И Шахразаду застигав утро, и она прекратила дозволенные речи: Сказка

Четыреста сорок третья ночь

Когда же настала четыреста сорок третья ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда оборвались доводы факиха, он поднялся на ноги и сказал: «Засвидетельствуй, о повелитель правоверных, что девушка более сведуща в законоведении, чем я».

«Я спрошу тебя кое о чем, — сказала девушка. — Дай мне быстрый ответ, если ты знающий». — «Спрашивай!» — сказал факих, и девушка спросила: «Что такое стрелы веры?» — «Их десять, — отвечал факих, — первая — исповедание, то есть верование; вторая — молитва, то есть природное свойство; третья — подать на бедных, то есть чистота; четвертая — пост, то есть щит; пятая — паломничество, то есть закон; шестая — война за веру, те есть избавление; седьмая и восьмая — побуждение и блатному и запрещение порицаемого, то есть ревность ко благу, девятая — общее согласие, то есть содружество, и десятая — искание знания, то есть достохвадьный путь».

«Хорошо! — отвечала девушка. — За тобой остался еще вопрос: что такое корни ислама?» — «Их четыре: здравые верования, искренность в стремлении к цели, память о законе и верность обету». — «Остался еще вопрос, — сказала девушка, — ответишь — хорошо, а нет — я сниму с тебя одежду». «Говори, девушка!» — сказал факих, и девушка спросила: «Что такое ветви ислама?» И факих помолчал некоторое время и ничего не ответил.

И девушка воскликнула: «Снимай с себя одежду, и я растолкую тебе это». — «Растолкуй, и я сниму для тебя с него одежду!» — сказал повелитель правоверных. И девушка молвила: «Их двадцать две ветви: следование книге Аллаха великого, подражание его посланнику (да благословит его Аллах и да приветствует!), прекращение вреда, употребление в пищу разрешенного, воздержание от запретного, исправление несправедливостей в пользу обиженных, раскаяние, знание закона веры, любовь к другу Аллаха [454], следование ниспосланному, признание посланных Аллахом правдивыми, опасение перемены, готовность к последнему отъезду, сила истинной веры, прощение при возможности, крепость при болезни, терпение в беде, знание Аллаха великого, знание того, с чем пришел его пророк (да благословит его Аллах и да приветствует!), непокорность Иблису-проклятому, борьба со своей душой и неповиновение ей и полная преданность Аллаху».

И когда повелитель правоверных услышал это от девушки, он велел снять с факиха его одежду и тайлесан [455], и факих снял это и вышел, огорченный и пристыженный перед повелителем правоверных.

А затем поднялся перед девушкой другой человек и сказал ей: «О девушка, выслушай от меня несколько вопросов». — «Говори!» — сказала девушка, и факих спросил: «Что такое правильное вручение товара?» — «Когда известна цена, известен сорт и известен срок уплаты», — отвечала девушка.

«Хорошо! — сказал факих. — Каковы правила еды и установление о ней?» — «Правила еды, — сказала девушка, — сознание, что Аллах великий наделил человека и накормил его и напоил, и благодарность Аллаху великому за это». — «А что такое благодарность?» — спросил факих, и девушка отвечала: «Благодарность состоит в том, чтобы раб израсходовал вес, чем наградил его Аллах великий, на то, для чего он это сотворил». — «А каковы установления об еде?» — спросил факих, и девушка отвечала: «Произнесение имени Аллаха, омовение рук, еда сидя на левом бедре и тремя пальцами и вкушение того, что у тебя под рукой». — «Хорошо! — сказал факих. — Расскажи мне, в чем пристойность при еде?» И девушка отвечала «В том, чтобы класть в рот маленькие куски и редко смотреть на сидящего рядом». — «Хорошо» — сказал факих…«

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Четыреста сорок четвертая ночь

Когда же настала четыреста сорок четвертая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда девушка была опрошена о пристойности при еде и дала ответ, спрашивающий факих сказал ей: «Хорошо! Расскажи мне об убеждениях сердца и определении их через противоположное». «Их три, — отвечала девушка, — и противоположных определений тоже три. Первое убеждение — вера, а противоположное определение этого — отказ от многобожия; второе убеждение — сунна, а противоположное определение этого — отказ от новшеств; третье убеждение — покорность Аллаху, а противоположное определение этого — отказ от ослушания его».

«Хорошо! Расскажи мне, каковы условия малого омовения?» — сказал факих. И девушка отвечала: «Предание себя Аллаху, способность различать, чистота воды, отсутствие ощущаемого препятствия и отсутствие препятствия по закону».

«Хорошо! — сказал факих. — Расскажи мне о вере». — «Вера, — отвечала девушка, — разделяется на девять отделов: вера в того, кому поклоняешься; вера в то, что ты раб; вера в особую сущность бога; вера в две горсти; вера в предопределение; вера в отменяющее; вера в отмененное; вера в Аллаха, его ангелов и посланников; вера в судьбу и предопределенное в благом и злом, сладостном и горестном».

«Хорошо! — сказал факих. — Расскажи мне о трех вещах, которые препятствуют трем другим вещам». — «Хорошо, — отвечала девушка. — Рассказывают о Суфьяне-ас-Саури [456], что говорил: «Три вещи губят три другие вещи: пренебрежение праведниками губит будущую жизнь, пренебрежение царями губит душу, а пренебрежение тратами губит деньги».

«Хорошо! — сказал факих» — Расскажи мне о ключах небес и сколько на небесах ворот«. И девушка ответила:»Сказал Аллах великий: «И открылось небо и были там ворота», — а пророк (да благословит его Аллах и да приветствует!) сказал: «Не ведает числа ворот на небе никто, кроме того, кто сотворил небо, и нет ни одного сына Адама, для которого бы не было на небе двух ворот: через одни ворота нисходит его надел, а через другие ворота возносятся его деяния, и не замкнутся ворота его надела, пока не прервется срок жизни его, и не замкнутся врата его деяний, пока не вознесется его дух».

«Хорошо! — сказал факих. — Расскажи мне, что вещь, что полувещь и что не вещь». И девушка отвечала: «Вещь — это правоверный; полувещь — это лицемер, а не вещь — это неверный».

«Хорошо! Расскажи мне про сердца», — сказал факих. И девушка отвечала: «Бывает сердце здоровое, сердце больное, сердце кающееся, сердце себя посвящающее и сердце светящее. Здоровое сердце — это сердце Друга Аллаха; сердце больное — это сердце неверного; сердце кающееся — это сердце богобоязненных, боящихся; сердце себя посвящающее — это сердце господина нашего Мухаммеда (да благословит его Аллах и да приветствует!); и сердце светящее — это сердце тех, кто за ним следует. А сердца ученых троякие: сердце, привязанное к здешнему миру, сердце, привязанное к последней жизни, и сердце, привязанное к своему владыке. Сказано также, что сердец три: сердце привязанное — а это сердце неверного, сердце потерянное — это сердце лицемера, и сердце твердое — это сердце правоверного. Сказано также, что их три: сердце, развернутое светом и верой, сердце, пораненное страхом разлуки, и сердце, боящееся быть покинутым». — «Хорошо!» — оказал факих…«

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Четыреста сорок пятая ночь

Когда же настала четыреста сорок пятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда второй факих задал девушке вопросы и та ему ответила, он сказал: «Хорошо!» — «О повелитель правоверных, сказала тогда девушка, — он опрашивал меня, пока не утомился, а я задам ему два вопроса, и если он даст мне на них ответ, пусть так, а если нет, я возьму его одежду, и он уйдет с миром».

«Спрашивай меня о чем хочешь», — сказал факих. И девушка молвила: «Что ты окажешь о вере?» — «Вера, — ответил факих, — есть подтверждение языком и признание истины сердцем и действие членами. И сказал он (молитва над ним и привет!): «Не завершить правоверному веры, пока не завершится в нем пять качеств: упование на Аллаха, препоручение себя Аллаху, подчинение власти Аллаха, согласие на приговор Аллаха я чтобы были его дела угодны Аллаху, ибо тот, кто любил ради Аллаха и давал ради Аллаха и отказывал ради Аллаха, тот уверовал вполне».

«Расскажи мне о правиле правил, о правиле в начале всех правил, о правиле, нужном для всех правил, о правиле, заливающем все правила, об установлении, входящем в правило, и об установлении, завершающем правило», — сказала девушка. И факих промолчал и ничего не ответил. И повелитель правоверных велел Таваддуд растолковать это и приказал факиху снять с себя одежду м отдать ее девушке.

И тогда девушка сказала: «О факих, правило правил — это познание Аллаха великого; правило в начале всех правил — это свидетельство, что нет бога, кроме Аллаха, и что Мухаммед — посланник Аллаха; правило, нужное для всех правил, — это малое омовение; правило, заливающее все правила, — это большое омовение от нечистоты. Постановление, входящее в правило, — это промывание пальцев и промывание густой бороды, а постановление, завершающее правило, — это обрезанное.

И тут стало ясно бессилие факиха, и он поднялся на ноги и сказал: «Призываю Аллаха в свидетели, о повелитель правоверных, что эта девушка более сведуща, чем я, в законоведении и в прочем!» А потом он снял с себя одежду и ушел, удрученный.

Что же касается истории с наставником и чтецом, то девушка обратилась к остальным ученым, которые присутствовали, и спросила их: «Кто из вас наставник и чтец, знающий семь чтений и грамматику и лексику?»

И чтец поднялся и сел перед нею и спросил: «Читала ли ты книгу Аллаха великого и утвердилась ли в знании ее стихов, отменяющих и отмененных, твердо установленных и сомнительных, мекканских и мединских? Поняла ли ты ее толкование и узнала ли ты ее передачи и основы ее чтения?» — «Да», — отвечала девушка.

И факих сказал: «Расскажи мне о числе сур в Коране: сколько там десятых, сколько стихов, сколько букв и сколько падений ниц? Сколько пророков в нем упомянуто, сколько в нем сур мединских и сколько сур мекканских и сколько в нем упомянуто существ летающих?» — «О господин, — ответила девушка, — что касается до сур в Коране, то их сто четырнадцать, и мекканских из них — семьдесят сур, а мединских — сорок четыре. Что касается десятых частей, то их шестьсот десятых и двадцать одна десятая; стихов в Коране — шесть тысяч двести тридцать шесть, а слов в нем семьдесят девять тысяч четыреста тридцать девять, и букв — триста двадцать три тысячи шестьсот семьдесят; и читающему Коран за каждую букву зачтется десять благих дел. А падения ниц — их четырнадцать…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Четыреста сорок шестая ночь

Когда же настала четыреста сорок шестая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда чтец спросил девушку про Коран, она ему ответила и сказала: «Что же до пророков, имена которых упомянуты в Коране, то их — двадцать пять: Адам, Нух, Ибрахим, Исмаил, Исхак, Якуб, Юсуф, аль-Яса, Юнус, Лут, Салих, Худ, Шуайб, Дауд, Сулейман, Зу-яь-Кифль, Идрис, Ильяс, Яхья, Закария, Айюб, Муса, Харун и Мухаммед (да будет благословение Аллаха и его привет над ними всеми!). Что же касается летающих существ, то их — девять». — «Как они называются?» спросил факих. И девушка отвечала: «Комар, пчела, муха, муравей, удод, ворон, саранча, Абабиль и птица Исы [457] (мир с ним!), а это — летучая мышь».

«Хорошо! — сказал факих. — Расскажи мне, какая сура в Коране самая лучшая?» — «Сура о Корове», — ответила девушка. — «А какой стих самый великий?» — спросил факих. «Стих о престоле, и в нем пятьдесят слов, и в каждом слове пятьдесят благословений». — «А какой стих содержит девять чудес?» — спросил факих. И девушка сказала: «Слово его (велик он!): „Поистине, в создании небес и земли и в смене дней и ночей, и в кораблях, которые бегут по морю с тем, что полезно людям…“ и до конца стиха». «Хорошо! — сказал факих. — Расскажи мне, какой стих самый справедливый». И девушка отвечала: «Слово его (велик он!): «Аллах приказывает быть справедливым и милостивым и оделять состоящих в родстве и запрещает мерзости, порицаемые дела и несправедливость». — «А в каком стихе больше всего желания?» — спросил факих. И девушка сказала:»В словах его (велик он!): «Не желает разве всякий муж из них войти в сад блаженства?» — «А в каком стихе более всего надежды?» — «В слове его (велик он!):»Скажи: «О рабы мои, что погрешили против самих себя, не отчаивайтесь в милости Аллаха: поистине Аллах прощает грехи полностью, ибо он всепрощающий, всемилостивый».

«Хорошо! Расскажи мне, по какому чтению ты читаешь?» — сказал факих. И девушка ответила: «По чтению обитателей рая, то есть по чтению Нафи». — «А в каком стихе солгали пророки?» — «В слове его (велик он!): „И они вымазали его рубашку ложной кровью“, — а они — это братья Юсуфа». — «А скажи мне, в каком стихе неверные сказали правду?» — спросил факих. И девушка ответила: «В слове его (велик он!): «И сказали евреи: „Христиане ни на чем не основываются“; и сказали христиане: „Евреи ни на чем не основываются“, а они читают писание — и все они сказали правду», — «А в каком стихе Аллах говорит о самом себе?» — спросил факих. И девушка ответила:»В слове его (велик он!): «И сотворил я джиннов и людей лишь для того, чтобы они мне поклонялись». — «А в каком стихе слова ангелов?» «В слове его (велик он!): «Мы возглашаем тебе хвалу и восхваляем тебя».

«Расскажи мне о возгласе: „Прибегаю к Аллаху от дьявола, битого камнями!“ — и о том, что о нем сказано», — молвил факих. И девушка ответила: «Охранительный возглас — обязанность, которую Аллах повелел исполнять при чтении Корана, и указывает на это слово его (велик он!): «И когда ты читаешь Коран, прибегай к защите Аллаха от дьявола, битого камнями», — «Расскажи мне, каковы слова охранительного возгласа и в чем разногласие относительно него?» — спросил факих. И девушка сказала:»Некоторые произносят его, говоря: «Прибегаю к Аллаху всеслышащему, всезнающему, от дьявола, битого камнями!» А некоторые говорят: «К Аллаху всесильнейшему». А лучше всего то, что гласит великий Коран и что дошло в установлениях. И пророк (да благословит его Аллах и да приветствует!), начиная читать Коран, говорил: «Прибегаю к Аллаху от дьявола, битого камнями!» Рассказывают со слов Нафи, ссылавшегося на своего отца, что тот говорил: «Когда посланник Аллаха (да благословит его Аллах и да приветствует!) поднимался ночью молиться, он говорил: «Аллах превелик в своем величии, и хвала Аллаху премногая. Слава Аллаху поутру и вечером!» И говорил он: «Прибегаю к Аллаху от дьявола, битого камнями, и от наущения дьявола и внушений его». Передают про Ибн Аббаса [458] (да будет доволен Аллах им и отцом его!), что он говорил:»Когда был впервые послан Джибриль пророку (да благословит его Аллах и да приветствует!), он научил его охранительному возгласу и сказал: «Скажи, о Мухаммед: „Прибегаю к Аллаху всеслышащему, всезнающему“; потом скажи: „Во имя Аллаха, милостивого, милосердого“, затем: „Читай во имя господа твоего, который создал“. А создал он человека из сгустка крови».

И когда чтец Корана услышал речи девушки, он изумился ее словам и красноречию, уму и достоинствам и оказал ей: «О девушка, что ты скажешь о слове его (велик он!); „Во имя Аллаха, милостивого, милосердого?“ Стих ли это из стихов Корана?» — «Да, — отвечала девушка, — это стих Корана в суре „Муравей“ и стих между каждыми двумя сурами, и разногласие об этом среди (ученых велико». — «Хорошо!» — сказал факих…«

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Четыреста сорок седьмая ночь

Когда же настала четыреста сорок седьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда девушка ответила чтецу Корана и сказала, что о словах: «Во имя Аллаха, милостивого, милосердого!» — великое разногласие среди ученых, чтец сказал: «Хорошо! Расскажи мне, почему не пишут в начале суры „Отречение“: „Во имя Аллаха, милостивого, милосердого“?» И девушка ответила:»Когда была ниспослана сура «Отречение» о нарушении договора, который был между пророком (да благословит его Аллах и да приветствует!) и многобожниками, пророк (да благословит его Аллах и да приветствует!) послал к ним Али ибн Абу-Талиба [459] (да почтит Аллах его лик!), в день празднества, с сурой «Отречение», и Али прочитал ее им, но не прочитал: «Во имя Аллаха, милостивого, милосердого!»

«Расскажи мне о преимуществе и благословенности слов: «Во имя Аллаха, милостивого, милосердого!» — сказал факих. И девушка молвила:»Передают, что пророк (да благословит его Аллах и да приветствует!) говорил: «Если прочитают над чем-нибудь: „Во имя Аллаха, милостивого, милосердого!“, всегда будет в этом благословение». И еще передают слова его (да благословит его Аллах и да приветствует!): «Поклялся господь величия величием своим, что всякий раз, как произнесут над больным: „Во имя Аллаха, милостивого, милосердого!“, он исцелится от болезни». И говорят, что, когда господь создал свой престол, он задрожал великим дрожанием, и написал на нем Аллах: «Во имя Аллаха, милостивого, милосердого!», и утихло Дрожание его. И когда было ниспослано: «Во имя Аллаха, милостивого, милосердого!» — на посланника Аллаха (да благословит его Аллах и да приветствует!), он сказал: «Мне не угрожают ныне три вещи: провалиться сквозь землю, быть превращенным и утонуть». Достоинства этих слов велики и благословенность их многочисленна, так что долго было бы это излагать; и о посланнике Аллаха (да благословит его Аллах и да приветствует!) передают, что он сказал: «Приведут человека в день воскресения, и будет истребован от него отчет, и не найдется у него благого дела, и будет поведено ввергнуть его в огонь, и скажет он: «О боже мой, ты не был справедлив со мною!» И скажет Аллах (велик он и славен!): «А почему так?» и ответит человек: «О господи, потому что ты назвал себя милостивым, милосердым и хочешь пытать меня огнем». И скажет ему тогда Аллах (да возвысится его величие!): «Я назвал себя милостивым, милосердым; отведите раба моего в рай по моему милосердию, ибо я — милосерднейший из милосердых».

«Хорошо! — сказал чтец Корана. — Расскажи мне о первом появлении слов: «Во имя Аллаха, милостивого, милосердого!» И девушка сказала:»Когда начал Аллах великий ниспосылать Коран, писали: «Во имя твое, боже мой!», а когда ниспослал Аллах великий слова: «Скажи: «Взывайте к Аллаху, или взывайте к милостивому, как бы ни взывали к нему, у него имена прекраснейшие», стали писать: «Во имя Аллаха милостивого!» Когда же было ниспослано: «Господь ваш — господь единый, нет господа, кроме него, милостивого, милосердого», стали писать: «Во имя Аллаха, милостивого, милосердого!»

И когда чтец услышал слова девушки, он опустил голову и сказал про себя: «Вот, поистине, дивное диво! Как рассуждала эта девушка о первом появлении: „Во имя Аллаха, милостивого, милосердого!“ Клянусь Аллахом, мне непременно нужно с ней схитрить, может быть, я ее одолею».

«О девушка, — сказал он ей, — ниспослал ли Аллах Коран весь сразу или он его ниспосылал по частям?» И она ответила: «Нисходил с ним Джибриль-верный (мир с ним!) от господа миров к пророку его Мухаммеду, господину посланных и печати пророков, с повелением и запрещением, обещанием и угрозой, рассказами и притчами в течение двадцати лет, отдельными стихами, сообразно с событиями».

«Хорошо! — сказал факих. — Расскажи мне о первой суре, которая была низведена на посланника Аллаха (да благословит его Аллах и да приветствует!)». И девушка отвечала: «По словам Ибн Аббаса, это — сура „О сгустке крови“, а по словам Джабира ибн Абд-Аллаха — сура „О завернувшемся в плащ“, а затем, после этого, были ниспосланы прочие суры и стихи». — «Расскажи мне о последнем стихе, который был ниспослан», — сказал чтец Корана. И девушка ответила: «Последний стих, ниспосланный пророку, — «стих о лихве», но говорят также, что это — слова: «Когда придет поддержка Аллаха и победа…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Четыреста сорок восьмая ночь

Когда же настала четыреста сорок восьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда девушка ответила чтецу о последнем стихе, ниспосланном в Коране, чтец сказал: «Хорошо, расскажи мне о числе сподвижников, которые собирали Коран при жизни посланника Аллаха (да благословит его Аллах и да приветствует!)». И девушка отвечала: «Их четверо: Убейн ибн Каб, Зад ибн Сабит, Абу-Убейда-Амир ибн аль-Джаррах и Осман ибн Аффан (да будет доволен Аллах ими всеми!)» — «Хорошо! — сказал чтец Корана. — Расскажи мне о чтецах, от которых заимствуют чтение». И девушка отвечала: «Их четверо: Абд-Аллах ибн Масуд, Убейй ибн Каб, Муаз ибн Джабаль и Салим ибн Абд-Аллах».

«А что ты скажешь о словах его (велик он!): „И то, что заколото перед воздвигнутыми“?» [460] — спросил чтец Корана. И девушка ответила: «Воздвигнутые — это идолы, которых воздвигают и которым поклоняются помимо великого Аллаха (прибегаю к Аллаху великому!)». — «А что ты скажешь о словах его (велик он!): „Ты знаешь, что у меня в душе, а я не знаю, что у тебя в душе“?» — спросил чтец Корана, и девушка ответила: «Это значит: ты знаешь меня доподлинно и знаешь, что есть во мне, а я не знаю, что есть в тебе. И указание на это в словах его (велик он!): „Поистине, ты тот, кто знает скрытое“. А говорят также, что это значит: ты знаешь мою сущность, а я не знаю твоей сущности».

«А что ты скажешь о словах его (великой!): „О те, кто уверовал, не объявляйте запретными благ, которые разрешил ваш Аллах“?» — спросил чтец Корана. И девушка ответила: «Говорил мне мой шейх (да помилует его Аллах великий!) со слов ад-Даххака, что тот сказал: «Это люди из мусульман, которые сказали: „Отрежем наши мужские части и наденем власяницы“, — и был ниспослан этот стих. А Катада [461] говорил, что он был ниспослан из-за нескольких сподвижников посланника божьего (да благословят его Аллах и да приветствует!) Али ибн Абу-Талиба, Османа ибн Мусаба и других, которые сказали: „Оскопим себя, оденемся в волос и станем монахами“, — и был ниспослан этот стих».

«А что ты скажешь о словах его (велик он!): „И сделал Аллах Ибрахима другом“?» — спросил чтец Корана. И девушка ответила: «Друг — это нуждающийся, испытывающий в ком-нибудь нужду; а по словам других, это — любящий и преданный Аллаху великому, тот, чью преданность ничто не смущает».

И когда чтец Корана увидал, что слова девушки бегут, как бегут облака, и она не медлит с ответом, он поднялся на ноги и воскликнул: «Призываю в свидетели Аллаха, о повелитель правоверных, что эта девушка лучше меня знает чтение Корана и другое!» И тут девушка сказала: «Я задам тебе один вопрос, и если ты дашь на него ответ — пусть так, а иначе я сниму с тебя одежду». — «Спрашивай его!» — сказал повелитель правоверных. И девушка молвила: «Что ты скажешь о стихе, в котором двадцать три кафа, и о стихе, где шестнадцать мимов, и о стихе, где сто сорок айнов [462], и о части Корана, в которой нет возгласа возвеличения?» И чтец Корана был бессилен ответить, и девушка молвила: «Снимай свои одежды!»

А когда он снял с себя одежды, девушка сказала: «О повелитель правоверных, стих, в котором шестнадцать мимов, находится в суре «Худ», и это слова его (велик он!) — и сказано было: «О Нух, выходи с миром от нас и благословениями над тобою…» и дальше до конца стиха; а стих, в котором двадцать три кафа, — в суре о Корове, и это — стих о долге; а стих, где сто сорок айнов, — в суре «Преграды», и это — слова его (велик он!): «И выбрал Муса из племени своего семьдесят человек для назначенного нами времени, а у каждого человека ведь два глаза». А часть, в которой нет возгласа возвеличения, это — суры: «Приблизился час и раскололся месяц», «Всемилостивый» и «Постигающее».

И чтец Корана снял бывшие на нем одежды и ушел пристыженный…«

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Четыреста сорок девятая ночь

Когда же настала четыреста сорок девятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда девушка одолела чтеца Корана, он снял с себя одежды и ушел пристыженный.

И тогда к девушке подошел искусный лекарь и сказал ей: «Мы покончили с наукой о вере; подбодри же свой ум для наук о телах и расскажи мне о человеке: какова его природа, сколько у него в теле жил, и сколько костей, и сколько позвонков, и где первая жила, и почему назван Адам Адамом». И девушка отвечала: «Адам назван Адамом за свою смуглость, то есть за коричневый цвет лица; а говорят, потому что он сотворен из каменистой земли [463], то есть из верхнего ее слоя. Грудь Адама — из земли Кабы, голова его — из земли Востока, а ноги его — из земли Запада. У человека сотворено семь врат в голове его: это — два глаза, два уха, две ноздри и рот, и в нем устроены два прохода: передний и задний. И сделал Аллах глаза с чувством зрения, уши с чувством слуха, ноздри с чувством обоняния, рот с чувством вкуса, а язык сотворил он выговаривающим то, что в глубине души человека. И создал он Адама сложенным из четырех стихий: воды, земли, огня и воздуха. И у желтой желчи — природа огня, так как она горячая и сухая; у черной желчи — природа земли, так как она холодная и сухая; у мокроты — природа воды, так как она холодная и влажная; у крови — природа воздуха, так как она горячая и влажная. Аллах сотворил в человеке триста шестьдесят жил, двести сорок костей и три души: животную, духовную и природную, и каждой присвоил действие; и сотворил в человеке Аллах сердце, и селезенку, и легкие, и шесть кишок, и печень, и две почки, и две ягодицы, и костный мозг, и кости, и кожу, и пять чувств: слух, зрение, обоняние, вкус и осязание. И сердце он поместил в левой стороне груди, а желудок поместил перед сердцем, и легкие сделал опахалом для сердца; а печень он поместил в правой стороне, напротив сердца. А кроме того, он создал перепонки и кишки и расположил грудные кости и сплел их с ребрами».

«Хорошо! — сказал лекарь. — Расскажи мне, сколько у человека в голове впадин?» — «Три впадины, — отвечала девушка, — ив них находятся пять сил, которые называют внутренними чувствами: способность к восприятию, способность к воображению, способность к представлению, способность мыслить и память». — «Хорошо, — сказал лекарь, — расскажи мне о костном остове…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Ночь, дополняющая до четырехсот пятидесяти

Когда же настала ночь, дополняющая до четырехсот пятидесяти, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда лекарь сказал девушке: «Расскажи мне о костном остове», — она сказала: «Он состоит из двухсот сорока костей и разделяется на три части: голову, туловище и конечности. Голова разделяется на череп и лицо; череп состоит из восьми костей, к которым присоединяют четыре слуховые косточки, а лицо разделяется на верхнюю челюсть и нижнюю челюсть. Верхняя челюсть состоит из одиннадцати костей, а нижняя — из одной кости, к которой присоединяются зубы (а их тридцать два) и подъязычная кость. Что же касается туловища, то оно разделяется на позвоночную цепь, грудь и таз. Цепь состоит из двадцати четырех костей, которые называются позвонками, грудь состоит из грудной кости и ребер, — а их двадцать четыре ребра, с каждой стороны по двенадцати. Таз же сложен из двух бедренных костей, крестца и копчика. А что до конечностей, то они разделяются на две верхних конечности и две нижних конечности. Каждая из верхних конечностей состоит, во-первых, из плеча, которое сложено из лопатки и ключицы; во-вторых, из предплечья, в котором одна кость; в-третьих, из руки, которая сложена из двух костей: лучевой и локтевой, и, в-четвертых, из кости, которая состоит из запястья, пясти и пальцев. Запястье сложено из восьми костей, которые расположены в два ряда, по четыре кости в каждом, и пясть заключает пять костей, а пальцев — числом пять, и каждый состоит из трех костей, называемых суставами, кроме большого пальца, который сложен только из двух суставов. Две нижних конечности состоят каждая, во-первых, из бедра, в котором одна кость; во-вторых, из голени, сложенной из трех костей: большой берцовой, малой берцовой и коленной чашки; в-третьих, из ступни, которая, как кисть, состоит из пятки, плюсны и пальцев. Пятка сложена из семи костей, расположенных в два ряда: в первом — две кости, во втором пять, а плюсна состоит из пяти костей. Пальцев — числом пять, и каждый из них сложен из трех суставов, кроме большого (он только из двух суставов)».

«Хорошо, — сказал лекарь. — Расскажи мне об основе жил». — «Основа жил, — отвечала девушка, — сердечная жила, и от нее расходятся остальные жиды. Их много, и знает их число лишь тот, кто их создал, и говорят, что их триста шестьдесят, как было сказано раньше. Аллах сделал язык толмачом, и глаза — светильниками, и ноздри — вдыхающими запах, и руки — хватающими. Печень — вместилище милости, селезенка — смеха, а в почках находится коварство. Легкие — это опахала, желудок — кладовая, а сердце опора тела: когда исправно сердце, исправно все тело, а когда оно портятся, портится все тело».

«Расскажи мне, — сказал лекарь, — каковы приметы и внешние признаки, которые указывают на болезнь в наружных и внутренних членах тела?» «Хорошо, — отвечала девушка. — Если лекарь обладает понятливостью, он исследует состояние тела и узнает, щупая руки, тверды ли они, горячи ли, сухи ли, холодны ли, или влажны. Во внешнем состоянии имеются признаки внутренних недугов; так, желтизна глаз указывает на желтуху, а сгорбленная спина — признак легочной болезни». — «Хорошо», — сказал лекарь…«

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Четыреста пятьдесят первая ночь

Когда же настала четыреста пятьдесят первая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда девушка описала лекарю внешние признаки, тот сказал: «Хорошо, а каковы внутренние признаки?» И девушка молвила: «Определение болезней по внутренним признакам исходит из шести основ: во-первых — из поступков; во-вторых — из выделений тела; в-третьих — из болей; в-четвертых — из места болей; в-пятых — из опухолей и в-шестых — из побочных обстоятельств».

«Расскажи мне, что приводит боль к голове», — спросил лекарь. И девушка сказала: «Введение пищи поверх другой пищи, раньше чем переварится первая, и сытость вслед за сытостью — вот что погубило народы. Кто хочет долгой жизни, тот пусть рано обедает, и не поздно ужинает, и мало сходится с женщинами, и облегчает для себя вред, то есть не умножает кровопускания и отсасывания крови пиявками. И должен он разделить свою утробу на три трети: треть — для пищи, треть — для воды и треть — для дыхания, ибо кишки сынов Адама — в восемнадцать пядей, и шесть пядей должно назначать для пищи, шесть — для питья и шесть — для дыхания. А если он ходит с осторожностью, это более подобает ему и прекраснее для его тела и совершеннее, по слову Аллаха (велик он!): «И не ходи по земле горделиво».

«Хорошо! — смазал лекарь. — Расскажи мне, каковы признаки разлития желтой желчи и чего следует из-за нее опасаться». — «Разлитие желтой желчи, — отвечала девушка, — узнается по желтому цвету лица, горечи во рту в сухости, слабой охоте к еде и быстроте биения крови, и опасна для больного ею; сжигающая горячка, воспаление мозга, чирьи, желтуха, опухоли, язвы в кишках и сильная жажда — вот признаки разлития желтой желчи».

«Хорошо! — сказал лекарь. — Расскажи мне, какие признаки черной желчи и чего следует из-за нее опасаться для больного ею, когда овладеет она телом?» И девушка отвечала: «От нее рождается ложная охота к еде, великое беспокойство, забота и тоска, и следует тогда человеку опорожниться; иначе зародится из-за нее меланхолия, слоновая болезнь, рак, боли в селезенке и язвы в кишках».

«Хорошо! — сказал лекарь. — Расскажи мне, на сколько частей разделяется врачевание?» — «Оно разделяется на две части, — ответила девушка. Одна из них — уменье обращаться с больными телами, а вторая — знание, как вернуть их к здоровому состоянию». — «Расскажи мне, — сказал лекарь, — в какое время пить лекарство полезнее, чем в другое?» И девушка ответила: «Когда потечет сок в деревьях и завяжутся ягоды на лозах и когда взойдет звезда счастья, тогда пришло время пользы от питья лекарства и будет прогнана болезнь». — «Расскажи мне, когда бывает так, что,если выпьет человек из нового сосуда, напиток окажется ему здоровее и полезнее, чем в другое время, и поднимется от него приятный и благоуханный запах«, — спросил лекарь. И девушка ответила:»Когда он подождет немного после вкушения пищи; ведь сказал поэт:

Не пей же ты после кушанья с поспешностью

Потянешь тело к хвори ты уздою.

Потерпи, поевши, недолго ты, время малое

И быть может, брат мой, получишь ты, что хочешь«.

«Расскажи мне о пище, от которой не возникают болезни», — сказал лекарь. И девушка ответила: «Это пища, которую вкушают лишь после голода и, вкушая ее, не наполняют ею ребер, по слову Галена-врача: [464] «Кто хочет ввести в себя пищу, пусть помедлит и затем не ошибется».

И закончим мы словом пророка (молитва и привет над ним!) «Желудок дом болезни, а диета — голова лекарств, и корень всякой болезни расстройство, то есть несварение…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Четыреста пятьдесят вторая ночь

Когда же настала четыреста пятьдесят вторая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда девушка сказала врачу: «Желудок дом болезни, а диета — голова лекарств», и дальше до конца хадиса, врач спросил ее: «Что ты скажешь о бане?» И девушка ответила:»Пусть не входит в нее сытый, и сказал пророк (да благословит его Аллах и да приветствует!): «Прекрасный дом — баня: она очищает тело и напоминает об огне». — «В какой бане наилучшая вода?» — спросил лекарь. И девушка сказала: «В той, где вода мягкая и обширен простор и приятен воздух, так что бывает в ней четыре воздуха: осенний, летний, зимний и весенний».

«Расскажи мне, какое кушанье наилучшее?» — молвил лекарь. И девушка ответила: «Кушанье, которое сделали женщины, над которым мало трудились и которое ты съел с удовольствием. И лучшее кушанье — сарид, по слову пророка (да благословит его Аллах и да приветствует!): «Превосходство сарида над кушаньями подобно превосходству Лиши над прочими женщинами» [465]. — «А какая из приправ наилучшая?» — спросил лекарь. И девушка ответила:»Мясо, во слову пророка (молитва над ним привет!); «Лучшая приправа — мясо, ибо в нем услада и в дольней жизни и в последней». — «А какое мясо наилучшее?» — спросил лекарь. И девушка ответила: «Барашек, во избегай вяленого мяса, так как в нем нет пользы. — «Расскажи мне о плодах», — молвил лекарь. И девушка сказала: «Ешь их, когда наступает их время, и оставь их, когда окончилось их время». — «А что ты скажешь о питье воды?» — спросил лекарь. И девушка молвила: «Не пей ее несколько раз сряду и не выпивай ее одним духом: тебе повредит из-за нее головная боль, и расстроят тебе всевозможные недуги. Не пей воды после выхода из бани и после сношения, не пей вслед за едой, раньше чем пройдет пятнадцать минут для юноши, а для старца — сорок минут, и не пей после пробуждения от сна».

«Хорошо! — сказал лекарь. — Расскажи мне о питъе вина». — «Разве недостаточно удерживает тебя, — ответила девушка, — то, что приведено в книге Аллаха великого, там, где сказал он: — «Вино, и мейсир, в плоды, и гадательные стрелы — это лишь скверна из дел сатаны; сторонитесь этого, быть может вы преуспеете». И сказал он, великий: «Они спрашивают тебя о вине и мейсире; скажи: в них и прегрешение великое и полезности, но греха в них больше, чем пользы». И сказал поэт:

О ты, что пьешь вино, не стыдишься ли?

Ты пьешь ведь то, что бог запретил нам.

Оставь вино, его не пей больше ты,

Ведь за него корил Аллах, право!

А другой сказал в том же смысле!

И пил я грех, пока не исчез мой разум

И плох напиток, раз исчез рассудок.

Что же касается полезных свойств, которые есть в вине, то оно дробит камни в почках, укрепляет кишки, прогоняет заботу, возбуждает великодушие, сохраняет здоровье, помогает пищеварению, делает здоровым тело, выводит болезни из суставов, очищает тело от вредных жидкостей, порождает восторг и радость, усиливает природный жар, укрепляет мочевой пузырь, придает крепость печени, открывает запоры, румянит лицо, очищает от нечистот голову и мозг и задерживает приход седины; и если бы Аллах (велик он и славен!) не запретил вина, не было бы на лице земли ничего, что могло бы заступить его место. А что до мейсира, то это — игра на ставку«. — «А какое из вин самое лучшее?» — спросил лекарь. И девушка сказала: «То, которое пьют после восьмидесяти дней или больше, и выжато оно из белого винограда, и не примешано к нему воды: нет на лице земли ничего, ему подобного».

«Что ты скажешь об употреблении пиявок?» — спросил лекарь. И девушка ответила: «Это для тех, кто наполнен кровью, и нет в крови их убыли. Кто хочет поставить себе пиявки, пусть ставит их, когда убывает месяц, в день без облаков, ветра и дождя, и пусть это будет в семнадцатое число месяца, а если это совпадает с днем вторника, то пользы скажется больше. Нет ничего полезнее пиявок для мозга и глаз и для просветления рассудка…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Четыреста пятьдесят третья ночь

Когда же настала четыреста пятьдесят третья ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда девушка описала полезные следствия употребления пиявок, врач сказал ей: «Расскажи мне, когда лучше всего ставить пиявки?» И девушка ответила: «Их лучше всего ставить натощак: это увеличивает разум и память. Передают о пророке (молитва Аллаха над ним и привет!), что когда кто-нибудь жаловался ему на боль в голове или в ногах, он всегда говорил: „Поставь пиявки!“ А когда человек поставил себе пиявки, пусть не ест натощак соленого: это вызывает чесотку, и пусть не ест после них кислого». — «А в какое время ставить пиявки считается дурным?» — спросил лекарь. И девушка сказала: «В день субботы или в четверг, и кто поставит в эти дни пиявки, пусть упрекает только самого себя. Не должно ставить пиявок в сильную жару или жестокую стужу, и лучшие дни для этого — дни весны».

«Расскажи мне о сношениях», — сказал лекарь.

И когда девушка услышала это, она промолчала и опустила голову, застыдившись, из уважения к повелителю правоверных; а потом она сказала: «Клянусь Аллахом, о повелитель правоверных, я не бессильна, но я смутилась, и ответ на это у меня на кончике языка». — «Говори, о девушка!» молвил повелитель правоверных. И Таваддуд сказала врачу: «Поистине, в совокуплении — великие достоинства и похвальные дела: оно облегчает тело, наполненное черной желчью, успокаивает жар страсти, привлекает любовь, веселит сердце и прекращает тоску, и умножать сношения в дни лета и осени вреднее, чем зимой или весной».

«Расскажи мне о пользе сношения», — молвил лекарь.

И девушка сказала: «Оно прекращает заботы и беспокойство, успокаивает страсть и гнев и полезно при язвах. Все это так, когда в природе человека преобладает холодность и сухость, а иначе частые сношения ослабляют зрение, и от них рождается боль в ногах, голове и спине. Берегись, берегись сношений со старухой: это — одно из дел убийственных; и говорил имам Али (да почтит Аллах лик его!): «Четыре вещи убивают тело и делают его дряхлым: ходить в баню, когда сыт, есть соленое, иметь сношение, наполнившись пищей, и совокупляться с больной — это ослабляет твои силы и делает твое тело хворым». Старуха — это убийственный яд, и кто-то сказал: «Берегись жениться на старухе, даже если у нее больше сокровищ, чем у Каруна» [466].

«А какое сношение самое приятное?» — спросил лекарь, и девушка сказала: «Когда женщина молода годами, прекрасна станом, с красивыми щеками, благородными предками и выдающейся грудью. Она прибавит силы здоровью твоего тела и будет такова, как сказал о ней кто-то из поэтов:

Только взглянешь ты — и научится всему она,

По внушению, без указки и изъяснения,

А когда посмотришь на дивную красоту ее

Ее прелести и прекрасный сад заменят«.

«Расскажи мне, в какое время хорошо иметь сношение?» — спросил лекарь. И девушка сказала: «Если ночью, то после того как переварится пища, а если днем, то после обеда». — «Расскажи мне, какие плоды наилучшие?» — спросил лекарь. И Таваддуд молвила: «Гранат и лимон». — «Расскажи мне про наилучший из овощей». — «Это — цикорий». — «А какие цветы самые лучшие?» — спросил лекарь. И Таваддуд ответила: «Роза и фиалка».

«Расскажи мне, где пребывает семя человека?» — сказал лекарь. «В человеке, — ответила девушка, — есть жила, которая поит все другие жилы, и влага собирается из трехсот шестидесяти жил, а потом она входит в левое яичко красной кровью и варится от жара составов в человеке и превращается в жидкость, густую и белую с запахом пальмового цвета». — «Хорошо! сказал лекарь. — Расскажи мне теперь, какая птица испускает семя и имеет месячные». И девушка ответила: «Это нетопырь, то есть летучая мышь». «Расскажи мне, какое существо, когда заточено, живет, а когда вдохнет воздух, то умирает?» — «Это рыба». — «Расскажи мне, какая змея носит яйца?» — сказал лекарь. И девушка отвечала: «Это дракон».

И лекарь ослаб от множества вопросов и умолк, и тогда девушка сказала: «О повелитель правоверных, он спрашивал меня, пока не обессилел, а я задам ему один вопрос, и если он не ответит, возьму у него одежду, как мне дозволенную…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Четыреста пятьдесят четвертая ночь

Когда же настала четыреста пятьдесят четвертая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что девушка сказала повелителю правоверных: «Он спрашивал меня, пока не обессилел, а я задам ему один вопрос, и если он не ответит, возьму у него одежду, как мне дозволенную». И халиф молвил: «Спрашивай!»

«Что ты скажешь, — спросила девушка, — о вещи, похожей на землю своею округлостью, но ее позвонки и их местопребывание скрыты от глаз. Она мала по цене и по сану, у нее узкая грудь и горло, она в цепях, хотя и не беглая, и крепко связана, хотя и не воровка; ее ударили копьем, но не в битве, и ранили, но не в стычке; она ест один раз и пьет воду во множестве; иногда ее бьют без преступления и берут на службу без жалованья; она вместе после разлуки и смиренна не от низкопоклонства; она беременна, не имея в утробе ребенка, и наклоняется, но не ложится на бок; она пачкается и очищается, бывает ранена в спину и изменяется; она сходится без члена и бывает повержена, не опасаясь. Она дает отдых, и сама отдыхает, ее кусают, но она не кричит; она благороднее, чем собутыльник, и дальше адского кипятка, она покидает свою жену ночью и обнимает ее днем, а жилище ее — уголки в домах благородных».

И лекарь промолчал и ничего не ответил; он растерялся, не зная, что делать, у него изменился цвет лица, и он опустил голову на некоторое время, не говоря ничего. «О лекарь», — сказала девушка, — говори, а иначе я сниму с тебя одежду«. И лекарь поднялся и воскликнул: «О повелитель правоверных, засвидетельствуй, что эта девушка более сведуща, чем я, во врачевании и в прочем, и у меня нет силы против нее!» И он снял бывшие на нем одежды и выбежал бегом. И тогда повелитель правоверных сказал девушке: «Изъясни нам то, что ты сказала!» И девушка молвила: «О повелитель правоверных, это — пуговица и петля».

А что касается до ее дел со звездочетом, то она сказала: «Кто из вас звездочет, пусть встанет!» И звездочет поднялся и сел перед нею, и, увидав его, девушка засмеялась и спросила: «Это ты звездочет, счетчик и писец?» — «Да», — отвечал звездочет. И девушка молвила: «Спрашивай о чем хочешь, а поддержка — от Аллаха».

«Расскажи мне, — молвил звездочет, — о солнце, его восходе и закате». И девушка сказала: «Знай, что солнце всходит из источника с одной стороны и заходит в источник с другой стороны. Источник восхода — это восточные деления, а источник захода — деления западные, а тех и других по сто восемьдесят делений. Сказал Аллах (велик он!): «Истинно, не поклянусь я владыкой востоков и западов!» И сказал он, великий: «Он тот, кто сделал солнце сиянием и луну светом и определил ей стояния, чтобы знали вы число лет и счисленье. Луна — султан ночи, а солнце — султан дня, они гоняются, настигая друг друга». Сказал Аллах великий; «Не подобает солнцу настигнуть луну, и ночь не опередит дня, каждый плывет в своей сфере». «Расскажи мне: когда приходит ночь, каков бывает день, и когда приходит день, какова бывает ночь?» — спросил звездочет. И девушка сказала: «Аллах вводит ночь в день и вводит день в ночь».

«Расскажи мне о стояниях луны», — сказал звездочет. И девушка молвила: «Стояний ее — двадцать восемь: аш-Шаратан, аль-Бутайн, ас-Сурейя, ад-Дабаран, аль-Хака, аль-Хана, аз-Зира, ан-Насра, ат-Тарф, аль-Джабха, аззубра, ас-Сарфа, аль-Авва, ас-Симак, аль-Гафр, аз-Забания, аль-Иклиль, аль-Кальб, аш-Шаула, ан-Нааим, альБальда, Сад-аз-Забих, Сад-Балу, Сад-ас-Сууд, Сад-альАхбия, аль-Фарг-аль-Мукаддам, аль-Фарг-аль-Муаххар и ар-Раша. Они расставлены по буквам Абджад, Хавваз до конца их, и в них глубокая тайна, которую знает только Аллах и тот, кто прочно утвердился в науке. Что же касается распределения их по двенадцати знакам Зодиака, то оно таково, что на каждый знак выпадает два стояния с третью. Аш-Шаратан, аль-Бутайн и треть ас-Сурейя приходятся на созвездие Овна; две трети ас-Сурейя с адДабараном и двумя третями аль-Хака — на Вола; треть аль-Хака с аль-Хана и аз-Зира — на Близнецов; анНасра, ат-Тарф и треть аль-Джабха — на Рака; две трети аль-Джабха, аз-Забра и две трети ас-Сарфа — на Льва; треть ас-Сарфа с аль-Авва и ас-Симаком — на Деву; альГафр, аз-Забания и треть аль-Иклиля — на Весы; две трети аль-Иклиля, аль-Кальб и две трети аш-Шаула — на Скорпиона; треть аш-Шаула, ан-Нааим и аль-Бальда — на Стрельца; Сад-аз-Забих, Сад-Балу и треть Сад-асСууд — на Козерога; две трети Сад-асСууда, Сад-аль-Ахбия и две трети альМукаддама — на Водолея; треть альМукаддама, аль-Муаххар и ар-Раша — на Рыб…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Четыреста пятьдесят пятая ночь

Когда же настала четыреста пятьдесят пятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда невольница перечислила стояния и распределила их по знакам Зодиака, звездочет сказал ей: «Хорошо, расскажи мне теперь о движущихся звездах, об их свойствах, о пребывании их в созвездиях, о счастливых среди них и несчастливых и о том, где их стояния, возвышение и падение».

«Время собрания тесно, — ответила девушка, — но я все же расскажу тебе. Что касается звезд, то их семь: Солнце, Луна, Меркурий, Венера, Марс, Юпитер, Сатурн. Солнце — горячее, сухое, несчастливое в сочетании, счастливое в противоположении; оно остается в каждом созвездии тридцать дней. Луна — холодная, влажная, счастливая; остается в каждом созвездии два и дня с третью. Меркурий — смешанный, счастливый со счастливыми звездами, несчастливый с несчастливыми; остается в каждом созвездии семнадцать дней с половиной: Венера — равномерная, счастливая; остается в каждом созвездии из созвездий двадцать пять дней. Марс — несчастливый; остается в каждом созвездии десять месяцев. Юпитер — счастливый; остается в каждом созвездии год. Сатурн — холодный, сухой, несчастливый; остается в каждом созвездии тридцать месяцев. Дом солнца — в созвездии Льва, возвышение его — в созвездии Овна и падение — в созвездии Водолея. Дом луны — в созвездии Рака, возвышение ее — в созвездии Тельца, падение ее — в созвездии Скорпиона и ущерб ее — в созвездии Козерога. Дом Сатурна в Козероге и Водолее, возвышение его — в Весах, падение его — в созвездии Овна и ущерб его — в созвездии Рака и Льва. Дом Юпитера — в созвездиях Рыб и Стрельца, возвышение его — в созвездии Рака, падение его — в созвездии Козерога, а ущерб его — в созвездиях Близнецов и Льва. Дом Венеры — в созвездии Тельца, возвышение ее — в созвездии Рыб, падение ее в созвездии Весов и ущерб ее — в созвездии Овна и Скорпиона. Дом Меркурия — в созвездиях Близнецов и Девы; возвышение его — в созвездии Девы, падение его — в созвездии Рыб и ущерб его — в созвездии Тельца. Дом Марса — в созвездии Овна и Скорпиона, возвышение его — в созвездии Козерога, падение его — в созвездии Рака и ущерб его — в созвездии Весов».

И когда увидел звездочет остроту девушки, ее знание и красоту ее речей и понятливость, ему захотелось учинить с нею хитрость, чтобы пристыдить ее перед повелителем правоверных. «О девушка, — спросил он ее, нейдет ли в этом месяце дождь?»

И девушка опустила на некоторое время голову и долго размышляла, так что повелитель правоверных подумал, что она не в силах ответить звездочету. И звездочет сказал ей: «Почему ты не говоришь?» — «Я заговорю, ответила девушка, — только если повелитель правоверных позволит мне говорить». И повелитель правоверных рассмеялся и спросил: «А почему так?» И девушка ответила: «Я хочу, чтобы ты дал мне меч, и я отрублю звездочету голову, так как он — зиндик!» [467]

И повелитель правоверных засмеялся, и засмеялись те, кто был вокруг него, а девушка затем сказала: «О звездочет, есть пять вещей, которых не знает никто, кроме Аллаха великого». И она прочитала: «Поистине, у Аллаха знание последнего часа, и он низводит дождь, и знает он о том, что в утробах, и не знает душа, что стяжает она себе завтра, и не знает душа, в какой земле умрет; подлинно, Аллах всезнающ и пресведущ».

«Ты хорошо сказала! — воскликнул звездочет, — и, клянусь Аллахом, я хотел лишь испытать тебя!» — «Знай, — молвила девушка, — что у составителей календарей есть указания и приметы, относящиеся к звездам, смотря по тому, когда наступит год, и эти приметы испытаны людьми». — «А что это за приметы?» — спросил звездочет. И девушка сказала: «У каждого дня из дней есть звезда, которая им владеет. Если первый день года — воскресенье, то этот день принадлежит солнцу, и это указывает (а Аллах лучше знает!) на несправедливость царей, султанов и начальников, на обилие грязи и скудость дождя и на то, что будут люди в великом смятении, и злаки будут хороши, кроме чечевицы (она погибнет), и не удастся виноград, и вздорожает лен, и будет дешева пшеница с начала месяца Туба и до конца Бармахата. И умножатся сражения между царями, и увеличатся блага в этом году, а Аллах знает лучше».

«Расскажи мне о понедельнике», — молвил звездочет. И девушка сказала: «Понедельник — день луны, и указывает это на праведность властвующих делами и наместников и на то, что год будет обилен дождями и злаки будут хороши, и испортится льняное семя и будет дешева пшеница в месяце Кихак, и умножится моровая язва и падет половина животных — баранов и коз, и обилен будет виноград и скуден мед, и подешевеет хлопок, а Аллах лучше знает…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Четыреста пятьдесят шестая ночь

Когда же настала четыреста пятьдесят шестая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда девушка покончила с разъяснением понедельника, звездочет сказал ей: «Расскажи мне о вторнике!» — и девушка молвила: «Вторник-день Марса, и указывает это на смерть великих людей и многую гибель и кровопролитие и дороговизну злаков и малость дождей; рыбы будет мало (ее прибавится в некоторые дни и убавится в другие дни), и подешевеют мед и чечевица, и вздорожает в этот год льняное семя, и удастся в этот год ячмень в отличие от других злаков, и умножатся битвы меж царями, и будет смерть кровавой, и умножится падеж ослов, а Аллах знает лучше».

«Расскажи мне о среде!» — молвил звездочет. И девушка сказала: «Среда — день Меркурия, и указывает это на великое смятение, что случится среди людей, и на многочисленность врага, и что будут дожди равномерными, и испортится часть посевов, и умножится падеж скота и смерть детей, и увеличится убиение на море, и вздорожает пшеница, от месяца Бермуда до Мисра, и подешевеют остальные злаки, и умножатся гром и молния, и вздорожает мед, и много будет пальмового цвета, и изобильны окажутся лен и хлопок, и вздорожают хрен и лук, а Аллах знает лучше».

«Расскажи мне про четверг!» — молвил эвездочет. И девушка сказала: «Четверг — день Юпитера, и указывает это на справедливость везирей и праведность кадиев, факиров и людей веры. Добра будет много, и умножатся дожди, плоды, деревья и злаки, подешевеют лен, хлопок, мед и виноград и много будет рыбы, а Аллах знает лучше».

«Расскажи мне о пятнице!» — сказал звездочет. И девушка молвила: «Пятница — день Венеры, и указывает это на несправедливость вельмож из джиннов и на речи лжи и клеветы. Будет много росы, и наступит хорошая осень в странах, и будет дешевизна в одних краях преимущественно перед другими, и умножится порча на суше и на море, и поднимется в цене льняное семя, и вздорожает пшеница в Хатуре и подешевеет в Амшире, и станет дорог мед, и погибнут виноград и арбузы, а Аллах знает лучше».

«Расскажи мне о субботе!» — сказал звездочет. И девушка молвила: «Суббота — день Сатурна, и указывает это на предпочтение к рабам и румам и тем, в ком нет добра, в чьей близости нет блага; дороговизна и засуха будут велики, и много будет облаков, и умножится смерть среди сынов Адама, и горе будет жителям Египта и Сирии от притеснения султана, и не велико станет благосостояние от посевов, погибнут злаки, а Аллах знает лучше».

После этого звездочет умолк и опустил голову, а Таваддуд сказала: «О звездочет, я задам тебе один вопрос, и если ты мне не ответишь, я возьму у тебя твою одежду». — «Говори!» — сказал звездочет. И девушка спросила: «Где находится обиталище Сатурна?» — «На седьмом небе», — отвечал звездочет. «А Юпитера?» — «На шестом небе». — «А Марса?» — «На пятом небе». — «А солнца?» — «На четвертом небе». — «А Венеры?» — «На третьем небе». — «А Меркурия?» — «На втором небе». — «А луны?» — «На первом небе».

«Хорошо! — сказала девушка. — Осталось задать тебе еще один вопрос». — «Спрашивай!» — сказал звездочет, И девушка молвила: «Расскажи мне о звездах — на сколько частей они разделяются?» И звездочет промолчал и не произнес ответа, а девушка сказала: «Снимай с себя одежду», — и звездочет снял ее. И когда девушка взяла одежду, повелитель правоверных сказал ей: «Изъясни нам этот вопрос», — и Таваддуд молвила: «О повелитель правоверных, их три части: часть подвешена к ближнему небу, наподобие светильников, и она освещает землю; часть их мечут в дьяволов, когда они украдкой подслушивают (ведь сказал Аллах великий: „Мы украсили ближнее небо светильниками и сделали их снарядами для дьяволов“); а третья часть подвешена в воздухе, и она освещает моря и то, что есть в них».

«У нас остался один вопрос, — оказал звездочет, — и если она отвертит, я признаю ее преимущество». — «Говори!» — сказала девушка…«

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Четыреста пятьдесят седьмая ночь

Когда же настала четыреста пятьдесят седьмая ночь, она сказала: «Дошло до меся, о счастливый царь, что звездочет молвил: «Расскажи мне о четырех взаимно противоположных вещах, основанных на четырех вещах, взаимно противоположных». И девушка отвечала:»Это жар, холод, влажность и сухость. Аллах создал из жара огонь, природа которого жаркая, сухая: и создал он из сухости землю, природа которой холодная и сухая; и создал он из холодности воду, а природа ее холодная, влажная; и сотворил из влаги воздух, природа которого жаркая, влажная. Затем сотворил Аллах двенадцать башен: [468] Овна, Тельца, Близнецов, Рака, Льва, Деву, Весы, Скорпиона, Стрельца, Козерога, Водолея и Рыб, и создал их сообразно четырем стихиям: три огненные, три земные, три воздушные и три водяные: Овен, Лев и Стрелец — огненные. Телец, Дева и Козерог — земные Близнецы, Весы и Водолей — воздушные, Рак, Скорпион

И звездочет поднялся и воскликнул; «Засвидетельствуй, что она более сведуща, чем я!» — и ушел побежденный. И тогда повелитель правоверных сказал: «Где философ?» И поднялся о дня человек и выступил вперед и молвил: «Расскажи мне про Дахр, его название и дивя его, и про то, что о нем до вас дошло». — «Дахр, — сказала девушка, — это название, которым нарекаются часы ночи и дня, а они — мера течения солнца и луны по их оводам, как поведал Аллах великий, когда оказал он: „И знамение для них — ночь, с которой совлекается день, и вот они тогда во мраке, и солнце течет к обиталищу своему“. Таково определение Аллаха, великого, мудрого».

«Расскажи мне про сына Адама, как доходит до него неверие?» — спросил философ. И девушка молвила: «Передают о посланнике Аллаха (да благословит его Аллах и да приветствует!), что он сказал: «Неверие течет в сыне Адама, как течет кровь в жилах, когда поносит он дольнюю жизнь, и судьбу, и ночь, и последний час». И сказал он (молитва над ним и привет!):»Пусть не поносят никто из вас судьбу: судьба — это Аллах, и пусть не поносит никто из вас дольнюю жизнь, чтобы не сказала она: «Да не поможет Аллах тому, кто меня хулит!» И пусть не поносит никто из вас час последний, ибо идет час, нет о нем сомнения. И пусть не поносит никто из вас землю, ибо она — чудо, по слову Аллаха (велик он!): «Из нее создали мы вас и в нее возвратим вас, и из нее изведем мы вас во второй раз».

«Расскажи мне о пяти созданиях, которые ели и пили, но не вышли из спины или брюха», — сказал философ, и девушка молвила: «Это Адам, Шимун, верблюдица Салиха, баран Исмаила и птица, которую увидал Абу-Бекр Правдивый в пещере».

«Расскажи мне о пяти созданиях в раю, которые не из людей, не из джиннов и не из ангелов», — сказал философ. И Таваддуд ответила: «Это волк Якуба, собака людей пещеры, осел аль-Узайра, верблюдица Саяиха я Дульдуль, мул пророка (да благословит его Аллах и да приветствует!»

«Расскажи мне, кто сотворил молитву не на земле и не на небе?» — сказал философ. И Таваддуд ответила: «Это Сулейман, когда он молился на своем ковре, летя по ветру».

«Расскажи мне, — сказал философ, — о человеке, который совершал утреннюю молитву и посмотрел на рабыню, и была она для него запретна; когда же наступил полдень, она сделалась ему дозволена; когда настало предзакатное время, она оказалась для него запретна, а когда наступил закат солнца, она стала ему дозволена; когда пришла ночь, она стала запретна, а когда настало утро, она сделалась для него дозволена». И девушка отвечала: «Это человек, который посмотрел утром на рабыню другого, и она была для него запретна. Когда наступил полдень, он ее купил, и рабыня стала для него дозволенной; к полуденной молитве он освободил рабыню, и она стала для него запретна, к закату солнца он женился на ней, и она стала для него дозволена; с наступлением ночи он развелся, и она стала для него запретна, а к утру он взял ее назад, и она стала ему дозволена».

«Расскажи мне про могилу, которая двигалась с тем, кто был в ней», сказал философ. И девушка ответила: «Это кит Юнуса, сына Маттая, когда он проглотил его».

«Расскажи мне о единой местности, над которой взошло солнце один раз и не взойдет над нею закатом до для воскресения», — сказал философ. И девушка молвила: «Это море, когда Муса ударил его своим жезлом; оно разделилось на двенадцать частей, по числу колея, и взошло над ним солнце, и не вернется оно к нему до дня воскресенья…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила позволденные речи.

Четыреста пятьдесят восьмая ночь

Когда же настала четыреста пятьдесят восьмая ночь, она оказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что философ сказал после этого девушке:

«Расскажи мне про первый подол, который волочился по лицу земли».

И Таваддуд молвила: «Это подол Агари, который она волочила от стыда перед Сарой, и стало это обычаем среди арабов».

«Расскажи мне о вещи, которая дышала, не имея в себе духа», — сказал философ. И девушка — молвила: «Вот слова Аллаха (велик он!): «И утром, когда оно дышит».

«Расскажи мне, — сказал философ, — о летящих голубях, которые приблизились к высокому дереву, и часть их села на дерево, а часть — диод дерево. И оказали голуби, бывшие на дереве, тем, которые были под деревом: «Если поднимется один из вас, вас будет одна треть того, сколько нас всех, а если спустится один из нас, нас будет числом столько, сколько вас». И девушка отвечала: «Голубей было всего двенадцать: на дерево из них село семь, а под дерево — пять, и если один поднимется, тех, которые наверху, будет дважды столько, сколько тех, что внизу; а если бы один спустился, нижних было бы ровно столько, сколько верхних, а Аллах знает лучше». И философ снял с себя одежды и вышел, убегая.

Что же касается истории Таваддуд с ан-Наззамом,