Глава XVI
Одним прыжком он был на своем месте и плыл по голубому и глубокому морю.
«Виновная фея»
Лишь только Росвель сошел на льдину, как услышал страшный звук. Он тотчас же увидал, что внешнее давление разбило ледяную равнину на две части, и что эта перемена могла быть спасением или погибелью для шхуны. Он хотел было броситься, чтобы присоединиться к Дагге, но остановился, услышав, что какой-то человек из его шлюпки его зовет.
— Эти равнины, капитан Гарднер, скоро соединятся, и наша шлюпка расплющится, если мы не вытащим ее из воды.
Достаточно было одного взгляда, чтобы убедиться молодому капитану в точности этого предсказания. Ледяная равнина, на которой он находился, тихо подвигалась вперед и касалась своим краем льда, находившегося против нее. Проход, по которому плыла шлюпка, заперся, и слышался треск. Давление было столь ужасно, что откалывало куски льда величиною с дом.
Нечего было терять времени, и шлюпку вытащили на лед в месте, представлявшимся более безопасным.
— Стимсон, нам будет очень трудно спустить ее на воду, — сказал Росвель, — нам придется провести здесь бессонную ночь.
— Не знаю, капитан, — было ответом. — Мне кажется, что лед разобьется подле этих утесов, и если это будет так, то шхуна, шлюпка, экипаж, — мы все войдем на дрейф в бухту, потому что я уверен в существовании потока, текущего от этой точки к нашему острову. Я приметил это во время гребли.
— Может быть, потоки идут по всем направлениям. Томсон и Тод, — продолжал Росвель, — останьтесь здесь, а мы все пойдем отыскивать виньярдскую шхуну. Она должна быть там, в проходе, и только разве случайно выйдет из него.
Росвель был прав. «Морской Лев» из Виньярда старался пройти по проходу, находящемуся между двумя ледяными полями.
Дагге был человек смышленый и смелый. Видя, что лед соединяется со всех сторон, спереди и сзади, и что не было никакой возможности выйти, он ухватился за последнее средство, которое оставалось еще для спасения корабля.
Он выбрал место или косяк, образуемый ледяной равниной, находившийся под ветром и представлявший его кораблю минутное убежище. Он ввел туда свою шхуну и бросил якорь. После того он начал рубить лед, сначала топором, потом пилой, в надежде выдолбить отверстие, которое по своей величине и виду могло принять остов корабля и воспрепятствовать таким образом его разрушению.
Прошло уже много часов с того времени, как он и его экипаж работали с этой целью, когда, к их радости и большему удивлению, они вдруг соединились с Росвелем и его людьми. Дело в том, что виньярдский экипаж так был озабочен предстоявшей ему опасностью и каждый человек был так занят исполнением своей обязанности, что не заметил шлюпки до тех пор, пока Росвель не окликнул Дагге и не обнаружил своего присутствия.
— Вот истинное счастье, капитан Гарднер! — сказал Дагге, искренно пожимая руку Росвеля. — Да, счастье! Я надеялся встретить вас подле этой группы островов, на которых можно найти тюленей, потому что они наверное находятся там, где мой покойный дядюшка заставил меня предполагать их по его морским картам, но не думал встретить вас нынешним утром. Вы видите мое положение, капитан Гарднер, страшная опасность угрожает мне.
— Вы уже предприняли некоторые предосторожности.
— Э! Но могло быть и хуже.
— Необходимо разрубить этот лед, и тогда ваша шхуна может подняться. Вы можете продолжать работать пилою и топором, а я постараюсь придать плотности бокам корабля. Покажите мне ваши запасные деревья и доски, без которых вы можете обойтись, и мы увидим, что можно из них сделать.
Хотя американские матросы менее откровенны, чем матросы английские, но знают столь же хорошо, какой благодарности заслуживают некоторые услуги. Виньярдцы почувствовали большую признательность и радость от помощи, которая подоспела к ним, и с обеих сторон начали работать с усердием.
Работа Росвеля происходила на палубе виньярдской шхуны, тогда как экипаж Дагге продолжал работу на льду.
— Какой шум! — вскричал Дагге. — Не извержение ли это вулкана?
Дагге был расположен думать, что этот звук был произведен каким-нибудь подземным движением. Но он не долго думал и сказал поспешно:
— Это лед. Я думаю, что давление разбило его об утесы этого острова. Если это так, то ледяная равнина, находящаяся под ветром, также уничтожится, лишь только подойдет к ней другая.
— Не думаю, — сказал Росвель, устремляя глаза на остров, — потому что равнина, находящаяся более под ветром, пойдет с такой же скоростью, как и ледяные горы. Это может уменьшить силу удара, но никак не полагаю, чтобы могло отвратить его.
Мнение Росвеля скоро подтвердилось. После нескольких минут сильного беспокойства, причиненного треском самого остова корабля, он получил от скопившегося под ним льда такое внезапное сотрясение, как будто бы он совсем освободился из свой тюрьмы; колебание было ужасно, и многие из экипажа не могли удержаться на ногах. В самом деле, шхуна была освобождена; еще одна минута, и она бы разлетелась вдребезги, а теперь она находилась в бассейне, который ее экипаж долгими часами работы ей приготовил.
— Мы ее спасем, Дагге! Мы ее спасем! — вскричал Росвель, позабыв в эту минуту великодушных усилий всякое чувство соперничества. — Я знаю, что вы хотите делать, я это тотчас же понял. Эта высокая земля есть то место, которого вы ищете, а на северном берегу этого острова есть морские слоны, львы и другие животные в довольно большом количестве, чтобы наполнить всякую шхуну, которая когда-нибудь выходила из Виньярда.
— Вот что я люблю, — сказал Дагге, дружески пожимая руку Росвеля, — охота за тюленями всегда должна производиться целым обществом, и один корабль не может проникнуть в столь высокие широты.
Что же касается Росвеля, то он немного посмеялся над мнением, выраженным Дагге об охоте за тюленями, потому что он внутренне был уверен, что виньярдец сохранил бы тайну, если бы владел ею один.
— Ну, — сказал он, — забудем прошедшее! Вы помогли мне у Гаттераса, а я здесь оказал вам кое-какие услуги! Вы, Дагге, знаете правила нашего ремесла: первый пришел, первый воспользовался. Я пришел первый и пожал летние ягодки этого дела, хотя не хочу сказать вам, что вы пришли уж совсем поздно.
— Я надеюсь, что нет, Гарднер, было бы очень мучительно потрудиться так впустую. Сколько вы собрали жира?
— Весь мой трюм полон, но мы более всего берем шкуры.
Эта новость возбудила всю жадность Дагге, что можно было заметить по бросаемым им взглядам.
— Счастье, — сказал он, — а особенно в одно лето! Но эти животные не сделались ли более дикими?
— Не более, как в тот день, с которого мы начали охотиться. Я поручал это занятие только одним опытным людям и дал им приказание как можно менее сердить этих животных. Если вы хотите наполнить вашу шхуну, то я советую принять те же предосторожности, потому что уже приближается конец лета.
— Я проведу здесь зиму, — сказал решительным и резким голосом Дагге. — Мне стоило довольно труда открыть эту группу островов, и мы, виньярдцы, не можем представить себе возможности быть побежденными.
— Если вы проведете здесь зиму, то это дело другое, — отвечал, смеясь, Росвель. — Недостанет и «Морского Льва» из Виньярда, чтобы согревать вас, и вы на будущее лето должны возвратиться в ваших бочках или навсегда остаться здесь.
— Я надеюсь увидать вас здесь опять, — сказал Дагге, смотря на своего товарища так, как будто уже окончательно решился выполнить свое безрассудное намерение. — Очень редко бывает, чтобы охотник за тюленями забывал страну, подобную той, которую вы описываете.
— Я могу опять прийти, — сказал Росвель, — и могу не прийти, — прибавил он, думая о Марии, потому что он спрашивал себя, может ли она не выйти за него в том случае, если он преуспеет в своем путешествии. — Это более зависит от других, нежели от меня… Но, капитан Дагге, займемся вашей шхуной. Надо, чтобы она вошла в бухту до ночи.
В эту минуту обе льдины находились в нескольких саженях одна от другой; самая малая, или та, на которой находился корабль, быстро поплыла к бухте, тогда как самая большая была остановлена островами. Меньшая льдина много потеряла из своей поверхности от утесов, потому что разбилась о них, хотя обломок, который от нее остался, имел более мили в диаметре, а толщину несколько метров.
Что касается «Морского Льва» из Виньярда, то он находился как будто на уступе утеса. Сила большой льдины была настолько велика, что подняла его выше воды, как будто два или три человека вытащили простую лодку на берег. К счастью для шхуны, эта сила пришла снизу. Следствием этого было то, что корабль получил очень мало повреждений.
— Если бы его можно было поднять отсюда, — сказал Дагге, — столь же легко, как мы его туда посадили, то это было бы не трудно. Но он на льду, имеющем по крайней мере двадцать футов толщины и столь же твердом, как камень.
Гарднер посоветовал употребить пилу, чтобы по концам шхуны сделать две глубокие выемки во льду, надеясь, что тяжесть корабля поможет работникам и заставит его войти, как говорят поэты, в природную стихию. В самом деле другого нечего было делать, а потому и послушались совета Гарднера. После больших усилий успели продолбить лед до воды, после чего послышался треск льда, и шхуна тихо, как будто по всем правилам науки, поднялась и спустилась в море!
Этот счастливый результат многочасовой работы совершился тогда, как ледяная равнина находилась в центре бухты. В это время Газар возвращался с вулкана и сообщил, что там в самом деле был вулкан, и вулкан действующий. Бесплодие и сильный холод характеризовали всю эту страну. При закате солнца Гарднер ввел своего товарища в порт, и оба «Морских Льва» стали на якорь один подле другого.
Отзывы о сказке / рассказе: