Два мороза: Сказка

Гуляли по чистому полю два Мороза, два родных брата, с ноги на ногу перескакивали, рукой об руку поколачивали.

Говорит один Мороз другому:

— Братец Мороз — Красный нос! Как бы нам позабавиться — людей поморозить?

Отвечает ему другой:

— Братец Мороз — Синий нос! Ежели людей морозить — то не в чистом поле нам гулять надобно. Все поля снегом занесло, все дороги проезжие замело. Никто не пройдёт, не проедет. Побежим-ка лучше в чистый бор! Там хоть и поменьше простору, да зато забавы будет побольше. Всё-таки нет-нет да кто-нибудь и встретится по дороге.

Сказано — сделано. Побежали два родных брата, два Мороза, в чистый бор. Бегут, дорогой тешатся: с ноги на ногу перепрыгивают, по ёлкам, по сосёнкам пощёлкивают. Старый ельник трещит, молодой сосняк поскрипывает. По рыхлому снегу пробегут — корка ледяная появляется. Какая былинка из-под снега выглянет — дунут, словно бисером её всю унижут.

Услышали они, с одной стороны колокольчик звенит, а с другой бубенчик: с колокольчиком-то барин едет, а с бубенчиком — мужичок.

Стали Морозы судить да рядить, кому кого морозить, кому за кем бежать.

Мороз — Синий нос, который был моложе, говорит:

— Мне бы лучше за мужичком погнаться. Его скорее пройму: полушубок старый, залатанный. Шапка вся в дырках. На ногах, кроме лаптишек, нет ничего. Он же, никак едет дрова рубить… А уж ты, братец, как посильнее меня будешь, беги за барином. Видишь, на нём медвежья шуба, лисья шапка, волчьи сапоги. Где уж мне с ним справиться! Не совладаю я.

Мороз — Красный нос только усмехается.

— Молод ты ещё, — говорит, — братец!.. Ну, да так уж и быть, пусть по-твоему будет. Ты беги за мужичком, а я за барином побегу. Как сойдёмся под вечер, узнаем, у кого была лёгкая работа, а у кого тяжёлая. Прощай пока!

— Прощай, братец!

Свистнули, щёлкнули, разбежались.

Как только солнышко закатилось, сошлись они в чистом поле опять. Спрашивают друг друга:

— Ну что, какие дела?

— То-то, я думаю, братец, намаялся ты с барином-то, — говорит младший из Морозов, — а толку, наверное, никакого не вышло. Как его было пронять!

Старший усмехается себе.

— Эх, — говорит, — братец Мороз — Синий нос, молодой ты ещё. Я барина так уважил, что он час греться будет— не согреется.

— А как же шуба его, да его шапка, да сапоги?

— Не помогли они ему. Забрался я и в шубу к нему, и под шапку, и в сапоги, да как начал морозить!.. Уж он-то ёжился, он-то жался да кутался. Думал: я ни одним суставом не пошевелю, авось мороз меня тут не одолеет. Да не тут-то было! Мне-то этого и надо. Как тут принялся я за него — еле живого в городе из повозки выпустил. Ну, а ты со своим мужичком что сделал?

— Эх, братец Мороз — Красный нос! Плохую ты со мной шутку пошутил, что вовремя меня не образумил. Я то думал — заморожу мужичка, а вышло по-другому — он же мне все бока обломал.

— Как это так?

— Да вот как. Сам ты видел, ехал он рубить дрова. Начал я было дорогой его пронимать: только он всё не робеет — а ещё ругается: такой сякой, говорит, этот мороз! Мне совсем даже обидно стало. Припустился я его ещё пуще колоть да щипать. Только недолгой была эта моя забава. Приехал он на место, вылез из саней, взялся за топор. Я-то думаю: «Тут я его и сломлю». Забрался к мужичку под полушубок, давай его язвить. А мужичёк-то топором машет, только щепки вокруг летят. Даже пот стал его прошибать. Вижу: плохо моё дело — не усидеть мне у него под полушубком. Под конец даже пар от мужичка повалил. Я поскорее прочь. Думаю: «Как мне быть?» А мужик всё работает да работает. Ему бы озябнуть, так нет, ему жарко стало. Гляжу — скидывает с себя полушубок.

Я обрадовался. «Погоди ж ты, говорю, вот я тебе сейчас покажу себя». Полушубок весь мокрёхонек. Я в него. Забрался везде, заморозил полушубок так, что он стал лубок лубком. Теперь попробуй, надевай-ка! Как закончил мужик своё дело да подошёл к полушубку, у меня аж сердце взыграло: то-то порадуюсь! Посмотрел мужик на свой полушубок и принялся меня ругать — все слова перебрал, каких нет хуже. «Ругайся! — я себе думаю, — ругайся! А меня всё же не выживешь!» Так он бранью не ограничился. Выбрал полешко посучковатее да подлиннее да как возмётся по полушубку бить! По полушубку бьёт, да меня всё ругает. Мне бы бежать оттуда поскорее, да выбраться не могу — уж больно я в шерсти-то завяз. А мужичёк-то колотит да колотит! Насилу я от него ушёл. Думал, костей своих не соберу. До сих пор все бока ноют. Зарёкся я больше мужиков морозить.

— То-то!