ГЛАВА 12. Возвращение Витали
Быстро проходили дни в плавучем домике. Я проводил эти дни в праздности, сытости и тепле. Мои артисты хорошо поправились и чувствовали себя превосходно. Но я не забывал, что скоро уже должен наступить срок выхода моего учителя из тюрьмы.
Мы находились довольно далеко от Тулузы, где был заключен Витали, и мне предстояло одному добраться до этого города. Признаюсь, меня тяготила мысль о близкой разлуке с Артуром и его матерью. Они относились ко мне хорошо и, живя с ними, я не знал никакого горя и забот.
Однажды занятый мыслью о предстоящем возвращении Витали, я спросил мать Артура, во сколько дней можно дойти до Тулузы?
Артур, услыша мой вопрос, воскликнул:
— Я не хочу, чтобы Рене от нас уходил!..
Мне пришлось объяснить ему, что я нахожусь на службе у моего хозяина Витали, который за мою службу у него заплатил деньги моим приемным родителям, и что мне необходимо вернуться к нему. Но Артур не хотел этого понять и требовал от матери, чтобы она удержала меня.
— Мне самой хочется, — возразила она, — чтобы Рене остался у нас. Он мне понравился, и я нахожу, что его пребывание здесь полезно для тебя. Но для того, чтобы он остался, необходимы два условия — чтобы Рене захотел остаться у нас и чтобы на это согласился его хозяин.
До этого разговора я совершенно не предполагал, что мне придется делать какой-нибудь выбор. Я считал, что мое пребывание в плову чем домике ограничено тем временем, пока мой хозяин находится в тюрьме. Предложение Артура поставило меня в крайне затруднительное положение.
Артур, который боялся и не любил книг, думал, что мое замешательство вызвано тем, что меня заставят учиться. Поэтому он попросил мать:
— Ты, ведь, не станешь его слишком мучить книгами?
На это мать ответила:
— Рене должен подумать. Я ему предлагаю не только лишь удовольствие и прогулки. Ему придется посидеть и за книгами и, главное, променять свою прежнюю свободную жизнь на жизнь с нами.
Я, конечно, не боялся того, что мне придется учиться. Книги привлекали, а не отталкивали меня. Мои колебания были вызваны совершенно другими соображениями. Я привык за время своих скитаний с Витали к свободной и независимой жизни. Я полюбил моего хозяина и считал его своим учителем. Мне тяжело было бросить его и променять нашу прежнюю жизнь на жизнь в семье Милиган, где я все же не чувствовал себя равным с ними. Живя с Витали, я наравне с ним зарабатывал себе пропитание, а живя в семье этих богатых людей, я являлся для них лишь скоморохом, которого приютили по капризу больного мальчика.
Эти мысли мгновенно пронеслись у меня в голове, и я тут же решил, что, как только выйдет из тюрьмы Витали, я разыщу его и не расстанусь с ним. Но об этом решении я не хотел до поры до времени говорить Артуру, чтобы преждевременно не огорчать его. Поэтому я ответил, что прежде всего необходимо будет получить согласие моего хозяина.
— Хорошо, — сказала мать Артура, — я напишу ему, чтобы он приехал в Сет, потому что мы не можем вернуться в Тулузу. Я вышлю ему деньги на дорогу и надеюсь, что он поймет причины, по которым мы не можем ехать по железной дороге.
Я провел тревожную ночь, полную раздумий. В моей жизни снова должны были наступить перемены.
Через три дня был получен от Витали ответ, в котором он сообщал, что приедет в Сет в субботу, с двухчасовым поездом.
В назначенный день я пошел с собаками и обезьяной на вокзал встречать своего хозяина. Собаки беспокоились, точно предчувствовали неожиданную встречу. Я стал в дальний угол вокзала, держа собак на веревке и обезьяну под курткой. Подошел поезд. Собаки сразу почуяли прибытие хозяина. Они вдруг рванулись вперед, и я не успел опомниться, как они вырвались и убежали. Вскоре я увидел их прыгающими около Витали, который вышел из вагона в своем обычном костюме. Собаки визжали и бросались на него.
Я поспешил к нему. Он горячо обнял меня и сказал:
— Здравствуй, мой бедный мальчик!
Витали был всегда добр ко мне. Но он не баловал меня лаской. Это не было в его характере. Поэтому его неожиданная ласка теперь глубоко тронула меня.
Он очень постарел в тюрьме. Спина его сгорбилась, лицо осунулось и побледнело.
— Неправда-ли, я сильно изменился, мой мальчик? — сказал он.
Тюрьма — плохое жилище, а скука и безделье хуже болезни. Потом он, немного помолчав, спросил меня:
— Как же тебе удалось познакомиться с этими людьми?
Я подробно рассказал ему, как встретился с „Лебедем“ и как по просьбе Артура меня взяли жить в плавучий домик. Я не скрыл от Витали, что за это время я очень привязался к семье Милиган, что ко мне здесь относились хорошо и предложили остаться у них…
— Что же ты ответил? — спросил Витали и пристально посмотрел на меня.
— Я не дал окончательного ответа, — поспешил сказать я.
— Почему? Разве ты ни на что не решился?
— Нет, я решил уйти с вами, но мне не хотелось преждевременно огорчать Артура.,.
— Спасибо, мой дорогой мальчик, что ты не захотел оставить старика, — произнес Витали дрогнувшим голосом и положил мне руку на плечо. — Я возьму на себя объяснение твоего ухода от них. У них не должно быть недовольства тобой. Пусть они думают, что злой старик отнял тебя у них…
Мы подошли к гостинице, где остановился Артур с матерью.
— Эта дама ждет меня? — - спросил Витали, когда я подвел его к воротам.
— Да, я провожу вас к ней, — сказал я.
— Не надо. Скажи мне лишь номер ее комнаты и останься здесь с собаками и Проказником.
Я сел на лавку около ворот и начал выжидать возвращения Витали. Он оставался недолго.
— Пойди и простись с Артуром и его матерью, — сказал он, возвратившись ко мне через несколько минут. — Я подожду тебя здесь. Мы сейчас отправимся в путь. Я немного заколебался вдруг.
— Значит, вы сказали…
— Да, я сказал, что ты мне нужен и что я не могу обойтись без тебя. Ступай к ним и возвращайся поскорее.
Войдя в номер гостиницы, я увидел, что Артур плачет, а мать утешает его.
— Ты не уедешь! Ты останешься, Рене! — воскликнул Артур.
Но его мать ответила за меня:
— Нет, Рене должен уйти, так как старик не соглашается его оставить у нас, несмотря на все мои просьбы.
— Это очень злой человек, — сказал Артур.
— Нет, он не злой, — возразила его мать. — Рене ему полезен и, кроме того, мне кажется, что он искренно привязан к мальчику. „Я люблю мальчика, и он любит меня“, — сказал он мне. — Суровая школа жизни будет ему полезнее. Вы, конечно, сможете дать ему образование, но и я могу кое-чему научить его. Вашим сыном он быть не может, а моим будет. Это лучше, чем служить забавой для вашего больного мальчика, как бы он добр и кроток ни был».
— Я не хочу, чтобы Рене уходил! — закричал Артур и залился слезами.
Я, не отвечая, бросился к нему и молча крепко обнял его и поцеловал. Потом я подошел к его матери и поблагодарил ее за доброту и хорошее ко мне отношение.
— Я буду всегда любить и помнить вас! — воскликнул я и, с трудом сдерживая слезы, бросился к двери. — Никогда не забуду!
— Рене! Рене! — закричал снова Артур.
Но я не остановился, и, выбежав из комнаты, захлопнул за собою дверь.
Через минуту я был уже около Витали, который поджидал меня у ворот.
— Идем! — сказал он.
Собаки бросились вперед.
