Альберт Иванов — Как Хома и Суслик не разлучались: Сказка

Пили как-то утром Хома и Суслик воду из ручья. И не замечали, что к берегу на той стороне, прямо напротив них, Лиса крадется в густой траве. Ей лисе ручей перепрыгнуть — запросто. Ну, если постараться.

Попили Хома и Суслик.

И даже умылись: по горстке воды в мордашки кинули и лапами растерли.

— Денек-то какой! — беспечно восхитился Хома.

— Еще неизвестно какой, — пробурчал Суслик.

— Хороший, — сладко сощурился Хома.

— Да вон жe тучка надвигается. Ешё промочит! Вон она! — показал Суслик на низкое облачко. И осёкся, застыв. Оя вдруг увидел Лису, высунувшую голову из густойтравы на том берегу.

— Это не тучка, это Лиса, — снисходительно возразил Хома. — а тучка вон где… — Вздрогнул и тоже замер.

Хрустнул под лапой Лисы сучок, вскрикнули оба дружка и кинулись прочь по берегу. Перемахнула Лиса через ручей и погналась за ними. Вот-вот настигнет!

К счастью, увидали вдруг беглецы какое-то брёвнышко, оно по ручью плыло. И разом, не сговариваясь, прыгнули на него. Очутились они на нём — хвост к хвосту, носом в разные стороны, и поплыли по течению.

— Денёк-то какой! — передразнил Хому Суслик.

А Лиса уже забежала вниз, к повороту.

И уселась на бережку, ожидая, когда беглецов принесёт непременно к ней.

Глянули они на неё, распластались на брёвнышке и заработали всеми восемью лапами, как вёслами.

— Греби вперёд! — командовал Хома, загребая против течения.

— Сам вперёд греби! — возмущался Суслик, загребая в свою сторону, по течению.

Их по-прежнему неумолимо сносило к Лисе. А та довольно улыбалась, вся наготове.

Она, конечно, могла бы броситься в воду и их схватить. Да не хотелось ей мокрой быть. Лисы, как и кошки, почему-то не любят воды.

— Куда гребёшь? — в отчаянии крикнул Суслику Хома. — Вперёд — значит, назад!

— Теперь понял, — на мгновенье задумался тот. — Не мог сразу точно сказать?!

Ворча и суетясь, он переместился на брёвнышке в нужную сторону, тоже головой против течения.

Теперь они так слаженно загребали, что брёвнышко стало быстро удаляться от опасного поворота. Лиса злобно фыркнула и побежала трусцой за ними по берегу.

Только пристали они к другой стороне ручья, как Лиса сразу туда перепрыгнула — вихрем пронеслась над ними. Но они тут же отчалили и подгребли к своему берегу. Опять перепрыгнула ручей Лиса, а они снова оттолкнулись.

И вновь всё повторилось.

Так она прыгала и прыгала с берега на берег, как бешеная. Туда — сюда, туда — сюда!..

До самого вечера Лиса через ручей перескакивала! Даже голова у неё уж на что крепкая, и то закружилась. Сидит Лиса на берегу, в глазах радужные круги вертятся.

Наконец, всё перед ней успокоилось и стало на своё место. Видит, пустое брёвнышко у другого берега плавает, а Хомы с Сусликом и след простыл.

Еле отдышались беглецы в своих норках. А потом Хома явился к лучшему другу и сказал:

— Видал? Вместе мы — сильней и хитрей! Вдвое умней — две головы-то, даже с твоей. Вдвое быстрей — одних лап-то сколько, а у тебя, вообще, вон какие длинные, загребущие.

— Поодиночке мы бы пропали, — закивал Суслик. — Вдвоём — лучше!

— А раз так, давай никогда не разлучаться, — неожиданно сказал Хома.

— Да мы и так неразлучные друзья.

— Не совсем неразлучные, а надо — совсем!

Выскочил Хома из норы и вскоре вернулся с длинным крепким побегом дикого хмеля.

— Обмотаем друг друга, — предложил Хома, — за талии…

— Да у тебя талии нет, — перебил его, хмыкнув, Суслик — Как бочонок.

Хома недоверчиво оглядел себя.

— Ну, тогда вокруг животов обмотаемся, на узел завяжемся и станем навсегда неразлучными. А?

Суслик задумался

— Вдвоём — лучше! — напомнил ему нетерпеливый Хома. — Сам же говорил. Умён! — польстил он ему.

— Тогда — конечно, — приосанился Суслик. — В глупостях не замечен.

— Пошли, — заторопился Хома, — проверим мою… твою, — спохватился он, — умнейшую мысль.

— Но мы уже проверили. Не смогла же Лиса нас поймать.

— А теперь по-другому проверим, — подталкивал его к выходу Хома. — Мы ведь тогда ещё не связывались с тобою вместе.

Вышли они наружу, встали бок о бок, обвязались несколько раз длинным стеблем хмеля, концы его на узлы затянули.

Идут. Друг к другу приноравливаются, учатся вместе ходить. Не очень-то удобно, но получается.

Вполне терпимо.

— Ну, где тут Лиса? — расхрабрился Хома. — Мне Лису подавай!

— Ты потише ори, — пугался Суслик. — А то накаркаешь на нашу голову.

— На наши головы, — уточнил Хома. — А они у нас ух какие! Две!

— Всё равно потише. Лиса услышит.

— А как же без неё мою… твою задумку проверить по-настоящему?

— А ты понарошку проверяй. Представь себе, что сейчас позади нас Лиса, и…

Оба невольно оглянулись. Позади и впрямь показалась Лиса.

— У-у-у! — вскричали они в один голос и бросились прочь по тропинке со всех восьми лап.

Затявкала Лиса и вновь погналась за ними.

Добежали Хома с Сусликом до ореховых кустов, здесь тропинка раздваивалась.

— Бежим налево!

— Бежим направо!

Хома влево дёрнулся, Суслик — вправо.

Охают, сопят. Семенят лапами, елозят. А сами — ни с места.

А Лиса всё ближе. Снова оглянулись они и дружно рванули не налево, не направо, а напрямик — на пригорок, где стояла одинокая старая ива.

Настигает их, тяжело дыша, Лиса.

Поднажали беглецы, мигом домчались до длинных веток ивы, свисающих к земле, и, не останавливаясь, словно побежали прямо по веткам вверх.

Лиса, ошалев, задрала голову.

Оказалось, они, цепляясь за ветки — Хома за одну, Суслик за другую, соседнюю, — быстро подтягивались, как по канату.

Подпрыгнула запоздало Лиса — не смогла достать. Высоко они забрались. Повисли у верхушки дерева. Каждый за свою ветку крепко держится.

Усмехнулась Лиса. И стала обе эти ветки снизу раскачивать.

— Держись крепче! — обернулся Хома к Суслику.

— Нет, ты крепче держись — ты тяжелее!

— А ты ростом выше.

— А раз я выше тебя, значит, меня слушайся!

— Не буду! — возмутился Хома.

— Ах, так. Тогда на тебе! — И Суслик, отпустив свою ветку, гордо скрестил на груди лапы. Настолько гордо, насколько смог: привязанный к нему Хома мешал.

Их сразу дёрнуло вниз. Запыхтел Хома, с трудом удерживая двоих на весу.

Заскользила у него в лапах гибкая лозина.

Рванула Лиса ветку посильней. Ветка оторвалась. И…

С нарастающим свистом полетели Хома и Суслик вниз!

Им-то что, даже не ушиблись — прямо на голову Лисы рухнули! А вот ей каково!

Мало того, что чувств лишилась, ещё и шишка здоровенная у неё на носу вскочила!

— Красота! — ликовал Хома. — А если бы мы по одному упали, ничего бы с ней не случилось.

— А из-за кого мы упали? — усмехнулся Суслик.

— Из-за тебя! — вскипел было Хома. — Вечно ты… Слышь, ты что, нарочно всё это подстроил?

— Конечно, — соврал Суслик и ласково погладил себя по голове. — Бродят тут кое-какие мысли.

— Умён, — повторил Хома, на этот раз чистосердечно. — Даже странно.

А сам всё к раскинувшейся под деревом Лисе приглядывался:

— Может, её к нам оттащить? Может, её вместо коврика у норы кинуть?

— Пошли, пошли, — заторопился Суслик, — а то она очнётся и нас вместо ковриков у норы кинет. У своей, — добавил он.

И они не спеша двинулись к себе.

— Как мы её с носом оставили! — торжествовал Хома.

…Интересная у них теперь жизнь началась. Всюду вдвоём ходили, связанные.

Поначалу они мирно уживались: увидит Суслик зёрнышко слева по пути, а Хома заметит зёрнышко справа, — уступит другу Суслик, позволит первому взять. Затем и Хома ему вежливо уступит.

А однажды, войдя во вкус, Суслик вдруг пересилил: так рванулся к своему зёрнышку, что Хома упал бы, если б не был привязан. А Суслик проволочил его за собой и хвать добычу. Жуёт, довольный.

Снова пошли.

Теперь Хома перетянул дружка в свою сторону, устремляясь к вкусному корешку. На этот раз Суслик чуть не шлёпнулся, а Хома протащил его за собой.

Ссориться начали. Один хочет идти туда, другой — сюда. Хома вперёд шагает, Суслик назад пятится. Разносятся по лугу их сердитые голоса:

— Пусти! Я есть хочу!

— Ну, и иди сам!

— Без тебя никак не могу, ты не пускаешь!

Дёргаются они в разные стороны.

— Я устал, — вдруг капризно сказал Суслик. Зевнул, потянулся и обвис на связке, закрыв глаза. Заснул, видите ли.

Ну что тут делать?

Побрёл Хома с похрапывающим дружком, поволок его дальше, высматривая всякие зёрна по пути.

Ух, и тяжела ноша. Пыхтит Хома, охает…

Подпрыгнули пятки у Суслика на кочке — проснулся он, деловито протёр глаза и сразу потащил Хому к кустику дикого овса.

Приволок. Сам лопает, обжора, локтями Хому отталкивает. Даже на лапу ему наступил.

Вскрикнул Хома! И в отместку тоже надавил ему на лапу.

Набросился на него Суслик, а тот — на него! Покатились они по лугу, только лапы мельтешат. Да размахнуться трудно. Драчуны какие!

Трак! — и разорвалась связка. Были вместе, теперь порознь. Ничем не связаны.

Встали. Взъерошенные, грозные!

И внезапно — пожалуйста, Лиса тут как тут. Злорадно улыбается, сейчас сцапает!

А они в запале схватки вдруг решительно шагнули к ней: только её, мол, здесь и не хватало, ещё и эта вмешивается?!

Опешила Лиса, растерялась.

Кулачки у них сжаты, глаза горят, зубы сверкают, шерсть дыбом! Смело наступают на неё Хома и Суслик. Дружно, в ногу! Будто вырастают в её глазах. Непривычно храбрые, встопорщенные, гневные!

Повернулась оробевшая Лиса. И побежала прочь: искать себе более лёгкой добычи.

Остановились Хома и Суслик, отдышались. Переглянулись и неожиданно рассмеялись звонко. Пожали друг другу лапы на радостях и обнялись.

— Говорил же, вдвоём — лучше! — воскликнул Хома.

— А ты как думал?! — подмигнул Суслик.

И оба крикнули вдогонку Лисе:

— Что, съела!