Барри Джеймс — В путь, В путь — Глава 3: Сказка

Еще несколько мгновений после того, как мистер и миссис Дарлинг ушли, ночники возле кроватей горели ярко. Это были очень симпатичные огоньки, и страшно жаль, что они проспали и не видели Питера. Но ночничок возле кровати Венди вдруг заморгал и так сладко зевнул, что заразил зевотой два других, и, прежде чем они успели дозевать, они — все три — погасли.

Теперь комната была освещена совсем другим огоньком, в тысячу раз ярче ночников. В этот самый момент, когда мы говорим о нем, он шарит по всем ящикам комода, роется в шкафу, выворачивает там все карманы наизнанку в поисках тени Питера.

На самом деле это не лампочка. Комната вся светится оттого, что свет этот мечется, как сумасшедший. Но если он остановится хоть на мгновение, вы увидите, что это молоденькая фея, величиной, ну, например, с вашу ладонь. Ее звали Починка, потому что она умела чинить кастрюльки и чайники. Она летала от одного дома к другому (в этих домах тоже жили феи, разумеется) и своим мелодичным голоском вызванивала: «Чинить-паять, кастрюльки починять». Но друзья за этот ее голосок, похожий на нежный звон колокольчика, привыкли называть ее Динь-Динь. Одевалась она в короткое платьице из ажурных листиков, которое к ней, кстати сказать, очень шло и подчеркивало изящество ее фигурки.

Минуту спустя после того, как фея появилась в детской, маленькие звездочки разом подули на окно, оно растворилось и в комнату влетел Питер.

Ровно половину пути к дому Дарлингов он нес Динь-Динь на руках, поэтому он был весь обсыпан пыльцой, которой обычно посыпают себя феи.

— Динь-Динь, — позвал он тихонько, после того как убедился, что ребята спят. — Динь, где ты?

Динь-Динь сидела в кувшине, и, надо сказать, ей это очень нравилось, потому что до сих пор ей никогда не приходилось попадать в кувшин с водой.

— Да вылезай ты из этого кувшина! Лучше скажи: ты нашла, куда они девали мою тень?

В ответ раздался нежный звон, как будто кто-то зазвонил в маленькие золотые колокольчики. Так говорят феи. Это их язык. Он такой тихий, что обычно ребята его не слышат.

Динь сказала, что тень спрятана в большой коробке. Она имела в виду комод. Питер подскочил к комоду, выдвинул один за другим все ящики и вышвырнул их содержимое на пол. В один миг он нашел свою тень и так этому обрадовался, что не заметил, как задвинул ящик вместе с находившейся там Динь-Динь.

Он был уверен, что как только он обнаружит свою тень, то сольется с ней в одно целое, как сливаются в одну каплю две капли воды. Но ничего такого не произошло, и Питер страшно перепугался. Он притащил из ванны кусок мыла и попытался приклеить тень мылом. Но у него ничего не получилось. Тогда он уселся на пол и заплакал.

Он так рыдал, что разбудил Венди. Она села на кровати. Надо сказать, что она совсем не испугалась, увидев мальчишку, который плакал, сидя на полу. Ей просто стало любопытно.

— Мальчик, — сказала она очень вежливым голосом. — Почему ты плачешь?

Питер тоже умел быть вежливым, он кое-чему научился на торжествах у фей. Поэтому он встал и изысканно поклонился. Венди это очень понравилось, и она ему тоже отвесила поклон.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Венди Мойра Энджела Дарлинг, — ответила она. — А тебя?

— Питер Пэн.

— И все?

— Да, — ответил он немножечко резко. В первый раз в жизни ему показалось, что имя его действительно коротковато.

— Прости, — сказала Венди Мойра Энджела. — Я ведь это и раньше знала.

— Чепуха, — сказал Питер.

— А где ты живешь?

— Второй поворот направо, а дальше прямо до самого утра.

— Какой смешной адрес!

— Ничуть не смешной, — заявил он.

— Я просто подумала, как же его написать на конверте?

Она тут же пожалела, что сказала про письма, потому что он ответил презрительно:

— Мне не пишут писем.

— Может, пишут твоей маме?

— У меня нет мамы.

У него не просто не было мамы. Ему мама и не была нужна. Он вообще считал, что мама человеку ни к чему. Но Венди стало его жаль:

— О, Питер, теперь я понимаю, почему ты плакал. Она соскочила с кровати и подбежала к нему.

— Я совсем не поэтому плакал, — возмутился он. — А потому, что моя тень не хочет ко мне прилипать. И вообще, я вовсе не плакса.

— Она что, оторвалась?

— Да.

Тут Венди увидела, что тень валяется на полу, такая сморщенная и жалкая. Ей стало жаль Питера.

— Какой ужас, — сказала она. Но тут же улыбнулась, потому что увидела, что он пытался приклеить ее мылом. «Вот мальчишка», — подумала она.

К счастью, она сразу сообразила, что надо делать.

— Ее следует пришить, — сказала она взрослым голосом.

— Что значит «пришить»?

— До чего ты необразованный!

— Ничего подобного.

— Ладно, сейчас все сделаем, малыш, — успокоила его Венди. Хотя ростом он был ничуть не меньше ее.

Она достала свой игольник и наперсток и стала пришивать тень к ногам Питера.

— Учти, будет больно.

— Не заплачу, — сказал Питер.

Он стиснул зубы и терпел. Вскоре тень была крепко к нему пришита, хоть вид у нее и был немного помятый.

— Мне бы надо ее сначала погладить утюгом! — задумчиво сказала Венди.

Но Питеру, как и всякому мальчишке, было на это наплевать. Он в дикой радости заскакал по комнате. Он уже забыл, что тень ему пришила Венди.

— Какой я умный! — вопил он. — До чего умен — ужас! — И он прокричал петухом.

Приходится признаться, что он был чудовищным зазнайкой.

Венди была поражена.

— Ты задавала! — воскликнула она. — А я, конечно, по-твоему, ничего не сделала?

— Ну, немножко.

— Ах, так! Ладно. Я удаляюсь.

Она прыгнула в постель и закрылась одеялом с головой.

Он сделал вид, что уходит. Но это не помогло. Венди не выглянула. Тогда он сел на кончик кровати и похлопал по одеялу босой ногой.

— Венди, — сказал он ласковым голосом, — не удаляйся, не надо. Я просто такой. Я всегда кукарекаю, когда я собой доволен.

Она не вылезла из-под одеяла, но было видно, что она прислушивается.

— Венди, — продолжал Питер, — от одной девочки больше толку, чем от двадцати мальчишек. Венди выглянула из-под одеяла:

— Ты честно так думаешь, Питер?

— Ага.

— Какой ты хороший! Тогда я опять встаю. Она села с ним рядышком на краю кровати.

— Я даже подарю тебе поцелуй. Питер не знал, что это такое. Он протянул руку ладошкой вверх.

— Подари.

— Ты знаешь, что такое поцелуй?

— Подаришь, так буду знать. Венди не хотела его смущать. Она протянула ему наперсток.

— Хочешь, я тебе тоже подарю поцелуй? — сказал Питер.

Венди слегка наклонилась к нему:

— Если ты хочешь…

Питер оторвал от своей курточки желудь, который служил ему пуговицей, и протянул Венди.

— Спасибо. Я буду носить твой поцелуй на цепочке.

Она прикрепила его к цепочке, которая была у нее на шее. И прекрасно сделала. Как потом выяснится, это однажды спасет ей жизнь. Венди знала, что, когда люди знакомятся, принято спрашивать, сколько им лет. Венди была воспитанной девочкой и любила делать то, что принято. Она спросила Питера, сколько ему лет, и вдруг поняла, что спрашивать было не нужно. У него сделалось такое лицо, точно он попал на экзамен и ему достался билет про неправильные глаголы, а он хотел, чтоб его спросили про Трафальгарскую битву.

— Не знаю, — ответил он с неохотой. — Но вообще-то я еще маленький. Я, Венди, удрал из дому в тот самый день, как родился.

Питер понизил голос:

— Я услыхал, как мама и папа говорили о том, кем я буду, когда вырасту и стану взрослым мужчиной. А я вовсе не хочу становиться взрослым мужчиной. Я хочу всегда быть маленьким и играть. Поэтому я удрал и поселился среди фей в Кенсингтонском парке.

Венди поглядела на него с восторгом. Питер отнес этот восторг за счет того, что он не побоялся удрать из дома. Но на самом деле ее восхитило знакомство с феями.

Она стала сыпать вопросами, и это немного его удивило. Для него в феях не было ничего необычного, они надоедали ему, попадались под ноги и так далее. Но вообще-то он их любил. Он рассказал Венди, как они впервые появились:

— Понимаешь, когда родился первый ребенок на свете и он в первый раз засмеялся, то его смех рассыпался на тысячу мелких кусочков и из каждого появилось по фее. И так было задумано, чтобы у каждого ребенка была своя фея.

— Так и получается?

— Нет. Ребята уж очень умные стали. Чуть подрастут — и уже не верят, что на свете есть феи. А стоит только кому-нибудь сказать: «Глупости, нет никаких фей», — как одна из них тут же падает замертво.

Ему надоело говорить о феях. Он прислушался. Его удивляло, что Динь-Динь до сих пор ни разу не подала голоса.

— Не понимаю, куда она подевалась. Динь, где ты?

У Венди забилось сердце.

— Питер! — закричала она, хватая его за руку. — Уж не хочешь ли ты сказать, что здесь, в комнате, — фея?

— Была только что, — сказал он не без раздражения. — Ты не слышишь ничего?

Они вместе прислушались.

— Вроде звенят какие-то колокольчики, — сказала Венди. — А больше ничего.

— Тогда это и есть Динь. Она так разговаривает. Ага, мне кажется, я тоже слышу.

Звон доносился со стороны комода. У Питера вдруг сделалось веселое лицо. Ни у кого не бывало такого веселого лица, как у него. И какой звонкий был у него смех! Он все еще умел смеяться, как смеются в первый раз в жизни.

— Венди, — прошептал он, — кажется, я задвинул ее вместе с ящиком!

Он выпустил бедняжку Динь из ящика, и она заметалась в воздухе, ругая его на чем свет стоит.

— Ладно, не ругайся, — сказал Питер. — Ну, виноват, виноват. Только откуда мне было знать, что ты там сидишь?

— Питер, — попросила Венди, — пусть она постоит минутку, я хочу ее рассмотреть!

— Они редко когда останавливаются, — заметил Питер.

Но на минуточку она все же задержалась на часах с кукушкой.

— Ой, какая хорошенькая! — поразилась Венди, хотя лицо у Динь все еще было искажено злостью.

— Динь, — произнес Питер дружелюбным тоном, — эта леди хочет, чтобы ты стала ее феей. Динь ответила какой-то дерзостью.

— Что она говорит, Питер? Ему пришлось переводить:

— Она не очень-то воспитана. Она говорит, что ты большая и безобразная девчонка. И что она — моя фея.

Он попытался ее урезонить:

— Ты не можешь быть моей феей, Динь, потому что я — мужчина, а ты — женщина.

— Дурачок ты, — сказала на это Динь и упорхнула в ванную.

Венди продолжала приставать к Питеру с расспросами:

— Ты больше не бываешь в Кенсингтонском парке?

— Почему. Бываю иногда…

— А больше всего где бываешь?

— Там, где потерянные мальчишки.

— Кто они такие?

— Ребята, которые вывалились из колясочек, пока няньки зевали по сторонам. Когда ребята выпадут из коляски и их семь дней никто не хватится, тогда они отправляются в страну Нетинебудет. Я там — их командир.

— Как здорово!

— Здорово-то здорово, да скучновато. У нас ведь нет там девчонок.

— Какой ты молодец, что так говоришь про девочек. Вот, например, Джон — вон он там спит, — так он девчонок просто презирает.

Вместо ответа Питер подошел к кровати и так лягнул Джона, что тот вывалился из кровати вместе с подушкой и одеялом.

Венди на него рассердилась.

— Ты пока что тут не командир, — сказала она недовольным тоном.

Но Джон продолжал спать на полу.

— Ладно, — сказала Венди. — Ты ведь не хотел ничего плохого. Так что можешь подарить мне поцелуй.

— А я думал, ты подарила его мне навсегда.

— Ой, я совсем забыла. Подари мне, пожалуйста, наперсток.

— А что это еще такое?

— Это вот что.

Венди поцеловала его в щеку.

— Подумать только! Ты хочешь, чтобы я тебе подарил наперсток?

— Если ты сам захочешь.

Питер поцеловал ее, и в ту же минуту она испуганно вскрикнула.

— Ты что, Венди?

— Кто-то больно дернул меня за волосы!

— Это, наверное, Динь. Она что-то сегодня как никогда развоевалась.

И точно — это была Динь. Она носилась в воздухе и бранилась.

— Она говорит, что будет дергать тебя за волосы каждый раз, как ты будешь дарить мне наперсток.

— А почему?

— Динь, почему?

— Дурачок ты, — опять сказала Динь. Питер не понял почему, а Венди поняла. И огорчилась. И еще она очень огорчилась, когда он сказал, что прилетал к ним в детскую вовсе не ради нее, а чтобы послушать сказки.

— Понимаешь, я ведь не знаю сказок. И никто из потерянных мальчишек не знает ни одной сказки.

— Вот ужас-то! — сказала Венди.

— А знаешь, почему ласточки строят гнезда под стрехами домов? Чтобы слушать сказки. Твоя мама рассказывала тебе такую прекрасную сказку, Венди!

— Это какую же?

— Про принца, который искал девушку, потерявшую хрустальный башмачок.

— Питер, это ведь Золушка! Он ее потом нашел, и они жили очень счастливо.

Питер пришел в такой восторг, что тут же вскочил и побежал к окну.

— Ты куда? — закричала Венди, предчувствуя что-то недоброе.

— Рассказать другим мальчишкам.

— Не уходи, Питер. Я ведь знаю еще и другие сказки.

Она произнесла именно эти слова. Таким образом, нельзя не признать, что она сама ввела Питера в искушение и немного была сама виновата в том, что потом случилось.

Питер отошел от окна, но в глазах его мелькнуло какое-то странное, жадное выражение. Венди надо было насторожиться. Но она не насторожилась.

— Каких только сказок я бы не порассказала мальчишкам! — воскликнула Венди.

И Питер тут же схватил ее и потащил к окну.

— Отпусти сейчас же! — приказала она ему.

— Венди, летим со мной, расскажи мальчишкам сказку, — просил он.

Конечно, ей польстила такая просьба, но она возразила:

— Господи, да как же я могу? Ты подумал о маме? И к тому же я не умею летать.

— Я тебя научу.

— Летать?

— Я тебя научу запрыгивать ветру на спину. И мы тогда полетим вместе!

— Ух ты!

— Венди, ты только подумай: вместо того чтобы спать, мы могли бы летать по небу и болтать со звездами!

— Ух ты!

— И ты бы увидела настоящих русалок.

— Русалок? С хвостами?

— Вот с такими длинными.

— Ой!

Питер старался пустить в ход всю свою хитрость:

— А как мы бы стали все тебя уважать, Венди!

Венди мучили сомнения. Похоже было, что она не согласится.

Питер продолжал безжалостно:

— Венди, ты подтыкала бы нам одеяла по ночам. Ведь нам никто никогда не подтыкал одеяла.

— Ох!

— Ты бы штопала нашу одежду. Ты бы сшила нам карманы. У нас ведь ни у кого нет ни одного кармана.

Ну как тут устоять?

— Ой, до чего ж интересно, Питер! Питер, а ты мог бы научить летать Джона и Майкла?

— Если хочешь — пожалуйста, — сказал он равнодушно. Он подошел к мальчишкам и начал трясти.

— Вставайте — кричала Венди. — Питер Пэн у нас. Он научит нас летать. Джон протер глаза.

— Встаю.

Но, собственно говоря, он уже был на полу. Майкл тоже вскочил, и сна у него не было ни в одном глазу, как будто он и не ложился.

Но Питер вдруг сделал знак замолчать. Все стали напряженно прислушиваться. Вроде бы стояла мертвая тишина. Вроде все в порядке. Нет, постойте. Не все в порядке. Дело в том, что Нэна, которая отчаянно лаяла весь вечер, вдруг затихла. Вот эту-то тишину они и уловили.

— Гасите свет. Прячьтесь! — распорядился Питер. Когда в спальню вошла Лиза, держа Нэну за ошейник, казалось, что все трое спят, как ангелы и тихонько сопят во сне. Они и в самом деле сопели. Но только понарошку, не в постелях, а спрятавшись за занавесками.

Лиза была сердита: она сбивала на кухне сливки для рождественского пудинга, а Нэна мешала ей своими, как ей казалось, бредовыми тревогами. Ей пришлось бросить работу. Тесто перестаивалось. Она решила, что уж лучше сведет Нэну на минуточку в детскую, крепко держа за ошейник, конечно.

— Ну вот, дуреха. Ничего не случилось. Все твои ангелочки спят в своих постелях.

Тут Майкл так старательно засопел, что чуть было не испортил все дело. Нэна знала эти фокусы. Она стала рваться у Лизы из рук. Но Лиза держала крепко.

— Ну, хватит, Нэна, — сказала она и вытолкала собаку из детской. — Или ты замолчишь, или я пожалуюсь хозяину, и ты получишь трепку.

Она снова привязала несчастную собаку во дворе. Нэна не успокоилась. Она залаяла еще громче. Пусть хозяева зададут ей хорошую трепку, только пусть скорее бегут домой из гостей и спасут детей.

Но Лиза не выполнила угрозу и вернулась на кухню к своим пудингам. Нэна поняла, что помощи ждать неоткуда. Она стала рваться с цепи, и наконец ее усилия увенчались успехом. Уже через мгновение она ворвалась в гостиную дома номер 27, и мистер и миссис Дарлинг поняли, что с детьми случилось что-то ужасное. Они выскочили на улицу, даже забыв попрощаться с хозяйкой.

С тех пор как Нэна побывала в детской, прошло целых десять минут. А Питер Пэн может достичь за десять минут очень многого.

Но давайте посмотрим, что произошло в детской.

— Все в порядке! — объявил Джон, выходя из укрытия. — Слушай, Питер, ты в самом деле умеешь летать?

Не утруждая себя ответом, Питер облетел комнату.

— Вот это да! — закричали Джон и Майкл.

— Как это прекрасно, — отозвалась Венди.

— Я прекрасен, и это всем известно, — опять позабыл о скромности Питер.

Казалось, что летать совсем нетрудно, и они попробовали, подпрыгивая сначала на полу, а потом — на кроватях. Но у них ничего не выходило. Они падали.

— Вы просто подумайте о чем-нибудь хорошем, ваши мысли сделаются легкими, и вы взлетите. Он снова немного полетал по комнате.

— Погоди, не мелькай, — попросил Джон. — Покажи все сначала и медленно.

Питер снова показал. И медленно. И быстро.

— Я, кажется, понял, Венди! — закричал Джон.

Но он ничего не понял. Никто из них ничего не мог понять, хотя даже Майкл уже умел читать двусложные слова, а Питер не отличал А от Б.

В общем-то Питер их дурачил. Ни один человек не сможет взлететь, пока его не посыплют пыльцой, которой обсыпаются феи.

К счастью, он весь был перепачкан такой пыльцой. Он просто подул себе на руку, и пыльца осела на всех троих.

— Теперь поведи плечами и расслабься, — скомандовал он.

Первым все это проделал Майкл. Его тут же подкинуло вверх.

— Я летаю! — взвизгнул он от восторга. Джон и Венди проделали то же самое.

— Как здорово!

— Ух ты!

— Гляди, я летаю!

— И я!

У них получалось не так складно, как у Питера. Они болтали в воздухе ногами, но головы их касались потолка, точно воздушные шарики. И это было очень приятно.

Питер взял было Венди за руку, но Динь пришла от этого в такую ярость, что он разжал кисть.

Они подлетали кверху, потом вновь опускались, и снова — вверх, и вокруг комнаты.

— Послушайте, почему бы нам не полетать снаружи, — вдруг сообразил Джон.

Питер как раз этого и добивался.

Майкл готов был вылететь хоть сию минуту — он хотел выяснить, за какое время он пролетит миллиард миль. Но Венди все еще сомневалась.

— А русалки? — подначивал Питер.

— О!

— К тому же — там есть пираты.

— Пираты! — закричал Джон, надевая свою шляпу для воскресных прогулок. — Летим немедленно!

В это самое мгновение мистер и миссис Дарлинг выбегали из дома номер 27. Они сразу же выскочили на мостовую, чтобы поглядеть на окно в детской. Оно было закрыто, но в комнате полыхал свет, и самое ужасное заключалось в том, что они разглядели три фигурки, которые кружились по комнате, но не по полу, а под потолком.

Ой, нет, не три, а четыре!

Дрожащими руками они открыли парадную дверь.

Мистер Дарлинг хотел ринуться вверх по лестнице, но миссис Дарлинг сделала ему знак, чтобы он подкрался потихонечку. Она даже пыталась заставить свое сердце стучать потише.

Успеют ли они вовремя добраться до детской?

Прекрасно, если успеют. Мы тогда вздохнем с облегчением, но зато не получится никакой сказки. Но если не успеют, не пугайтесь. Я вам торжественно обещаю, что все кончится благополучно.

Они бы добрались вовремя, если бы не звезды. Они все время наблюдали за ними. Звезды снова подули на окно и распахнули его, а самая маленькая звездочка пискнула:

— Давай, Питер!

И Питер понял, что нельзя уже терять ни секунды.

— В путь! — крикнул он повелительным голосом и тут же выплыл по воздуху прямо в ночь, а Венди, Джон и Майкл вылетели следом.

Мистер и миссис Дарлинг и Нэна вбежали в детскую. Слишком поздно. Птички выпорхнули из гнезда.