I
— Братцы, вот я! — весело крикнул Репей, выглядывая из земли зеленой почкой. — Ух, как долго я спал!.. Здравствуйте, братцы!
Когда он посмотрел кругом, то понял, почему никто не откликнулся: он выглянул из земли почти первый. Только кое-где еще начинали показываться зелененькие усики безымянной травки. Впрочем, у самого забора уже росла острая крапива, — эта жгучая дама являлась всегда раньше всех. Репей даже рассердился немного, что он опоздал.
— Вы что же молчите? — обратился он к Крапиве. — Кажется, я был вежлив…
— А что же мне говорить? — заворчала Крапива: она вечно была чем-нибудь недовольна. — Только выскочил из земли, и давай орать… Вот посмотрите, как себя умно ведет Чертополох: растет себе потихоньку.
— Ах, не говорите мне про Чертополох… Он молчит, потому что глуп. Да, очень глуп, бедняжка… Впрочем, я это так, к слову. Я знаю, Крапива, что вы давно неравнодушны к этому колючему господину…
— Кажется, это не ваше дело, умный болтун! — отозвался выведенный из терпения Чертополох.
— Виноват, я к слову… Действительно, меня это нисколько не касается. Да… А все-таки я рад встретить старых знакомых. Помилуйте, сколько лет вместе растем у одного забора… Одним словом, соседи. Нет, я не сержусь на вас, Чертополох, хотя вы и могли бы быть повежливее. Впрочем, все зависит от воспитания, и вы не виноваты, что не знаете первых правил приличия…
— Ну, пошел молоть!.. — ворчал Чертополох. — Для чего только родятся такие болтуны? Напрасно землю занимают и другим мешают…
— Значит, по-вашему, я лишний? — обернулся Репей. — Я? Лишний? Ха-ха!.. Вот это недурно сказано! Желал бы я знать, кто украшает весь огород?.. Да, я украшаю, господа! Всем это известно и, кажется, не требует доказательств. Один рост чего стоит: а потом — какие листья!.. Должен признаться, что я по ошибке попал в ваше общество, то есть на задворки. Мое настоящее место где-нибудь в оранжерее… Скажите, пожалуйста, чем лучше все эти пальмы? Дайте-ка мне хорошую пищу, побольше света и тепла, так я бы их всех за пояс заткнул. Просто ко мне относятся несправедливо, и я вынужден скитаться под заборами… Да, люди несправедливы и сами виноваты, что не могут понять настоящей красоты…
— Да… особенно — ваших цветов прекрасных!.. Нечего сказать, хороши цветы… Просто какие-то шишки! — ядовито заметила Крапива. — Вот у Чертополоха так цветы, а тут — колючие шишки.
Крапива и Репей частенько ссорились между собой, ссорились просто так, от нечего делать. Чертополох обыкновенно молчал и вступался только тогда, когда Репей очень уж начинал хвастать. Положим, и Крапива была хороша, — всех бы жалила; но что вы поделаете с женщиной, когда она желает сердиться?
А весна шла быстрыми шагами. Солнышко так и пригревало оттаявшую землю. Огород и задворки, заглушенные сухим бурьяном и сорной травой, начинали принимать веселый вид, точно принаряжались к какому-то празднику. Везде показывалась светлая весенняя зелень, точно развертывался дорогой бархатный ковер… Поднималась молодая крапива, чертополох, репей, лебеда. Все эти сорные травы росли с необыкновенной быстротой, как будто стараясь перегнать друг друга. Скоро выглянул желтым глазком Одуванчик и крикнул:
— Здравствуйте, братцы!..
Одуванчик был славный малый, а главное, ни с кем не ссорился. Растет себе и радуется. Его все любили, а особенно серебристая Лебеда, тоже скромная и безобидная травка. Они так и росли вместе, как брат с сестрой.
— Ты меня любишь, Лебеда? — шепотом спрашивал Одуванчик вечером, складывая свой желтый цветочек.
— Ах, очень, очень люблю!.. — признавалась тоже шепотом Лебеда, опуская свои зеленые листочки, точно посыпанные серебряной мукой. — Вы такой вежливый, Одуванчик, не то что Репей или Чертополох. А Крапивы я боюсь, — она такая злая. Я стараюсь всегда быть подальше от нее…
— Я тоже… Неприятная дама!.. Ее даже коровы боятся и люди тоже. Так и вцепится…
Остались незаросшими только гряды, где взрытая земля так неприятно чернела. А какая там была отличная почва!.. Сорные травы всегда смотрели на нее с завистью. Вот бы где отлично было устроиться.
— Я не понимаю, почему мы должны жаться у заборов, — ворчал Репей. — На грядах земля такая мягкая, как пух, и потом так много солнца…
— А ты попробуй устроиться на гряде, — ехидно советовала Крапива.
— Устроиться не долго, да только из этого не выйдет толка… Хлопот много.
— Ты боишься хозяйки?
— Что мне ее бояться? Я никого не боюсь. А только это несправедливо, что нас загнали к забору. Чем мы хуже других?
Пока гряды не были вскопаны, в огород заходила разная скотина. Впрочем, коровы не трогали сорной травы, а только пощипывали зеленую травку. Вот другое дело, когда забрался однажды козел. Он прямо попал на Репей и съел у него целый лист.
— Ах, какой нахал! — ругался Репей. — Это наконец невежливо… Погоди, вот я тебя осенью украшу всеми своими шишками… Будешь меня помнить, негодная тварь!
От козла досталось и бедному Одуванчику, и Лебеде: они тоже недосчитались зеленых листьев. Он не тронул только Крапивы и Чертополоха.
— Благородное животное козел!.. — ехидно уверяла всех Крапива. — Он никогда не затопчет… Не то что корова или лошадь.
II
Скоро земля совсем оттаяла, и в огород пришла хозяйка. Это была низенькая старушка в темном платочке. Огород для нее составлял главную статью дохода: и сама сыта, да еще на рынок столько овощу разного продаст. Посмотрела, посмотрела старушка кругом и говорит:
— Пора гряды копать…
А потом еще посмотрела кругом, покачала головой и говорит:
— Откуда только берется эта сорная трава?.. И когда успела вырасти?.. Ведь никому она не нужна…
Репей обиделся на старушку за всех товарищей.
— Вот тоже выдумала: никому не нужны!.. Это мы-то не нужны? Вот ты, старушонка, действительно никому не нужна, — и давно тебе пора помирать… И тебя не будет, а мы все-таки будем расти. Вся разница в том, что будет у нас другая хозяйка, подобрее.
На другой день старушка опять явилась в огород и привела с собой внучку Машу.
— Стара я стала, внучка, одной не управиться, а твое дело — молодое, в охотку поработаешь.
— Ничего, бабушка, поработаю. Да и какая это работа? Одно удовольствие…
Начали бабушка с внучкой гряды копать. Бабушка кряхтит, кряхтит, едва полгряды выкопает, а у внучки уже целая грядка готова.
— Ай да внучка! Ай да умница! — похваливает старушка. — И я прежде вот так же скоро все делала, а теперь едва спину разогну…
А Маша только смеется. Копает да еще песни поет. Не работа, а забава. Здоровая девушка, — в охотку поработать… Дней в пять все было кончено. Посмотрела Маша на свою работу, полюбовалась и говорит:
— А что, бабушка, у тебя вот там место под забором даром пропадает? Вот бы малины посадить, да крыжовнику, да смородины… Очень уж я малину люблю, бабушка.
— Так, внучка, так, милая… и в самом деле, посадим-ка малинки, да смородинки, да крыжовнику. Которую ягоду сами съедим, а которую на базаре продадим… Я уж давно об этом сама подумывала, да все как-то руки не доходили.
Обрадовалась старушка новой статье дохода, благо у внучки руки здоровые. Сказано — сделано. Накупила старушка у знакомого садовника и малины, и смородины, и крыжовника, и началась работа. Маша вдоль забора накопала ям и принялась рассаживать в них кусты. От этой работы больше всего досталось Крапиве.
— Что же это такое, — кричала она на весь огород, — этак и совсем житья не будет!.. Караул!..
В отчаянье она несколько раз пребольно ужалила белые руки бойкой внучки.
— Вот тебе, вот тебе, выдумщица!..
— Ах, проклятая крапива, как она больно жжется!.. — жаловалась Маша, помахивая рукой.
— Я всех сожгу, — шипела Крапива.
— Откуда она только берется! — удивилась опять старушка. — Ведь никто ее, кажется, не садит…
III
Гораздо скорее начали расти все овощи после полотья.
— Ишь дармоеды!.. — ворчал Репей. — Небось своего ума не хватало, чтобы расти в готовой гряде. Эх вы, белоручки!..
— Молчи, мужик, — крикнул с гряды молодой Горох, начинавший завиваться около своей тычинки, — не твое дело…
— А ты, хвастун!.. Погоди, вот тебя воробьи заклюют.
— Значит, сладко, если клюют… А вот тебя так никому не нужно.
— Оттого и не нужно, что я для себя расту, а ты для других стараешься.
Одним словом, что ни день, то новый спор. Нашла коса на камень, и хвастун попал на хвастуна.
На гряды теперь любо было посмотреть. Все зеленело и быстро росло. И простоватая свекла, и кокетливая морковка, и горькая редька, и капуста. Вся беда, что мало было кавалеров — все наперечет: хвастун Горох да горький Лук. Впрочем, Лук понимал свое положение и старался расти поближе к Редьке, — такая же горечь, так уж вместе бог велел расти.
— У меня все красавицы растут, — хвастался Горох. — А всех лучше морковка… Вот какие у нее листочки прорезные, точно зеленые кудерьки. Так сами и вьются…
Морковка делала вид, что не слышит этих похвал, и только все краснела и краснела. И приятно, и стыдно. Конечно, верить Гороху нельзя; а все-таки, когда так начинают хвалить прямо в глаза, невольно как-то хочется верить. Скромная морковка начинала про себя думать, что в самом деле она лучше всех, и еще больше краснела. Вот другое дело Редька; толстеет себе, как купчиха, и ничего знать не хочет.
Споры часто заходили так далеко, чуть не до настоящей ссоры. Главными зачинщиками являлись Горох и Репей.
— Эй ты, мужик! — кричал обыкновенно Горох. — Никому-то тебя не нужно. Тебя даже и скотина не ест… Для чего ты растешь?
— Для себя расту, — отвечал Репей с гордостью. — А что касается того, что я никому не нужен, так это ты весьма ошибаешься… Куда человек — туда и я; значит, и я на что-нибудь нужен. Тысячу верст человек прошел, и я за ним… Для меня все равно — холод и жар: я не прихотлив. А ты — неженка. Тебя и садить нужно, и беречь, а я все сам. Вот теперь и сообрази, что все это значит…
— Моя хозяйка говорит, что ты никому не нужен.
— Мало ли что она скажет!.. Вот осень настанет, вот она и примется выбирать вас всех из гряды; а я-то останусь на том же месте. Вот тебе и не нужен… Тебя каждый козел съест; а я так вцеплюсь в него, что не обрадуется. Всю бороду ему зацеплю, — не отдерет потом. И Крапива тоже постоит за себя, и Чертополох… Мы уже все заодно живем. Без нас-то какой огород может быть?.. Да, подумай-ка своим умом… Ежели разобрать, так я гораздо поважнее тебя буду и постарше. Конечно, меня мало ценят, ну, да это все равно. Я мало обращаю внимания, что про меня говорят. Они свое говорят, а я свое делаю. Так-то, милый друг!.. Одним словом, жаль мне тебя, потому что ты чужим умом живешь. Легкомысленный овощ, и больше ничего. До первого мороза тебе и жить.
— У всякого своя судьба, Репей. У тебя кожа толстая, — вот и не боишься мороза; а у меня листочки нежные, сам я тоненький… Одним словом, деликатное растение.
Так дело шло день за днем. Лето проходит быстро, — его вспоминают, когда оно пройдет. Так было и тут. Гряды в огороде покрылись густой зеленью. Капуста разбухла до того, что верхние листья на ней лопались. Горох отцвел и покрылся стручьями. Малина начала созревать, хотя на первый год ягод и немного было.
Внучка Маша, кажется, больше всего заботилась о ягодах. Нет-нет и заглянет в огород. То репку сорвет, то спелую ягодку ущипнет. Крапива и тут не унималась. С горя она нынче выросла большая-большая и не упускала случая обжечь прихотницу-внучку.
— У, гадкая! — ворчала девушка, пряча руки.
Скоро ягоды были обобраны, и очередь наступила овощам. Началось дело с гороха. Перерастет — невкусный будет. Потом редьке и луку досталось. Потом дело дошло до свеклы и моркови. Старушка приходила каждое утро и вырывала созревшие овощи, чтобы снести их на базар.
— Что, дармоеды? — торжествовал Репей. — Пришла ваша пора… всех вас старушонка перетаскает на базар. Так вам и надо — не хвастайтесь… Погодите, вот ударит мороз, — всем конец.
И мороз ударил… Почернела ботва у картофеля, пожелтел горох, начали обваливаться засыхавшие листья. Пришла старушка вместе с внучкой и принялась за работу. Вместе они повыдергали весь картофель, морковь, репу и свеклу и целых два дня обрезывали ботву. Гряды приняли такой печальный вид, точно по ним прошел неприятель. В бороздах валялись целые вороха обрезанных листьев, точно старое, изношенное платье, которое уже никому не нужно.
Дольше других на грядках оставались лук, редька да капуста. Они не боялись морозов. Но и их очередь наступила. Опять пришла старушка с внучкой, и гряды окончательно опустели. Тяжело было смотреть даже со стороны, как валились под ножом тяжелые зеленые головы капусты. Скоро весь огород был убран, и на грядах оставались одни кочерыжки от капусты, жалко торчавшие из земли, точно утиные шеи.
Полил дождь, загудел ветер, а потом первый мороз сковал землю. Жутко пришлось и сорной траве.
— Ну, кума, пора и нам отдохнуть, — сказал как-то Репей засыхавшей Крапиве. — Что же, пожили, покрасовались и на будущий год опять увидимся… До свидания, кума! Меня только одно утешает: всех этих дармоедов убрали от нас, — место очистили…
Крапива только жалобно стонала:
— Ух, как холодно!.. В самом деле, пора на покой. — Она даже сердиться не могла.
Чертополох все лето промолчал и молча засох от первого инея.
Отзывы о сказке / рассказе: