ГЛАВА XIV
Он не мог ни спать, ни оставаться в палатке, ожидая там наступления дня, но прогуливался по песку, на котором отдыхала тысяча солдат.
«Осада Коринфа»
Было уже поздно, все колонисты, женщины и дети отправились спать. Капитан, майор и Вудс с карабинами, первые двое также с пистолетами, быстро миновав двор, прошли к палисадам. Ночь стояла холодная и звездная. Часовые находились так близко к палисаду, что малейшее приближение неприятеля не могло бы ускользнуть от них. Чтобы они не могли узнать Роберта, решили к ним не подходить, а остановиться в тени и издали рассматривать укрепления.
Первое, что им бросилось в глаза, это костер на скале, где расположились индейцы. Неподалеку от огней было устроено из досок, сложенных возле мельницы, какое-то укрытие.
— Все это очень странно, — тихо сказал капитан. — Никогда я не видал, чтобы индейцы устраивали себе какие-то укрытия и зажигали возле своей стоянки костры. Наоборот, они всегда стараются скрыть место своего нахождения.
— Не хотят ли они обмануть нас? — ответил майор. — Я сильно подозреваю, что за этим укрытием, если эту загородку можно так назвать, никого нет. Следует пойти и разузнать обо всем.
— Пожалуй, ты прав, Боб, — подумав, сказал отец. — Кстати, мы осмотрим строения, а также и скот. Несчастные животные сегодня не пили целый день. Но прежде всего разузнаем, там ли индейцы и что они дальше намерены делать? Вудс, проводите нас до ворот. Полагаюсь на вас, чтобы никто не заметил нашего отсутствия, кроме двух часовых, которых вы об этом предупредите, чтобы они могли впустить нас обратно по условленному сигналу, а то они, пожалуй, начнут стрелять в нас, когда мы подойдем.
Переговорив обо всем этом, капитан с сыном вышли из тени и осторожно добрались до ворот. Капеллан выпустил их, и они отправились на разведку-.
Капитан не пошел по большой дороге, идущей от Хижины к мельнице, а предпочел маленькие извилистые тропинки, идущие в обход индейского лагеря; по ним они направились к хижинам и сараям. У капитана мелькнуло опасение, не забрали ли дикие имущество колонистов и не увели ли лошадей. Тихо пробирались капитан с сыном, останавливаясь время от времени, чтобы посмотреть на еле тлевшие костры на скале. Кругом царила мертвая тишина; не раздавалось даже собачьего лая: собаки последовали за своими хозяевами в Хижину, и теперь возле каждого часового, дежурившего у палисада, лежал верный помощник.
Вдруг майор дотронулся рукой до плеча отца.
— Слева от нас кто-то есть! — чуть слышно прошептал он.
— Это наша старая белая корова, самая ласковая из всего стада. Ах, Творец! Да она выдоена, хотя никто из наших людей не выходил из Хижины. Это дело рук новых соседей.
Роберт ничего не ответил, а только ощупал свое оружие, точно желая удостовериться, может ли оно быть немедленно пущено в ход. Постояв несколько минут, они с еще большей осторожностью двинулись дальше. Они дошли до одного домика, но там не оказалось никого. В печке была еще теплая зола. Позади домика находились конюшни. Майор отворил дверь и остался снаружи, чтобы отвести лошадей к ручью, а капитан отвязывал их. Первая была рабочая лошадь, и Роберту легко было направить ее к воде; но справиться со второй было не так-то просто; она была еще совсем молодая, выдрессированная для капитана. Почувствовав себя на свободе, она тотчас же принялась бегать по двору, потом выбежала в поле и несколько раз обежала его, пока не нашла воду. Остальные с таким же шумом последовали за ней. Стук копыт раздавался довольно далеко в ночной тишине.
— Плохо справились мы с этим делом, Боб. Индейцы, наверное, слышат этот топот.
— Да, надо узнать, не проснулись ли они. Пойдемте ближе к кострам.
Все было тихо. Капитан и Роберт молча стояли под яблоней и прислушивались; вдруг возле них раздались чьи-то шаги, и вслед за тем показалась мужская фигура, осторожно продвигавшаяся по тропинке к тому месту, где притаились капитан и его сын. Дав незнакомцу поравняться с собой, капитан быстро вышел из-за дерева и. положив ему руку на плечо, строго спросил:
— Кто идет?
Незнакомец так был поражен неожиданной встречей, что сразу не мог выговорить ни слова, дрожа как в лихорадке. К большому удивлению, это оказался Джоэль.
— О, Господи! — воскликнул он. — Это вы, капитан; а я думал, что это какой-нибудь дух. Но что вас заставило выйти теперь за палисад?
— Я нахожу, что этот вопрос скорее должен предложить тебе я, Стрид. Я велел держать ворота закрытыми и не выпускать никого наружу.
— Совершенно верно, это так же верно, как само Евангелие. Но, пожалуйста, говорите тише. Один Бог знает, кто теперь возле нас! Кто это с вами? Неужели господин Вудс?
— Черт возьми! Кто бы ни был со мной, он здесь по моему приказанию, тогда как ты, как раз наоборот, поступил против моего распоряжения. Ты меня знаешь достаточно, чтобы помнить, что я не терплю обмана. Говори, зачем ты здесь?
— Вы знаете, что сегодня после полудня так неожиданно пришли индейцы, что мы не успели ничего взять из своих хижин. Вы за каждую работу платили нам, а так как я жил очень экономно, то и собрал несколько сотен долларов! Индейцы могли отыскать их и унести. Я и пришел за ними.
— Если ты не врешь, то деньги должны быть теперь с тобой?
Джоэль протянул руку, в которой капитан нащупал платок с изрядным количеством монет. Это доказательство отвело от него всякое подозрение в глазах капитана. На вопрос, как он пробрался через палисад, Джоэль ответил, что он просто перелез через него и что это очень нетрудно сделать, если находишься с внутренней стороны. Так как капитану было хорошо известно пристрастие Джоэля к деньгам, то он легко извинил его за нарушение приказания, Джоэль был единственным человеком в колонии, не отдавшим свои сбережения на хранение капитану, — так трудно было ему расстаться со своим сокровищем. Даже мельник вполне доверял своему хозяину.
Во все время этого разговора майор держался вдали, чтобы не быть узнанным, хотя Джоэль раза два или три оборачивался в его сторону, желая узнать, кто с капитаном.
Джоэль признался, что это он выдоил корову, а не индейцы, чтобы отнести молоко жене и детям. Индейцы же, по его мнению, уже ушли и бог знает когда возвратятся. Но не это заставило его выйти из Хижины, ему просто хотелось чем-нибудь услужить колонистам.
— Ступай теперь домой, Стрид, и не говори там никому, что встретил меня с…
— С кем? — с любопытством спросил Джоэль, видя, что капитан остановился.
— Не говори никому, что встретил нас. Это очень важно держать в секрете.
Отец с сыном пошли дальше. Роберт держался позади, на расстоянии двух-трех шагов от отца. Они продвигались очень медленно и осторожно, держа наготове свои карабины. Они отошли еще на незначительное расстояние, как кто-то тихо дотронулся до локтя Роберта; тот обернулся и увидел Джоэля, заглядывающего ему под широкополую шляпу. Это произошло так неожиданно, что молодому человеку пришлось собрать все свое хладнокровие, чтобы не выдать себя. Джоэль спросил майора, называя его мельником Даниэлем, зачем капитан вышел из Хижины в такое опасное время.
— Капитан любит осмотреть все сам, — тихо ответил тот, слегка отодвигаясь, — и ты сам знаешь, он не терпит противоречий. Оставь нас и тащи свое молоко.
Джоэль не узнал переодетого Роберта, но видел ясно, что это и не мельник. Ему было страшно досадно, что он не знает, кто с капитаном, но делать было нечего. Тихо побрел он в Хижину, стараясь угадать, кто бы это мог быть. Стрид не мог ни на минуту отделаться от мысли, что с капитаном теперь человек, совершенно неизвестный ему.
«Кто бы это мог быть? — думал Джоэль, продвигаясь шаг за шагом по тропинке так медленно, точно к его ногам были подвешены свинцовые гири. — Это не Даниэль, да и никто из наших. Авторитет капитана сильно поднялся после свадьбы мисс Беллы с Бекманом. Это правда, полковник употребил все силы, чтобы имение тестя осталось нетронутым. Но если бы он был убит!.. А это так возможно на войне, Даниэль думает, что это так и будет. Ладно, — решил наконец Джоэль, — завтра же я узнаю, кто был с капитаном, а тогда и смекну, что мне делать».
Он так углубился в свои мысли, что и не заметил, как подошел к палисаду. Собаки залаяли, и сейчас же раздался выстрел. Тут Джоэль пришел в себя и начал просить, чтобы его впустили в ворота. На выстрел сбежались люди с оружием в руках, думая, что на Хижину напали индейцы.
Нечего и говорить, что на Джоэля со всех сторон посыпались вопросы. Подошел и капеллан. Стрид очень непринужденно объяснил, что уходил доить корову по распоряжению капитана, но, подходя к воротам, совершенно забыл об условном сигнале. Когда мельник хотел взять у Джоэля молоко, то оказалось, что ведро уже пустое; пуля пробила его насквозь, и молоко вытекло. Отослав всех на свои места, капеллан спросил, видел ли он кого-нибудь.
— Как же! Я встретил капитана и…
Джоэль остановился, думая, не подскажет ли Вудс имя незнакомца.
— А диких не было видно? Я знаю, капитан вышел, но не следует никому рассказывать об этом, а то это дойдет до ушей мистрис Вилугби, и она страшно будет беспокоиться о муже. Так ты ничего не знаешь об индейцах?
— Ровно ничего — они или спят, или ушли. Так кто, вы мне говорили, пошел с капитаном?
— Я об этом ничего не говорил. А теперь ступай к своей жене, она, верно, беспокоится уже о тебе.
Спроваженный таким образом капелланом, Джоэль не смел остаться и пошел во двор, где все еще было в движении.
Тем временем капитан с сыном молча продолжали свой путь. Они слышали выстрел и догадались, в чем дело, тем более что вслед за ним наступила полная тишина. Это еще более подтверждало их догадку. Теперь они подходили к кострам. Но ни одно движение не выдавало присутствия там какого-нибудь живого существа. Они подошли ближе к кострам, которые уже еле теплились. Все было пусто, в лагере не было ни души.
Спустившись к мельнице, они и здесь не нашли никого. Осмотрев все уголки, они решили, что индейцы ушли куда-нибудь на ночь, а может быть, и совсем ушли. Решив идти домой, они все-таки завернули осмотреть часовню и домик для рабочих, но и там никого не нашли.
Подойдя к палисаду, капитан громко окликнул часовых и ударил в ладоши; сейчас же капеллан открыл им ворота, и, перебросившись несколькими фразами, все вернулись в дом и разошлись по своим комнатам. Изнемогая от усталости, майор бросился в постель и живо заснул, тогда как капитан долго еще ворочался в постели, прежде чем погрузился в сон, забыв обо всех треволнениях этого беспокойного дня.
Отзывы о сказке / рассказе: