ГЛАВА 20. Катастрофа под землей
На следующий день, я, как обычно, спустился с дядей рано утром в шахту. Работа шла своим порядком и, казалось, ничто не предвещало близкой катастрофы.
Вдруг около полудня, когда я отвозил вагон угля к дальней шахте, послышался ужасный грохот. Я прислушался, не понимая, что случилось.
Шум и грохот раздавались в различных направлениях.
Вдруг мимо меня промчалась стая крыс. Я услышал страшный шум воды, бегущей по галереям. Я наклонил свою лампу к земле и увидел, что вода текла со стороны шахты, поднимаясь по галерее. Этот ужасный шум, этот рев происходили от падения воды, которая врывалась в шахту.
Оставив свой вагон на рельсах, я побежал к дяде с криком:
— В руднике вода! Дивона затопит нас — она прорвалась!
Я говорил так взволнованно, что дядя прекратил свою работу и прислушался. Шум продолжался, становясь с каждой минутой сильнее. Не было сомнения, что вода затопляла рудник.
— Беги скорее — в руднике наводнение! Я не сделал и десяти шагов, как увидел учителя, спускающегося в галерею исследовать причину шума.
— В руднике наводнение! — крикнул ему дядя.
— Дивона прорвалась, — сказал я.
— Спасайся! — крикнул мне учитель.
Вода быстро поднималась к галерее. Она достигала нам до колен и уже мешала бежать. Учитель побежал с нами, по дороге мы кричали всем:
— Спасайтесь, в руднике наводнение!
Вода поднималась с ужасающей быстротой. На наше счастье мы работали близко от лестницы, иначе нам не удалось бы выбраться. Учитель подошел к лестнице первым и сказал:
— Полезайте прежде вы. Я самый старший из вас.
Дядя поднялся первым, я за ним, а за мной учитель. За нами поднялось еще несколько рабочих.
Когда мы добрались до первого пласта, нам оставалось сделать еще пятьдесят метров до выхода, а вода была и в этой галерее. У нас не было света. Все лампы были погашены.
— Этим путем нам не спастись, — сказал учитель, более хладнокровный, чем другие. — Наше единственное спасение — старые коли.
— Пойдемте за мной, — кричал он, — и дайте мне лампу — я поведу вас туда.
Несколько ламп потянулось к нему. Он жадно схватил одну из них, другой рукой схватил меня и повел нас, идя впереди. После некоторого времени он остановился.
— У нас не хватит времени, — закричал он, — вода поднимается слишком быстро.
Действительно, она быстро прибывала и доходила нам до груди.
— Нам нужно спрятаться в восходящей галерее.
— А затем?
Оттуда не было никакого выхода. Скрыться в верхней галерее, это значило забраться в ловушку. Но нам не приходилось выбирать, и мы продолжали идти, куда вел нас учитель.
Дойдя до верхней галереи, мы услышали оглушительный шум от обвалов. Устроившись кое-как на маленькой площадке, мы вздохнули свободнее и рассмотрели лучше друг друга. Нас было семеро: учитель, я, дядя, три забойщика и один откатчик. Остальные остались в галерее. Шум в руднике не унимался.
— Ну, что же мы теперь будем делать? — спросил один из забойщиков.
Первым делом нужно было вырыть ступеньки и устроиться хотя бы так, чтобы не скатиться в поток, бушевавший у нас под ногами. Мы зажгли четыре лампы, и свет их помог нам работать.
— Слушайте, — обратился к нам дядя, — я предлагаю вам, чтобы учитель взял на себя руководить нами и работой. Он один сможет помочь нам.
— Мы можем остаться здесь еще долго, может быть, несколько дней. Надо сейчас же взяться за работу. Трое из нас, более сильные, будут рыть, а другие отбрасывать землю, — сказал учитель.
Работа была не из трудных, но, вследствие того, что у нас не было лопат, она продолжалась долго. После трехчасовой работы без отдыха мы крючками от ламп вырыли ступеньку, на которой могли усесться.
Мы решили поберечь наши лампы и оставили только одну, которая еле освещала нашу клетку. В руднике воцарилось молчание. Шум больше не достигал до нас, вода под ногами стояла неподвижно. Мы были в гробу, заживо погребенные. Тридцать или сорок метров земли висело над нашими головами. Становилось трудно дышать, у меня звенело в ушах.
Чтобы отогнать мрачные мысли, учитель первый прервал молчание.
— Теперь, — сказал он, — нужно посмотреть, что есть у нас из еды.
— Как долго, думаешь ты, мы пробудем еще здесь? — спросил дядя.
— Не знаю, но все-же надо позаботиться: у кого есть хлеб?
Никто не отвечал:
— У меня, — сказал я, — есть ломоть в кармане. Я порылся в кармане, куда положил еще утром кусок поджаренного хлеба. Вынув его, я собирался уже бросить, как учитель схватил меня за руку.
— Сохрани твой ужин, он покажется тебе еще вкусным. У кого есть еще хлеб? — спросил он.
Один из шахтеров вынул из шляпы ломоть и сказал:
— Вот, держи мой кусок.
— Хлеб я поделю между тобой и Рене сегодня вечером.
Разговор на этом прекратился, и мы погрузились в наши печальные размышления. Вдруг, среди тишины раздался голос дяди Гаспара:
— Я думаю, что о нашем спасении еще и не думают.
— Отчего ты так предполагаешь?
— Мы ничего не слышим.
— Наверное, было землетрясение, и город разрушен.
— Может быть, в городе думают, что нас нет в живых, и что для нас нечего и делать.
— Значит, мы уже брошены на произвол судьбы?
— Отчего вы думаете так плохо о своих товарищах, — заговорил учитель, — несправедливо обвинять их. Вы знаете, что если случается что-либо в шахте, рабочие скорее сами погибнут, чем оставят своих товарищей без помощи.
Он говорил так энергично, что даже самые неверующие должны были убедиться.
Вдруг кто-то взволнованно крикнул:
— Слушайте, что-то слышно в воде!
— Ты, верно, бросил камень в воду?
— Нет, это глухой шум.
Мы прислушивались. У меня был тонкий слух, но я ничего не слышал. Мои товарищи, привыкшие к шуму, услышали что-то.
— Да, — сказал учитель, — в воде что-то происходит: — Это шум от черпаков, — мы спасены, ребята!..
— Спасены, спасены, — крикнули все в один голос.
Теперь мы забыли, что находились на глубине сорока метров под землею. Воздух уже не давил нас, каменные степы как бы расступились, шум в ушах исчез, нам стало легче дышать, сердце свободно билось в груди.
Но прежде, чем увидеть снова солнечный свет и услышать шум ветра, мы должны были оставаться здесь еще в течение нескольких дней.
Как мы потом узнали, катастрофа произошла следующим образом.
Около семи часов разразилась гроза со страшным ливнем. В короткое время Дивона вышла из берегов, так как каменистая почва не могла впитывать в себя такое огромное количество воды и устремилась к шахтам. Вода вышла из берегов и затопила всю поверхность, под которой находился рудник.
Это случилось не в первый раз и, так как вход в шахту был на значительной высоте, то не боялись, что вода проникнет в рудник.
Вдруг инженер, распоряжавшийся работой по уборке леса, увидел поток, который стремился в только что образовавшуюся пробоину на краю пласта. Он сразу понял, что случилось. Вода убывала на поверхности и наполняла рудник. Внутри рудника послышался ужасный шум от ворвавшейся туда воды.
Весть о несчастье быстро распространилась по Варсу. Со всех сторон бежал народ: рабочие, любопытные, женщины, дети. Все спрашивали, искали, добивались истины.
— Мы сделаем все возможное, мы отыщем и спасем, — успокаивал толпу инженер.
И работа немедленно началась. Черпаки работали во всех трех колодцах, не переставая, день и ночь. В то же самое время начали прокладывать новые галереи.
Галерею делали узкую, чтобы скорее ее вырыть. Впереди шел один, только один пикер. Усталый работник заменялся сейчас же другим. Без отдыха и устали, днем и ночью велась эта трудная работа.
Если время для работающих тянулось долго, то еще дольше оно было для нас, пленников, ожидающих спасения. Наше положение — сидеть на одном и том же месте — было самое утомительное. Мы не могли пошевельнуть ни одним членом, наша головная боль сделалась жестокой, нас мучил голод.
Один из нас хотел спуститься, чтобы достать воды, но учитель не позволил.
— Под тобой обрушится земля. Рене — легче и более ловкий, он спустится и принесет нам воды.
— В чем?
— В моем сапоге.
Мне дали сапоги и я приготовился уже спуститься, как учитель остановил меня.
— Подожди, — сказал он. — Я дам тебе руку.
Он протянул мне руку, но оттого-ли, что ослабел от бездействия, или поскользнулся, он полетел в темную яму головой вниз. Лампа полетела за ним. Мы очутились во мраке. У нас всех вырвался крик ужаса. Я сейчас же бросился в воду вслед за учителем.
— Держитесь за меня хорошенько, учитель, и держите голову кверху! — закричал я.
В эту минуту показался свет лампочки. Я протянул свою руку, уцепился ею за глыбу каменного угля и привлек к себе учителя. Он уже захлебывался. Я поддержал его за голову, и он быстро пришел в себя.
Наши товарищи, наклонившись вперед, протягивали нам руки, а один из работников светил нам. Дядя Гаспар взял учителя за одну руку, а я подталкивал его сзади. Мы с трудом взобрались на площадку. Немного спустя, учитель совсем пришел в себя.
В довершение всех бед мы с учителем оказались мокрые с головы до ног и вскоре почувствовали озноб.
— Надо дать куртку Рене, — сказал учитель.
Я надел куртку одного из рабочих и скоро согрелся и уснул. Учитель положил мою голову себе на колени. Мне было около него так хорошо, как ребенку на коленях у матери. Просыпаясь, я слышал его тихий голос:
— Спи, дитя мое, не бойся, я удержу тебя, спи, милый!
И я снова засыпал, чувствуя, что он удержит меня. Время шло, и шум черпаков не прекращался.
