Знаменитая Маруся Спиридонова обратилась с письмом к своим товарищам по партии:
«Рекомендую вам при выборе между большевиками и добровольцами предпочесть последних, потому что при добровольческом режиме, как и при царском, все же возможна подпольная работа и деятельность партийных лидеров, что представляется совершенно невозможным при большевистской власти».
В «Сатириконе» во время войны была помещена такая карикатура: у дверей спальни офицера стоит денщик и изо всей силы колотит палкой по медному тазу. Горничная спрашивает:
— Чего ты, дурак, так шумишь: ведь за дверью барин спит!
— Я потому и стучу, чтобы его благородие спали. Они так привыкли на позициях к канонаде, что без шуму совершенно не могут спать.
* * *
Такая же привычка, очевидно, и у Маруси Спиридоновой: кончится война, большевики будут уничтожены, жизнь войдет в колею, свободный народ вздохнет свободно, парламент издаст новые разумные законы, под сенью которых все сделаются равны — а Маруся Спиридонова все будет колотить палкой по медному тазу — ибо это уже такая привычка, ибо это въелось в плоть и в кровь.
Сцена в участке будущего.
— Сколько вам лет?
— 50.
— Как вас зовут?
— Маруся.
— Ваша профессия?
— Подпольная деятельность.
— Я спрашиваю — что вы делаете?
— Бомбы делаю.
— Для чего?
— Бросаю.
— В кого?
— Это уже дело второстепенное. Главное, сделать бомбу и бросить ее. А адресат не так уж важен.
— А еще что делаете?
— Прокламации печатаю.
— Против кого?
— Против засилья кровавого царизма.
— Да ведь царизма давно нет.
— Не понимаю, чего вы ко мне пристали! Не могу же я, чтобы моя подпольная типография зря, без работы стояла. Вот и печатаю!
Когда Маруся Спиридонова, 17-летняя гимназистка, выстрелила в губернатора Луженовского — это было модно и имело шумный успех.
Но времена изменились, мода ушла, все носят уже не широкие платья с оборками и буфами, а узкие, гладкие — только одна Маруся, уже старая, уже одряхлевшая Маруся — все таскает обветшавшее, такое смешное теперь платье с линялыми оборками и порыжевшими буфами.
Хочется сказать ей:
— Маруся, Маруся, занялась бы ты лучше каким-нибудь делом. Ведь старый уже ты человек. Нужно быть солиднее.
А Маруся в ответ:
— Товарищи! Никакого соглашательства с буржуазией! Да здравствует авангард мировой революции! Жги помещиков, вся земля народу, долой кровавый царизм! Волга впадает в Каспийское море и лошади едят овес!
И тут же, мимоходом, бросит бомбу в мирно бредущего домой после службы чиновника контрольной палаты:
— Смерть приспешникам и палачам отжившего царизма!
Жизнь — прекрасная, величественная — шумя и волнуясь, как Миссисипи во время разлива, катит все вперед и вперед свои чудные воды, а дряхлая Маруся, как подгнивший корявый сучок, торчащий у берега из тины, — тщится остановить мощное движение водяных масс.
Убийство девочкой-гимназисткой губернатора — это героическая сказка беззаветно-смелого детства, но когда старая женщина, заплетая детские косички, рядится в гимназическое платьице с передничком — до чего это смешное, жалкое зрелище!
В парламенте большой парламентский день — республиканское большинство насмерть схватилось с ответственным министерством, вся страна кипит, живет бодрой, лихорадочной жизнью, а на окраине города, в маленьком покосившемся домике сидит старая унылая женщина и одной рукой начиняет бомбы, другой — набирает текст прокламации…
Старая спина ноет и ноет, глаза уже плохо разбирают стершийся шрифт старых свинцовых литер, динамит отсырел, в комнате трудно дышать от затхлого воздуха старых, давно уже отпечатанных и лежащих без употребления кип зажигательных прокламаций, в комнате трудно повернуться от нагроможденных всюду уже готовых бомб и адских машин — а унылая старуха Маруся все начиняет, начиняет, все набирает, набирает…
«Подпольная деятельность»!
Какие вы все скучные человеки — так называемые «партийные», пахнет от вас заношенным бельем, немытым телом, застаревшим табачным дымом, заношенной партийной программой и серой, промозглой, как половая тряпка, скукой
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Отзывы о сказке / рассказе: