ГЛАВА XXVIII
О грех, это твое создание, и вот отмщение. Человек, весь мир плачет при твоем рождении.
Лапа
Марк желал завлечь своих преследователей в западный канал, и это ему удалось как нельзя лучше. При входе в этот рейд находился маленький островок, близ которого имелось прекрасное якорное место, где обыкновенно приставали суда колонии. Здесь стояли два-три домика и небольшая батарея из двух девятифунтовых орудий. У этого-то островка экипажи обоих судов высадились после того, как сами суда укрылись в надежном месте, в одном из внутренних бассейнов Рифа.
Очевидно, враждебные действия неприятеля должны были начаться именно здесь. Отсюда Марк немедленно отправил шлюпку на Риф с письмом, в котором извещал Пэннока о ходе дел и сообщал ему дальнейшие свои распоряжения.
«Анна» и другие сопутствовавшие ей суда уже около часа стояли на якоре, когда наконец неприятельские суда вошли на рейд и легли в дрейф в какой-нибудь полумиле от батарей. Вслед за тем они подняли белый флаг в знак того, что желают вступить в переговоры. Марк, никак не ожидавший этого, не знал, как ему быть. После некоторого размышления он решил сесть в шлюпку с выкинутым белым флагом и, отъехав на известное расстояние от берега, выжидать, что будет дальше. Едва успел он достичь заранее намеченной им черты и остановиться, как с фрегата спустили шлюпку под тем же белым флагом, и вскоре обе лодки очутились на расстоянии длины весла друг от друга.
В неприятельской шлюпке, кроме шести здоровых гребцов, находились еще три человека; один из них, как оказалось впоследствии, был адмирал, другой — его переводчик, прекрасно изъяснявшийся по-английски, а третий был не кто иной, как сам Ваальли.
Переводчик первым вступил в переговоры.
— Есть ли здесь на шлюпке кто-либо, кто был бы уполномочен местными властями говорить с нами от имени всех здешних жителей?
— Да! — отвечал Марк, не считая нужным сообщать этим людям свое настоящее звание. — Я имею от них полномочие в деле этих переговоров.
— К какой нации принадлежит ваша колония?
— Прежде чем я отвечу на этот вопрос, я желал бы знать, кто меня допрашивает, — спокойно возразил Марк.
— Военное судно признает лишь за военным судном право спрашивать его! — возразил, улыбаясь, переводчик.
— Так вы называете себя военными судами?
— Военные ли мы суда, это вы вскоре увидите, если только вы принудите нас прибегнуть к силе. А впрочем, мы пришли сюда не с тем, чтобы отвечать на какие бы то ни было вопросы, а с тем, чтобы задавать их. Отвечайте! Принадлежит ваша колония к какой-либо нации? Да или нет?
— Мы все родом из Соединенных Штатов Америки! — ответил губернатор с некоторой надменностью.
— Из Соединенных Штатов Америки? — повторил переводчик с плохо скрываемым чувством презрения. — Да, ваши суда подчас бывают недурной добычей, как это известно всем воюющим народам Европы. И так как почти все пользуются этой наживой, то почему же бы и нам не поживиться здесь! — полушутливо, полунасмешливо добавил он.
Это обидное замечание в адрес его дорогой родины, брошенное ему в лицо, конечно, до крайности оскорбило нашего друга, но, тем не менее, он счел за лучшее затаить до поры свой гнев и хладнокровно спросил, чего, собственно, от него желают эти люди и с какого рода предложениями явились они сюда. На это переводчик изложил ему кратко суть дела: прежде всего от него требовали, чтобы все суда колонии были немедленно переданы адмиралу и снабжены всяким провиантом и запасами на дальнее плавание. Раз это главное условие будет исполнено, то остальное все само собой уладится; при этом, разумеется, от колонии будут потребованы заложники для обеспечения выполнения колонией принятых на себя обязательств. В числе этих заложников обязательно требовались несколько опытных лоцманов, так как адмирал имел намерение посетить столицу колонии, которая, как ему сообщали, находится милях в двадцати или тридцати отсюда в центре архипелага.
Прежде чем дать ответ на эти наглые требования, Марк еще раз, все с тем же спокойствием спросил, с кем он имеет дело. Но переводчик и на этот раз обошел щекотливый вопрос молчанием. Тогда Марк объявил им свой решительный отказ.
Такой ответ, как видно, поразил надменных чужестранцев. Судя по ровному, невозмутимому тону Марка, они, конечно, ожидали совершенно иного решения и полагали, что им удастся без труда получить все то, чего они желали. Узнав, что представитель колонии наотрез отказал удовлетворить его требования, адмирал излил свой гнев в целом потоке проклятий и угроз в адрес всех жителей колонии. Но Марк и его спутники и после того оставались невозмутимы до конца. Шлюпка пиратов вернулась на свой фрегат, а переселенцы возвратились к своей батарее. Едва лишь адмирал успел войти на палубу своего судна, как с фрегата грянул первый выстрел; то был сигнал к началу военных действий. Ядро попало прямо в батарею и перебило руку канаку, который в этот момент прикладывал зажженный фитиль к запалу пушки. Это едва ли можно было счесть за доброе предзнаменование, но губернатор ободрял своих людей и словом, и взглядом, и не давал им времени падать духом. Обе стороны наперебой старались вредить как можно больше одна другой.
Бомбардировка была серьезная, несмотря на то, что тридцати орудиям фрегата Марк мог противопоставить лишь свои два орудия; но эта маленькая батарея действовала на славу, снарядов было вволю; земляной вал служил им превосходной защитой и вскоре стало ясно всем, что бой этот не столь неравный, как оно казалось с первого взгляда. Сам губернатор и капитан Бэте лично наводили орудия, и ни один снаряд их не пропал даром, каждый оставлял по себе след в какой-либо из частей корабля; а между тем снаряды, направленные на батарею, или уходили глубоко в насыпь земляного вала, защищавшего батарею, или перелетали через парапеты. Одним словом, после полуторачасовой пальбы с той и другой стороны у переселенцев был всего только один раненый, тот самый канак, которому первое неприятельское ядро раздробило руку, тогда как у пиратов насчитывалось семь человек убитыми и более двадцати ранеными.
Если бы бой этот продолжался еще некоторое время при тех же условиях, то он, очевидно, должен был бы окончиться полнейшим торжеством колонии. Но пираты вовремя поняли, что плохо взялись за дело, и по приказу адмирала один из бригов двинулся к северу, уходя из-под обстрела, и вслед за тем обрушился на ту часть батареи, которая была обращена на север.
Так как батарея эта была построена таким образом, что огонь ее был обращен только вперед, то в боковых сторонах не имелось амбразур, через которые огонь мог бы быть направлен на рейд. Правда, высокие земляные укрепления были воздвигнуты с обоих флангов с целью оградить обороняющихся, но такого рода пассивное сопротивление не могло оказать делу никакой услуги в случае более продолжительного сражения.
Видя, что ему нет никакого расчета оставаться здесь долее, и опасаясь, чтобы ему не был отрезан путь к отступлению, Марк решил вернуться на суда со своими людьми. Это было дело далеко не легкое и не безопасное. Один из жителей колонии был убит наповал во время этого трудного отступления, двое канаков были тяжело ранены, но, в конце концов им все-таки удалось добраться до своих судов. Менее чем в четверть часа весь этот маленький десант вновь вернулся на «Анну» и «Марту». Батарея, понятно, оказалась в руках пиратов, которые тотчас набросились на нее, как волки на добычу. Строения и дома сожгли, магазин и пороховой погреб взорвали, орудия заклепали. Одним словом, подвергли уничтожению и разорению все, что только успели за столь короткий срок, так как они спешили обратно на фрегат, который продолжал следовать далее все тем же западным каналом, имея перед собой на расстоянии пушечного выстрела суда колонии. Канал этот был чрезвычайно извилист, не говоря уже о том, что его пересекало бесчисленное множество мелких проливчиков и каналов; в них нелегко было разобраться даже и людям, уже давно знакомым с их расположением и направлением. Это обстоятельство внушило Марку одну счастливую мысль, которая тотчас же заслужила полное одобрение Боба.
На расстоянии приблизительно одной мили вглубь архипелага, между мелкими островками находился один из многочисленных здесь ложных проливов весьма заманчивого вида; немного далее он вдруг круто сворачивал и уходил на север, в сторону от всех промышленных и населенных местностей Рифа, сужаясь до такой степени, что там едва ли возможно было провести даже «Анну» и «Марту» и выйти в примыкавший к этому узкому проливу небольшой залив, или губу. Боб уверял, что их суда пройдут благополучно и смело выйдут в залив и что во всяком случае необходимо сюда завлечь врага, чтобы отвести его в сторону от кратера и от столицы Рифа и окончательно сбить его с пути. Марк, конечно, не мог не согласиться с этими доводами Боба и потому последовал его примеру. «Нэшамони» Марк отослал окольным путем на Риф с письмом к Пэнноку, в котором он просил его прислать ему немедленно на тот пункт, где пролив сужается до крайней степени, одно двенадцатифунтовое орудие с лафетом и возможно большее количество снарядов. После того он смело вошел в канал, который был ему очень знаком. Воды здесь было всюду более чем достаточно даже и для большого судна, за исключением, впрочем, только одного места, где находилась весьма значительная по своим размерам и протяжению мель. Над нею было не более шестнадцати или пятнадцати футов воды, — это было вполне достаточно для судов Марка, и даже, может быть, и для обоих бригов, но что касается фрегата, то в случае, если бы нашим друзьям удалось залучить его в этот пролив, можно было сказать с уверенностью, что ему никоим образом не выбраться отсюда.
Солнце уже клонилось к закату, когда Марк достиг вышеупомянутой мели. Он принялся лавировать вокруг и около нее, надеясь завлечь сюда в ночной темноте адмиральский фрегат. Но осторожный адмирал был не так прост, чтобы попасться в ловушку; едва только стемнело, он приказал убрать все паруса и бросил якорь. Вероятно, он думал, что находится на пути к Рифу, и потому не видел никакой надобности торопиться, уверенный в том, что добыча не уйдет от него.
Итак, обе враждующие стороны готовились провести ночь на якоре. В данный момент «Анна» и «Марта» находились менее чем в полумиле от того места, где пролив сужался до размеров широкой канавы и где этим судам во что бы то ни стало, следовало пройти, так как только в этом для них было спасение. Пользуясь темнотой ночи, Марк незаметно перешел с «Анны» на «Марту», потому что эта последняя была шире в своей килевой части, и если бы ей удалось пройти через ущелье, то «Анна» вслед за ней прошла бы без труда. Без шума, почти крадучись, тайком двинулся шлюп по направлению к скалистому ущелью. Первое время все шло хорошо, «Марта» осторожно продвигалась вперед, но вскоре попала вдруг в такое место, что очутилась как в клешах. Но обстоятельства не допускали промедления: пройти было необходимо во что бы то ни стало; и вот все, бывшие на судне, дружно принялись за работу. Все имевшиеся под рукой орудия были с большой энергией пущены в дело, и, наконец, после упорного и долгого тяжелого труда, им удалось общими силами удалить ту часть утеса или скалы, которая, непомерно выдаваясь вперед, мешала пройти судну. Вскоре после полуночи работа эта была окончена, и «Марта», пройдя победоносно через ущелье, вышла в залив и стала там на якорь в нескольких саженях от опасной теснины.
Немного отдохнув после того, как эта трудная задача была благополучно выполнена, Марк вернулся назад на свое судно и также тайно отвел его подальше от неприятельских судов из опасения, что пираты, пользуясь темнотой ночи, вышлют против «Анны» свои шлюпки.
Предосторожность эта, как оказалось впоследствии, была совсем нелишней, потому что поутру, когда уже рассвело, со шхуны видели более семи шлюпок, возвращавшихся на пиратские суда после напрасных поисков шлюпа и шхуны, которых они нигде не нашли.
Вскоре после того пираты первые возобновили враждебные действия, но перерыв в течение ночи дал нашим переселенцам значительные стратегические преимущества: то крупное полевое орудие, которое требовал Марк, прибыло с Рифа ночью и теперь было уже установлено на своем лафете вполне готовым к бою.
С рассветом все суда тронулись с мест, продолжая идти по разветвляющемуся во все стороны каналу. Удивленный отсутствием одного из колониальных судов, то есть «Марты», адмирал предполагал, что, вероятно, оно успело уйти вперед, и теперь очень затруднялся относительно того пути, по которому ему надлежало следовать. Из разумной предосторожности фрегат держался все время середины канала, зорко наблюдая за «Анной», которая все еще кружила около мели. Но вот адмиральское судно, стараясь настигнуть шхуну, повернуло на такой галс, что сразу очутилось по ту сторону мели, которая теперь оказалась у него с подветренной стороны. После того как этот маневр был счастливо исполнен, адмирал вздумал попытаться подойти ближе к «Анне», которая в то время шла вдоль противоположной стороны мели.
Воспользовавшись удобной минутой, Марк вдруг совершенно неожиданно повернул на другой галс, делая вид, что хочет вернуться назад. Адмиральское судно повторило за ним его маневр, не желая дать уйти «Анне». При исполнении этой манипуляции адмиральский фрегат, как и рассчитывал Марк, вдруг сразу всем корпусом врезался в мель и крепко засел там. Тогда Марк, не теряя времени, еще раз переменил курс и смело прошел мимо фрегата, зная, что экипаж его в данный момент был слишком занят своей бедой, чтобы еще думать о возможности вредить неприятельскому судну.
Фрегат засел всего в какой-нибудь полумиле от того места, где было установлено прибывшее ночью с Рифа орудие, которое тотчас же открыло по нему губительный огонь.
Тем временем Марк сошел на берег, отдав приказание вывести «Анну» из канала, чтобы обезопасить и ее от враждебных действий двух неприятельских бригов, а сам усердно принялся за дело. На его судне имелась небольшая переносная жаровня, которую он приказал спустить на берег с намерением применить ее для накаливания ядер.
Между тем один из бригов сделал вид, будто он намеревается прийти на помощь адмиралу, тогда как другой не переставал палить всем бортом, чтобы принудить замолчать батарею. Но вскоре ядро, пушенное колонистами, пробило его корпус и тем вынудило его удалиться. Как с той, так и с другой стороны все внимание сосредоточивалось на фрегате.
Не подлежало, конечно, сомнению, что адмирал находится теперь в весьма критическом положении. Ему оставалось только стараться сняться с мели под непрерывным огнем неприятельской батареи. А дело это было нелегкое, тем более что грунт был илистый. Следовало прежде всего облегчить судно, удалив, по возможности, большую часть груза, вследствие чего пираты немедленно принялись работать насосами и заводить якоря. В это время бриги, находившиеся, очевидно, под управлением довольно плохих командиров, держались в стороне и совершенно бездействовали. Они не попытались даже хоть сколько-нибудь помочь адмиралу. Люди экипажа без толку суетились и бегали взад и вперед по палубе, не замечалось не только никакого порядка, но даже и дисциплина, столь необходимая на судах, здесь совершенно отсутствовала.
После двухчасовой канонады, имевшей весьма печальные результаты для пиратов и не причинившей ни малейшего вреда нашим приятелям-переселенцам, Марк наконец вытащил из огня докрасна раскаленное ядро и лично зарядил им свое орудие; затем он сам навел его и приложил фитиль к западу. Весь заряд проник в корпус фрегата, вслед за тем последовал небольшой взрыв, произведший страшный переполох на судне. Второе такое же ядро тоже попало в цель; видя, что пираты окончательно обезумели, Марк не стал более дожидаться раскаленных снарядов, а хватал первый попадавшийся под руку и посылал их в неприятеля один за другим беспрерывно, не давая ему времени опомниться.
Не прошло и четверти часа с того момента, как Марк выпустил из своего орудия первое раскаленное ядро, как с левого борта адмиральского судна показался сперва легкий дымок, а затем и пламя.
После того уже не оставалось ни малейшего сомнения относительно возможного исхода сражения.
С этой минуты непокорные, негодующие пираты забыли всякую субординацию и, не внимая никаким приказам, распоряжениям и даже увещаниям своего начальства, стали заботиться и хлопотать лишь каждый о себе, стараясь по возможности захватить и спасти свою долю добычи.
В это время «Марта» и «Анна» снова вошли в канал, благополучно пройдя сквозь тесное ущелье, и подошли к месту сражения. Марк приказал поднять свое полевое орудие на шлюп, на который взошел и сам со своими приближенными, решившись, в свою очередь, гнаться за обоими бригами, которые предусмотрительно удалились более чем на целую милю от злополучного фрегата, чтобы избежать опасных последствий взрыва, который, казалось, должен был последовать с минуты на минуту.
Адмирал и все уцелевшие люди его экипажа кинулись к шлюпкам и, побросав все свои сокровища и богатства, спасали только свою жизнь. После того как они покинули фрегат, на судне оставалось еще немалое число пиратов в опьяненном состоянии, доходившем до полнейшего бесчувствия, не сознававших, не подозревавших даже о грозившей им опасности. Все эти люди, равно как и раненые, были безжалостно предоставлены своей участи, никто и не подумал позаботиться о них. В числе этих раненых находился также и Ваальли, которому оторвало ядром руку.
Хорошо, что Марк, минуя уже охваченный пламенем фрегат, проходил стороной, стараясь держаться от него как можно дальше. Не успел он отойти от него на четверть мили, как злополучное судно взлетело на воздух с невероятным треском и шумом. Ближе других от места катастрофы в роковой момент находилась «Марта», и среди обломков всякого рода, переброшенных силой взрыва на ее палубу, оказался обезображенный труп некогда грозного Ваальли, который тут же был признан всеми присутствующими жителями колонии. Так погиб наконец злейший и упорнейший враг переселенцев, который уже не раз ставил это маленькое государство на край гибели, на волосок от полнейшего разорения.
Теперь же пираты ни о чем другом не думали, как только об отступлении. Но Марк не давал им времени опомниться; его полевое орудие не переставало осыпать неприятеля градом ядер. Обезумевшие пираты и их адмирал, вместо того чтобы преследовать свои прежние цели завоевания, принуждены были заботиться лишь о том, как бы спасти свои два брига и благополучно вывести их вновь из тесного пролива в открытое море.
Адмиралу, конечно, нетрудно было выйти теперь на настоящую дорогу, придерживаясь того самого пути, каким он шел сюда, что он и сделал. Но тут совершенно неожиданно возникло другое печальное осложнение. Очевидно, между адмиралом и офицерами одного из его бригов существовали какие-то давнишние недоразумения.
Вследствие этого адмирал, для того чтобы обеспечить себе содействие брига в этом деле, взял к себе на фрегат значительную сумму денег, представлявших собою часть добычи, приходившейся на долю этих офицеров.
Деньги эти должны были, так сказать, служить залогом или ручательством того, что эти недовольные вассалы не покинут своего адмирала в наиболее важный или критический для его предприятия момент.
Понятно, что такого рода поступок возбудил лишь еще в большей мере гнев и неудовольствие этих людей. Только надежда на крупную наживу, на что рассчитывали все, отправляясь на Риф, еще отсрочила на некоторое время полный разрыв между адмиралом и командирами этих бригов. Но когда эта надежда их обманула, то злоба на «адмирала-неудачника» разразилась с удвоенной силой, и во время отступления своего перед следовавшими за ними по пятам «Анной» и «Мартой» один из бригов готовился принять грозные меры, чтобы заставить адмирала возвратить им забранную у них сумму, а другой, подозревая намерения собрата по ремеслу, готовился с не меньшей энергией к отчаянной обороне. Итак, в тот момент, когда они почти что одновременно вышли из пролива в открытое море, один из бригов пошел на юг, а другой к северу, преследуемые по пятам неприятельскими шлюпом и шхуной.
Едва только эти два брига очутились в открытом море, как между ними начался бой не на шутку. Недовольный бриг открыл огонь по адмиралу, а этот последний немедленно отвечал ему тем же. Бой разгорался с каждой минутой, и неприятели сходились все ближе и ближе до того, что вскоре облака дыма от пальбы обоих судов слились в одно громадное белое облако.
Сражение это продолжалось несколько часов подряд. Наконец перекрестный огонь прекратился, и оба брига занялись каждый починкой своих повреждений и уборкой раненых и так далее. Но перерыв этот длился недолго, и пальба целым бортом с того и другого судна возобновились с еще большим ожесточением,
Марк, видя, что ему здесь делать нечего, и убежденный в том, что всякая опасность миновала, решил вернуться наконец на Риф. Между тем оба неприятельских брига продолжали удаляться, не прекращая канонады. Вскоре даже и облака дыма, обозначавшего на горизонте путь этих судов, не стало видно, и Марк понял тогда, что наконец избавился от этих опасных врагов.
Отзывы о сказке / рассказе: