Голубая важенка: Сказка

Жили когда-то в старину муж с женой и дочерью. Однажды потерялась у них в лесу чёрная овца. Отправились мать с отцом её искать, а дочь дома оставили. Разошлись в разные стороны, идут по лесу и кличут овцу. Вдруг навстречу жене — Сюоятар. Говорит:

— Плюнь в мои ножны, обойди вокруг меня три раза — найдётся твоя овца.

Женщина обрадовалась, плюнула в ножны, обошла вокруг Сюоятар три раза и сама превратилась в чёрную овцу! А Сюоятар той женщиной обернулась и кричит:

— Эй, муженёк скорей сюда, я уже нашла овцу! Пошли домой, а муж ничего не замечает. Привели овцу, заперли в хлев. Дочь сразу приметила — это не её мать. Хоть и похожа на неё, а глаза неласковые, злые. Пошла девушка в хлев, на овечку глянула — глаза как у родной матери! Заплакала она, обняла овцу. Та и говорит:

— Ах, доченька, превратила меня Сюоятар в овцу, а сама моё место заняла. Пои ты меня из чистого ковшика, корми хоть корочкой хлеба. Не могу я пойло пить вместе с овцами!

Стала дочь чаще в хлев ходить, поит мать из чистой посуды, поесть ей приносит что-нибудь получше. Сюоятар видит, что овца пойло не пьёт, говорит мужу:

— Совсем перестала эта чёрная овца есть и пить, надо её убить, не то околеет.

Дочь услышала это, прибежала в хлев, кинулась матери на шею, плачет заливается:

— Хотят тебя, маменька, убить, так приказала Сюоятар отцу.

А мать её утешает:

— Ничего не поделаешь, доченька. А когда меня будут резать, приходи с отцом в хлев, возьми в платочек три капли моей крови и закопай этот платочек под окном.

Поплакали они вместе, попрощалась дочь с матерью и ушла домой. Утром отец засобирался овцу резать, наточил нож, а дочь следом за ним в хлев. Заплакала, просит отца не убивать овцу. Отец и сжалился, не убил. Вернулся в избу, повесил нож на гвоздь. На второй день Сюоятар разворчалась, отправляет мужа снова в хлев. Дочь опять побежала за отцом, просит его оставить овцу в живых. Не мог отец устоять перед дочерью, так и вернулся в избу. Сюоятар злится. На третий день отправляет мужа, наказывает, чтобы не возвращался, пока не убьёт овцу. Опять побежала дочь следом, заплакала, но ничего уже не помогло. Зарезал отец овцу. Подложила дочь платочек, взяла три капли материнской крови, закопала платок под окном, как мать наказывала. И выросла на этом месте белая берёза.

Тем временем родила Сюоятар дочь. Ещё больше невзлюбила она падчерицу, с утра до ночи заставляет её работать.

Жили они так сколько-то времени. Однажды царь решил устроить у себя пир. Надо царевича женить, вот на пиру он и будет выбирать себе невесту.

Слуги царские созывают людей:

— Люди добрые, приходите к царю на бал. Здоровые пусть сами придут, хромые — на коне приедут, слепые — на лодке приплывут.

Сюоятар засуетилась, засобиралась на царский бал. Дочь свою прихорашивает, а падчерице говорит:

— Тебе на бал нельзя идти, работы много. Да и надеть-то тебе, замарашке, нечего.

А сама разворотила печь и наказывает, чтобы к их приходу печь была на месте, как прежде. Ушли они, а девушка не знает, как за дело приняться. Пошла к тому месту, где платочек закопала, села под берёзой, плачет. Вдруг услышала она голос матери:

— Что ты, моя доченька, так горько плачешь?

— Ах, матушка, ушли все на царский пир. Сюоятар разобрала печку и наказала к их приходу поставить на место. Если не сделаю, так меня убьют. А как я печку поставлю?

Мать и говорит:

— Отломи от березы ветку, ударь крест-накрест, скажи: «С маминого благословеньица, стань, печь, как прежде стояла».

Дочь так и сделала. Приходит обратно к берёзке, радостная. А мать спрашивает у неё:

— Не хочется ли тебе, доченька, на царский пир-бал?

— Как же не хочется, да ведь у меня никакой одежды нет, только сарафан холщовый, что на мне.

Тут появился конь: один волос золотой, другой серебряный, а третьему и названия нет. Мать велит дочке в одном ухе умыться, в другом одеться и ехать на бал.

Приезжает девушка на царский двор, там слуги её встречают, коня привязывают к золотому столбу. Как вошла она в палаты царские, так все кругом засветилось, будто солнышко из-за тучи выглянуло. Царевич как посмотрел на неё, так и глаз не может отвести. Весь вечер вокруг неё ходит, только с ней танцует, больше никого не замечает.

А дочери Сюоятар за столами не видно, не пустили её в палаты. Сидит она в передней избе на лавке около печки. Кухарка ворчит: «Ходят тут всякие, побираются, не сидится дома!» Стала чугун доставать из печи ухватом, да черенком и ударила дочь Сюоятар — у той шишка огромная вскочила над глазом, она в слёзы.

А девушка уже домой засобиралась. Захотелось царевичу узнать, кто она такая и откуда приехала. Решил он на хитрость пойти: велел слугам дверной косяк дёгтем намазать авось что-нибудь прилипнет. Побежала девушка — шапочка с головы и пристала к смоле. Взял царевич шапочку. А девушка выбежала во двор, вскочила на коня и уехала. Только её и видели.

Вернулась домой, надела свой холщовый сарафан, коров пригнала, убрала в избе и забралась на печь. Приходит Сюоятар с дочкой, та глаз рукой прикрывает, ревёт во весь голос.

Девушка спрашивает:

— Что с тобой, чего ты плачешь? А Сюоятар и говорит:

— Да вот очень уж прыткая, бегала с царевичем по царским палатам, играла и упала, чуть глаз не вышибла себе. Вот и выскочила на лбу шишка. А кто на печи сидит, с тем ничего не случается.

И рассказывают они, какая красавица на бал приезжала. Девушка говорит:

— Не я ли хоть это была?

— Ты, замарашка, молчи уж там на печи, перебирай золу! Тебя и на порог царский не пустят!

На второй день царь опять собирает пир, зовут всех? «Здоровые — пусть сами придут, хромые -на коне приедут, слепые — на лодке приплывут». Сюоятар с дочкой опять пошла. А перед уходом смешала она ячмень, овёс и рожь вместе и наказала падчерице всё зерно за вечер перебрать, да ещё коров с пастбища пригнать.

Осталась девушка одна, пошла к берёзе, рыдает. Мать спрашивает, отчего дочь так горько плачет. Девушка в ответ:

— Как мне не плакать, все ушли на пир, а Сюоятар перемешала ячмень, рожь и овёс и велела за вечер всё перебрать. Где мне успеть?

— Не плачь, доченька, возьми ветку с берёзы, ударь три раза крест-накрест и скажи:«С маминого благословеньица, отделитесь, зёрнышки, как раньше были».

Взяла девушка веточку, сделала как мать наказывала, зёрна и отделились. Пошла она опять к берёзе. Дала ей мать коня: один волос золотой, другой серебряный, третьему и названия нет. Умылась девушка в одном ухе, в другом оделась, стала краше прежнего и поехала на пир. Приезжает к царскому дворцу, а царевич уже поджидает её, привязывает коня к золотому столбу, берёт девушку за руки и ведёт в палаты, ни на шаг от неё не отходит.

А дочка Сюоятар опять на кухне сидит, кости перебирает. Её и близко к царскому столу не подпускают. Кухарка ворчит, в сердцах толкнула чугун прямо на ногу дочери Сюоятар. Та завыла от боли.

Пир уже к концу подходит, девушке надо домой поспеть. А царевич скобу дверную дёгтем смазал, перстень тут и остался. Девушка вскочила на коня и уехала. Переоделась, коров домой пригнала и залезла на печь. Сидит, ждёт.

Приходят все с пира. Дочь Сюоятар хромает.

— Что с тобой? — спрашивает падчерица. Мать говорит:

— Бегала с царевичем, в жмурки играла, упала и ногу ушибла. А кто на печке сидит, с тем ничего не случается.

Давай они рассказывать наперебой, что там было, как приезжала девушка невиданной красоты, и никто не знает, кто она и откуда.

— Не я ли хоть это была? — спрашивает девушка.

— Ты, замарашка! Сиди себе на печи, в золе, и помалкивай, — говорит мачеха.

Ну, ладно. На третий день царь опять устраивает пир. Хочется царевичу узнать, что это за девушка, и жениться на ней. Сюоятар опять собирается с дочкой на пир. На этот раз налила она в молоко воды.

— Мы пойдём на царский пир, а ты тем временем отдели молоко от воды. И коров вечером пригони.

Ушли они. Девушка осталась одна, пригорюнилась, пошла на могилу матери: плачет-причитает, свою горькую долю оплакивает. Мать опять и спрашивает:

— Что, доченька, причитаешь, чем тебя обидели? Рассказала она матери, какую работу оставила ей Сюоятар. Мать говорит:

— Отломи веточку от берёзы, ударь три раза крест-накрест, скажи: «С маминого благословеньица, отделитесь молоко и вода, как прежде были». И приходи сюда.

Взяла девушка ветку, ударила крест-накрест, как мать её научила. Молоко от воды и отделилось. Приходит обратно к берёзе. Мать даёт ей коня, краше прежнего. В одном ухе девушка умылась, в другом оделась и поехала на бал. Царевич встречает её, ведёт в палаты, за стол сажает, не отходит от неё.

А дочь Сюоятар опять на своём прежнем месте сидит, злится, что её не пускают в палаты. Кухарки и слуги ворчат на неё: «Путается тут в ногах, мешает». Одна кухарка схватила её за руку, оттолкнула в сторону, руку ей и вывихнула. Та опять в слёзы.

А девушка на пиру веселится, все ею любуются, и царевич больше всех. Побыла она своё время, опять быстренько в дверь — и убежала. А порог был дёгтем вымазан — башмачок к нему и прилип.

Хочется царевичу найти красавицу, где бы она ни была. На следующий день он собрал всех девушек, чтобы примерить шапку, перстень и башмачок; которой они подойдут, ту он и возьмёт за себя замуж. А Сюоятар очень хочется свою дочь за царевича отдать. Обтесала она у ней голову, чтобы шапочка пришлась впору, обстрогала палец, чтобы перстень надеть, обстрогала ногу, чтобы башмак подошёл — всё и подошло. Видит царевич — не та это девушка, эдакая дурнушка, да что делать. Слово царское крепко, обещал — надо взять.

Поехал царевич к себе домой с невестой. Плывут на лодке.

А девушка коров на берегу пасёт и напевает:

Везёт царевич невесту:

Нога у неё обтёсанная,

Палец у неё обструганный,

А голова, как курик (колотушка из отёсанного полена для колки дров).

Царевич спрашивает:

— О чём там девушка поёт? А невеста отвечает:

— Да это пастушка. Она с коровами переговаривается, себя забавляет.

Проехали немного, девушка идёт по берегу, снова поёт:

Везёт царевич невесту:

Нога у неё обтёсанная,

Палец у неё обструганный,

Голова, как курик!

Хочет царевич подъехать к берегу, спросить у пастушки, о чём она поёт, да невеста не пускает:

— Нечего слушать песни пастушки. Она коров ублажает, себя забавляет, делать ей больше нечего.

Опять едут, а песня снова с берега доносится:

Везёт царевич невесту:

Нога у неё обтёсанная,

Палец у неё обструганный,

А голова, как курик!

Не послушался царевич невесты, подъехал к берегу, девушка ему всё и рассказала. Он как снимет шапку с невесты — так и есть, голова вся в крови, нога в крови и палец тоже.

Примерил на девушку-пастушку — ей всё впору. Взял её царевич в жёны, а дочь Сюоятар бросил в воду.

Но Сюоятар ничего об этом не знает. Думает — её дочка и есть жена царя.

Вот родила жена царевича ребёнка. Сюоятар пошла навестить внука и дочь. Плывёт на лодке, смотрит, красивый цветок в озере вырос. Подъехала она ближе и хотела сорвать его для внука. А там голос такой тихий: «Что ты, мать, делаешь, чуть сердце моё не вырвала».

Узнала Сюоятар всю правду, оживила она дочь и поехала дальше.

Приходит в дом царевича, ничего не говорит. Истопила баню и там обратила жену царевича в голубую важенку, олениху, и отпустила по вольному свету бегать, а свою дочь во дворец привела. Видит царевич — что-то сталось с женой, вроде и не она это. Да ничего не говорит. А ребёнок день и ночь плачет, никто унять его не может — голодный, молока-то нет.

Жили-пожили. А у царя был пастух, коров пас. Сидит он как-то на пеньке, в свой рожок играет. Откуда ни возьмись — подбегает к нему голубая важенка и говорит:

Плачет ли моя ласточка, Стонет ли моя зоренька? Печален ли мой господин?

Я жена царевича, Сюоятар превратила меня в важенку. Отвечает пастух:

Плачет твоя ласточка, Стонет твоя зоренька, И печален твой господин.

Важенка просит пастуха:

— Принеси ты завтра ребёнка в лес. Я приду сюда и буду кормить и холить его, пока другие олени в озере купаются… А если не будут давать, так ты скажи: «Раз не можете дома утешить ребёнка, дайте мне его в лес. Там под звон колокольчиков, под шорох ветвей, под шёпот листочков ребёнок, глядишь, и успокоится».

Под вечер бежит стадо оленей — мимо пробежали, бежит второе стадо — тоже мимо, третье стадо побежало — и голубая важенка с ними убежала.

На следующий день пастух говорит царевичу:

— Дайте мне ребёнка в лес, я понянчу его там, раз он у вас всё время плачет.

— Дома не можем успокоить, где уж тебе, — говорят ему.

— А вы дайте, там под звон колокольчиков, под шорох ветвей, под шёпот листочков, может, дитя и успокоится.

Дали ему, авось и вправду утешит. Приносит пастух ребёнка в лес и кличет:

Важенка, голубонька, Иди дитятко кормить, Свою ягодку поить! Она у Сюоятар не ест, У злой ведьмы не пьёт, Из рожка не сосёт!

Важенка прибежала, сбросила с себя оленью шкуру, превратилась в женщину, взяла ребёнка на руки, кормит его грудью, а сама и плачет и смеётся от радости. Накормила, ребёнок успокоился, заснул. Целый день мать нянчилась, играла с ним, ласкала его.

Вечером отдала ребёнка пастуху, сказала, чтобы и завтра принёс. Накинула на себя шкуру и побежала за третьим стадом оленей.

Ребёнок дома всю ночь проспал спокойно, не плакал. Царевич удивился, задумался.

Утром пастух опять просит ребёнка:

— Дайте мне его в лес на день. Там под звон колокольчиков, под шорох ветвей, под шёпот листочков дитя и успокоится.

Сюоятар не хотела давать ребёнка, да царевич её не послушался, разрешил. Опять приходит пастух на то самое место, зовёт важенку:

Важенка, голубонька, Иди дитятко кормить, Свою ягодку поить! Она у Сюоятар не ест, У злой ведьмы не пьёт, Из рожка не сосёт!

Прибегает важенка, сбрасывает шкуру, берёт своё дитя на руки, кормит его, убаюкивает, песенки поет. Целый день провела с ребёнком. Жаль ей уходить, да надо. Отдала ребёночка пастуху и говорит:

— Принеси его ещё завтра, в последний раз. А потом уж я прийти не смогу, уходит наше стадо в другие края, за далёкие моря, — сама надела шкуру и побежала стадо догонять.

Пастух принёс ребёнка домой, ребёнок ночь спит без просыпу, не плачет, не беспокоится. Царевич уже не на шутку встревожился: тут что-то не ладно! Решил он сходить к старушке-вдове, что она скажет, она ведь всё знает. Приходит к ней и говорит:

— Вот у меня ребёнок всё плакал, плакал, ничем унять не могли, а как стал пастух брать его в лес, так две ночи спит, голоса не подаёт. Что за чудо?

— Вот что, царевич, — говорит старушка, — не мудрено, что ребёнок успокоился, — уже два дня он сосёт материнское молоко. Ведь твою жену Сюоятар обратила в голубую важенку, а женой у тебя её дочь. Вот важенка-мать и кормит ребёнка в лесу. Ты завтра опять дай ребёнка пастуху, сам иди за ним следом и спрячься. Важенка прибежит, сбросит шкуру, станет ребёнка кормить. А ты в это время шкуру сожги. Как только шкуру сожжешь, жена сделается мёртвой, но ты не пугайся. Там направо есть скала, под скалой два родничка — в одном мёртвая, в другом живая вода. Ты принеси этой воды, побрызгай сначала мёртвой водой, потом живой, она и оживёт. Только так ты спасёшь свою жену, не то она всю жизнь будет важенкой.

На третий день царевич с радостью отдал ребёнка пастуху, а сам пошёл за ним следом. Приходит пастух в лес, зовёт:

Важенка, голубонька, Иди дитятко кормить, Свою ягодку поить! Она у Сюоятар не ест, У злой ведьмы не пьёт, Из рожка не сосёт!

Смотрит царевич — бежит важенка, что есть силы несётся. Прибежала, сбросила шкуру, взяла ребёнка на руки, села на пенёк и начала кормить и ласкать его. Царевич так и обмер — точно, его жена! Подкрался он, взял шкуру и бросил в костёр. Женщина чувствует — гарью пахнет:

— Кто мою шкуру сжёг, тот меня погубил! — и упала мёртвая.

Царевич побежал к скале, зачерпнул из одного родничка мёртвой, из другого живой воды. Побрызгал мёртвой водой, потом живой — ожила жена, встала, обрадовалась, да ненадолго.

— Зачем ты меня спас, всё равно Сюоятар погубит!

— Не погубит, ей недолго жить осталось!

Привёл он жену с ребёнком домой. А Сюоятар с дочерью в смоляной яме сожгли, как делали в старину.

И стал царевич жить счастливо со своей женой и ребёнком.