Классический тип старорежимного бюрократа встречается теперь как редкость, сохранившаяся разве на какой-либо мелкой должности зав. канцелярии губархива, или статбюро, или особой комиссии при губземуправлении.
В учреждениях же, которым по роду своего назначения приходится сталкиваться с массами или тесно увязывать свою работу с работой десятка других учреждений применительно к обстановке, выработался и новый тип советского бюрократа.
Бюрократы бывают активные и пассивные.
Пассивный менее вреден. Он молча и любезно выслушает просьбу, предложит подать заявление по одной из пятнадцати установленных форм, провести его через входящую и зайти за ответом через неделю, после чего через исходящую возвратит его обратно с аккуратно наложенной резолюцией о том, что таковая адресована не по адресу, а следует обратиться с ней туда-то и туда-то.
Он свято чтит раз установленную форму, боится всякой ломки, не любит говорить по телефону и, упаси боже, объясняться с кем-нибудь лично, а если и приходится, то говорит тихо, искренно, с ноткой сожаления о «невозможности исполнить», с ссылкой на соответствующие параграфы, пункты, разделы и так далее. Это наиболее распространенный тип, доставшийся нам по наследству от старого.
Активный бюрократ не таков. Он, наоборот, — имеет пристрастие к телефонам, электрическим звонкам в курьерскую и личным переговорам. Он сочувственно относится к «НОТ» [НОТ — научная организация труда. — прим.], часто носит значок «Лига времени», любит анкеты с заковыристыми вопросами, никогда не обороняется, а всегда нападает.
Он первый враг всевозможных непорядков, и это ему пришла блистательная идея отдать швейцару приказ, чтоб пальто сотрудникам не выдавались до тех пор, пока они не принесут справку от завканца [Завканц — заведующий канцелярией. — прим.] об окончании работы. Он не затягивает ответов на неделю, а почти что не глядя накладывает резолюцию на всякую подсунутую бумагу. И его резолюция — камень, ибо, раз наложенная, она не терпит противоречий, хотя бы имеющих здравый смысл.
И активные и пассивные бюрократы бывают часто ведомственниками.
Эта самая вредная, самая ядовитая разновидность. Проникнутые сапаристским духом [Сапаристский дух — от франц. sape — ров, траншея. Гайдар хотел сказать, что бюрократы всячески отгораживаются от людей, которые к ним обращаются. — прим.], забившиеся в глубину кабинетов, они воображают, что смысл всей революции заключается именно только в том, чтобы дать возможность жить возглавляемому ими учреждению. Их любимая фраза: «это нас не касается», «а какое нам дело» и «обратитесь по назначению». Они шарахаются от всякой бумаги, подписанной не их прямым начальством, часто уподобляются собакам на сене и не способны ни на малейшую жертву во имя здравого смысла, если таковая не предусмотрена присланным свыше циркуляром.
Много в Перми всяких учреждений, контор, представительств, трестов. И когда мне случается бывать в одном из них, я прохожу мимо заваленных бумагами комнат, всматриваюсь в лица, и я готов поручиться головой, что всякий склонившийся над столом зав или пред [Пред — сокращенно от «председатель». — прим.] счел бы личным оскорблением, если бы кто-нибудь спросил его: не присущи ли ему если не все, то хоть некоторые из указанных здесь бюрократических черт?
Печатная строка колом по голове не бьет. Но ничего. Мы раскачаемся еще и еще раз, будем сообща бить тараном в каменную стену бюрократизма, издеваться над бюрократизмом вообще, издеваться над бюрократами в отдельности, рыскать гончими по трущобам волокитных зарослей, по закоулкам трестовских канцелярий, вытравливая закопавшихся в бумажную листву бюрократов.
И результаты… читатель увидит в ближайших номерах «Звезды».
Отзывы о сказке / рассказе: