Действие третье
Та же декорация, как в первом действии. Из дверей в залу входят Ракитин и Шпигельский.
Шпигельский. Так как же, Михаиле Александрия, помогите мне, сделайте одолжение.
Ракитин. Да чем могу я вам помочь, Игнатий Ильич?
Шпигельский. Как чем? помилуйте. Вы, Михайло Александрыч, войдите в мое положение. Собственно я в этом деле сторона, конечно; я, можно сказать, действовал больше из желания угодить… Уж погубит меня мое доброе сердце!
Ракитин (смеясь). Ну, до погибели вам еще далеко.
Шпигельский (тоже смеясь). Это еще неизвестно, а только мое положение действительно неловко. Я Большинцова по желанью Натальи Петровны сюда привез, и ответ ему сообщил с её же позволенья, а теперь, с одной стороны, на меня дуются, словно я глупость сделал, а с другой, Большинцов не дает мне покоя. Его избегают, со мной не говорят…
Ракитин. И охота же вам была, Игнатий Ильич, взяться за это дело. Ведь Большинцов, между нами, ведь он просто глуп.
Шпигельский. Вот тебе на: между нами! Экую новость вы изволили сказать! Да с каких пор одни умные люди женятся? Уж коли в чем другом, в женитьбе-то не следует дуракам хлеб отбивать. Вы говорите, я за это дело взялся… Вовсе нет. Вот как оно состоялось: приятель просит меня замолвить за него слово… Что ж? мне отказать ему было, что ли? Я человек добрый: отказывать не умею. Я исполняю поручение приятеля; мне отвечают: «Покорнейше благодарим; не извольте то есть более беспокоиться…» Я понимаю и более не беспокою. Потом вдруг сами мне предлагают и поощряют меня, так сказать… Я повинуюсь; на меня негодуют. Чем же я тут виноват?
Ракитин. Да кто вам говорит, что вы виноваты… Я удивляюсь только одному: из чего вы так хлопочете?
Шпигельский. Из чего… из чего… Человек мне покоя не дает.
Ракитин. Ну, полноте…
Шпигельский. Притом же он мой старинный приятель.
Ракитин (с недоверчивой улыбкой). Да! ну, это другое дело.
Шпигельский (тоже улыбаясь). Впрочем, я с вами хитрить не хочу… Вас не обманешь. Ну, да… он мне обещал… у меня пристяжная на ноги села, так вот он мне обещал…
Ракитин. Другую пристяжную?
Шпигельский. Нет, признаться, целую тройку.
Ракитин. Давно бы вы сказали!
Шпигельский (живо). Но вы, пожалуйста, не подумайте… Я бы ни за что не согласился быть в таком деле посредником, это совершенно противно моей натуре,
Ракитин улыбается.
Если б я не знал Большинцова за честнейшего человека… Впрочем, я и теперь желаю только одного: пусть мне ответят решительно — да или нет?
Ракитин. Разве уж до того дело дошло?
Шпигельский. Да что вы воображаете?.. Не о женитьбе речь идет, а о позволении ездить, посещать…
Ракитин. Да кто ж это может запретить?
Шпигельский. Экие вы… запретить! Конечно, для всякого другого… но Большинцов человек робкий, невинная душа, прямо из златого века Астреи, только что тряпки не сосет… Он на себя мало надеется, его нужно несколько поощрить. Притом его намеренья — самые благородные.
Ракитин. Да и лошади хороши.
Шпигельский. И лошади хороши. (Нюхает табак и предлагает Ракитину табакерку.) Вам не угодно?
Ракитин. Нет, благодарствуйте.
Шпигельский. Так, так-то, Михайло Александрыч. Я вас, вы видите, не хочу обманывать. Да и к чему? Дело ясное, как на ладони. Человек честных правил, с состоянием, смирный… Годится — хорошо. Не годится — ну, так и сказать.
Ракитин. Все это прекрасно, положим; да я-то тут что? Я, право, не вижу, в чем я могу.
Шпигельский. Эх, Михайло Александрыч! Разве мы не знаем, что Наталья Петровна вас очень уважает и даже иногда слушается вас… Право, Михайло Александрыч (сбоку обнимая его), будьте друг, замолвите словечко…
Ракитин. И вы думаете, что хороший это муж для Верочки?
Шпигельский (принимая серьезный вид). Я убежден в этом. Вы не верите… Вот вы увидите. Ведь в супружестве, вы сами знаете, главная вещь — солидный характер! А уж Большинцов на что солиднее! (Оглядывается.) А вот, кажется, и сама Наталья Петровна сюда идет… Батюшка, отец, благодетель! Две рыжих на пристяжке, гнедая в корню! Похлопочите!
Ракитин (улыбаясь). Ну, хорошо, хорошо…
Шпигельский. Смотрите же, я полагаюсь на вас… (Спасается в залу.)
Ракитин (глядя ему вслед). Экой проныра этот доктор! Верочка… и Большинцов! А, впрочем, что же? Бывают свадьбы и хуже. Исполню его комиссию, а там не мое дело!
Оборачивается; из кабинета выходит Наталья Петровна и, увидя его, останавливается.
Наталья Петровна (нерешительно). Это… вы… я думала, что вы в саду…
Ракитин. Вам как будто неприятно…
Наталья Петровна (прерывая его). О, полноте! (Идет на авансцену.) Вы здесь одни?
Ракитин. Шпигельский сейчас ушел отсюда.
Наталья Петровна (слегка наморщив брови). А! этот уездный Талейран… Что он вам такое говорил? Он все еще тут вертится?
Ракитин. Этот уездный Талейран, как вы его называете, сегодня у вас, видно, не в милости… а, кажется, вчера…
Наталья Петровна. Он смешон; он забавен точно; но… он не в свои дела мешается… Это неприятно. Притом он, при всем своем низкопоклонстве, очень дерзок и навязчив… Он большой циник.
Ракитин (подходя к ней). Вы вчера не так об нем отзывались…
Наталья Петровна. Может быть. (Живо.) Так что ж он вам такое говорил?
Ракитин. Он мне говорил… о Большинцове…
Наталья Петровна. А! об этом глупом человеке?
Ракитин. И об нем вы вчера иначе отзывались.
Наталья Петровна (принужденно улыбаясь). Вчера — не сегодня.
Ракитин. Для всех… но, видно, не для меня.
Наталья Петровна (опустив глаза). Как так?
Ракитин. Для меня сегодня то же, что вчера.
Наталья Петровна (протянув ему руку). Я понимаю ваш упрек, но вы ошибаетесь. Вчера я бы не созналась в том, что я виновата перед вами…
Ракитин хочет остановить её.
Не возражайте мне… Я знаю, и вы знаете, что я хочу сказать… а сегодня я сознаюсь в этом. Я сегодня многое обдумала… Поверьте, Мишель, какие бы глупые мысли ни занимали меня, что бы я ни говорила, что бы я ни делала, я ни на кого так не полагаюсь, как на вас. (Понизив голос.) Я никого… так не люблю, как я вас люблю…
Небольшое молчание.
Вы мне не верите?
Ракитин. Я верю вам… но вы сегодня как будто печальны… что с вами?
Наталья Петровна (не слушает его и продолжает). Только я убедилась в одном, Ракитин: ни в каком случае нельзя за себя отвечать, и ни за что нельзя ручаться. Мы часто своего прошедшего не понимаем… где же нам отвечать за будущее! На будущее цепей не наложишь.
Ракитин. Это правда.
Наталья Петровна (после долгого молчания). Послушайте, я хочу быть с вами откровенной, может быть я немножко огорчу вас… но я знаю: вас бы еще более огорчила моя скрытность. Признаюсь вам, Мишель, этот молодой студент… этот Беляев произвел на меня довольно сильное впечатление…
Ракитин (вполголоса). Я это знал.
Наталья Петровна. А! вы это заметили? Давно ли?
Ракитин. Со вчерашнего дня.
Наталья Петровна. А!
Ракитин. Уже третьего дня, помните, я говорил вам о перемене, происшедшей в вас… Я тогда еще не знал, чему приписать её. Но вчера, после нашего разговора… и на этом лугу… Если б вы могли себя видеть! Я не узнавал вас; вы словно другою стали. Вы смеялись, вы прыгали, вы резвились, как девочка, ваши глаза блестели, ваши щеки разгорелись, и с каким доверчивым любопытством, с каким радостным вниманьем вы глядели на него, как вы улыбались… (Взглянув на неё.) Вот даже теперь ваше лицо оживляется от одного воспоминания… (Отворачивается.)
Наталья Петровна. Нет, Ракитин, ради бога, не отворачивайтесь от меня… Послушайте: к чему преувеличивать? Этот человек меня заразил своею молодостью — и только. Я сама никогда не была молода, Мишель, с самого моего детства и до сих пор… Вы ведь знаете всю мою жизнь… С непривычки мне все это в голову бросилось, как вино, но, я знаю, это так же скоро пройдет, как оно пришло скоро… Об этом даже говорить не стоит. (Помолчав.) Только вы не отворачивайтесь от меня, не отнимайте у меня вашей руки… Помогите мне…
Ракитин (вполголоса). Помочь вам… жестокое слово! (Громко.) Вы сами не знаете, Наталья Петровна, «то с вами происходит. Вы уверены, что об этом говорить не стоит, и просите помощи… Видно, вы чувствуете, что она вам нужна!
Наталья Петровна. То есть… да… Я обращаюсь к вам, как к другу.
Ракитин (горько). Да-с… Я, Наталья Петровна, готов оправдать вашу доверенность… но позвольте мне немного собраться с духом.
Наталья Петровна. Собраться с духом? Да разве вам грозит какая-нибудь… неприятность? Разве что изменилось?
Ракитин (горько). О нет! все по-прежнему.
Наталья Петровна. Да что вы думаете, Мишель? Неужели вы можете предполагать…
Ракитин. Я ничего не предполагаю.
Наталья Петровна. Неужели ж вы до того меня презираете…
Ракитин. Перестаньте, ради бога. Поговоримте лучше о Большинцове. Доктор ожидает ответа насчет Верочки, вы знаете.
Наталья Петровна (печально). Вы на меня сердитесь.
Ракитин. Я? О нет. Но мне жаль вас.
Наталья Петровна. Право, это даже досадно. Мишель, как вам не стыдно…
Ракитин молчит. Она пожимает плечами и продолжает с досадой.
Вы говорите, доктор ждет ответа? Да кто его просил вмешиваться…
Ракитин. Он уверял меня, что вы сами…
Наталья Петровна (перебивая его). Может быть, может быть… Хотя я, кажется, ничего ему не сказала положительного… Притом я могу переменить свои намеренья. Да и, наконец, боже мой, что за беда! Шпигельский занимается делами всякого рода, в его ремесле не все же ему должно удаваться.
Ракитин. Он только желает знать, какой ответ…
Наталья Петровна. Какой ответ… (Помолчав.) Мишель, полноте, дайте мне руку… к чему этот равнодушный взгляд, эта холодная вежливость?.. Чем я виновата? Подумайте, разве это моя вина? Я пришла к вам в надежде услышать добрый совет, я ни одно мгновенье не колебалась, я не думала от вас скрываться, а вы… Я вижу, напрасно я была откровенна с вами… Вам бы и в голову не пришло… Вы ничего не подозревали, вы меня обманули. А теперь вы бог знает что думаете.
Ракитин. Я? помилуйте!
Наталья Петровна. Дайте же мне руку…
Он не шевелится, она продолжает, несколько обиженная.
Вы решительно отворачиваетесь от меня? Смотрите же, тем хуже для вас. Впрочем, я не пеняю на вас… (Горько.) Вы ревнуете!
Ракитин. Я не вправе ревновать, Наталья Петровна… Помилуйте, что вы?
Наталья Петровна (помолчав). Как хотите. А что касается до Большинцова, я еще не поговорила с Верочкой.
Ракитин. Я мог) вам её сейчас послать.
Наталья Петровна. Зачем же сейчас!.. Впрочем, как хотите.
Ракитин (направляясь к двери кабинета). Так прикажете прислать её?
Наталья Петровна. Мишель, в последний раз… Вы мне сейчас говорили, что вам меня жаль… Так-то вам жаль меня! Неужели ж…
Ракитин (холодно). Прикажете?
Наталья Петровна (с досадой). Да.
Ракитин идет в кабинет Наталья Петровна некоторое время остается неподвижной, садится, берет со стола книгу, раскрывает её и роняет на колена.
И этот! Да что ж это такое? Он… и он! А я еще на него надеялась. А Аркадий? Боже мой! Я и не вспомнила о нем! (Выпрямись) Я вижу, пора прекратить все это…
Из кабинета входит Вера.
Да… пора.
Вера (робко). Вы меня спрашивали, Наталья Петровна?
Наталья Петровна (быстро оглядываясь). А! Верочка! Да, я тебя спрашивала.
Вера (подходя к ней). Вы здоровы?
Наталья Петровна. Я? Да. А что?
Вера. Мне показалось…
Наталья Петровна. Нет, это так. Мне немножко жарко… Вот и все. Сядь.
Вера садится.
Послушай, Вера; ведь ты теперь ничем не занята?
Вера. Нет-с.
Наталья Петровна. Я спрашиваю это у тебя потому, что мне нужно с тобой поговорить… серьезно поговорить. Вот, видишь, душа моя, ты до сих пор была еще ребенком; но тебе семнадцать лет; ты умна… Пора тебе подумать о своей будущности. Ты знаешь, я люблю тебя, как дочь; мой дом всегда будет твоим домом… но все-таки ты в глазах других людей — сирота; ты не богата. Тебе со временем может наскучить вечно жить у чужих людей; послушай — хочешь ты быть хозяйкой, полной хозяйкой в своем доме?
Вера (медленно). Я вас не понимаю, Наталья Петровна.
Наталья Петровна (помолчав). У меня просят твоей руки.
Вера с изумлением глядит на Наталью Петровну.
Ты этого не ожидала; признаюсь, мне самой оно кажется несколько странным. Ты еще так молода… Мне нечего тебе говорить, что я нисколько не намерена принуждать тебя… по-моему, тебе еще рано выходить замуж; я только сочла долгом сообщить тебе…
Вера вдруг закрывает лицо руками.
Вера, что это? ты плачешь? (Берет её за руку.) Ты вся дрожишь?.. Неужели ты меня боишься, Вера?
Вера (глухо). Я в вашей власти, Наталья Петровна… Наталья Петровна (отнимая Вере руки от лица), Вера, как тебе не стыдно плакать? Как не стыдно тебе говорить, что ты в моей власти? За кого ты меня почитаешь? я говорю с тобой, как с дочерью, а ты…
Вера целует у ней руки.
А? вы в моей власти? Так извольте же сейчас рассмеяться… Я вам приказываю…
Вера улыбается сквозь слезы.
Вот так. (Наталья Петровна обнимает её одной рукой и притягивает к себе.) Вера, дитя мое, будь со мною, как бы ты была с твоей матерью, или нет, лучше вообрази, что я твоя старшая сестра, и давай потолкуем вдвоем обо всех этих чудесах… Хочешь?
Вера. Я готова-с,
Наталья Петровна. Ну, слушай же… Пододвинься поближе. Вот так. Во-первых: так как ты моя сестра, положим, то мне не для чего уверять тебя, что ты здесь у себя, дома: такие глазки везде дома. Стало быть, тебе и в голову не должно прийти, что ты кому-нибудь на свете в тягость и что от тебя хотят отделаться… Слышишь? Но вот в один прекрасный день твоя сестра приходит к тебе и говорит: вообрази себе, Вера, за тебя сватаются… А? что ты ей на это ответишь? Что ты еще очень молода, что ты и не думаешь о свадьбе?
Вера. Да-с.
Наталья Петровна. Да не говори мне: да-с. Разве сестрам говорят: да-с?
Вера (улыбаясь). Ну… да.
Наталья Петровна. Твоя сестра с тобой согласится, жениху откажут, и делу конец. Но если жених человек хороший, с состояньем, Если он готов ждать, Если он просит только позволенья изредка тебя видеть, в надежде со временем тебе понравиться.
Вера. А кто этот жених?
Наталья Петровна. А! ты любопытна. Ты не догадываешься?
Вера. Нет.
Наталья Петровна. Ты его сегодня видела.
Вера вся краснеет.
Он, правда, не очень собой хорош и не очень молод… Большинцов.
Вера. Афанасий Иваныч?
Наталья Петровна. Да… Афанасий Иваныч.
Вера (глядит некоторое время на Наталью, вдруг начинает смеяться и останавливается). Вы не шутите?
Наталья Петровна (улыбаясь). Нет… но, я вижу, Большинцову больше нечего здесь делать. Если бы ты заплакала при его имени, он бы мог еще надеяться, но ты рассмеялась. Ему остается одно: отправиться с богом восвояси.
Вера. Извините меня… но, право, я никак не ожидала… Разве в его лета еще женятся?
Наталья Петровна. Да что ты думаешь? Сколько ему лет? Ему пятидесяти лет нету. Он в самой поре.
Вера. Может быть… но у него такое странное лицо…
Наталья Петровна. Ну, не станем больше говорить о нем. Он умер, похоронен… Бог с ним! Впрочем, оно понятно: девочке в твои лета такой человек, как Большинцов, не может понравиться… Вы все хотите выйти замуж по любви, не по рассудку, не правда ли?
Вера. Да, Наталья Петровна, вы… разве вы тоже не по любви вышли за Аркадия Сергеича?
Наталья Петровна (помолчав). Конечно, по любви. (Помолчав опять и стиснув руку Вере.) Да, Вера… я тебя сейчас назвала девочкой… но девочки правы.
Вера опускает глаза.
Итак, это дело решенное. Большинцов в отставке. Признаться, мне самой было бы не совсем приятно видеть его пухлое старое лицо рядом с твоим свежим личиком, хотя он, впрочем, очень хороший человек. Вот видишь ли ты теперь, как напрасно ты меня боялась? Как все скоро уладилось!.. (С упреком.) Право, ты обошлась со мной, как будто я была твоя благодетельница! Ты знаешь, как я ненавижу это слово…
Вера (обнимая её). Простите меня, Наталья Петровна.
Наталья Петровна. То-то же. Точно ты меня не боишься?
Вера. Нет. Я вас люблю; я не боюсь вас.
Наталья Петровна. Ну, благодарствуй. Стало быть, мы теперь большие приятельницы и ничего друг от друга не скроем. Ну, а если бы я тебя спросила: Верочка, скажи-ка мне на ухо: ты не хочешь выйти замуж за Большинцова только потому, что он гораздо старше тебя и собой не красавец?
Вера. Да разве этого не довольно, Наталья Петровна?
Наталья Петровна. Я не спорю… но другой причины нет никакой?
Вера. Я его совсем не знаю…
Наталья Петровна. Все так; да ты на мой вопрос не отвечаешь.
Вера. Другой причины нету.
Наталья Петровна. В самом деле? В таком случае я бы тебе советовала еще подумать. В Большинцова, я знаю, трудно влюбиться… но он, повторяю тебе, он хороший человек. Вот если бы ты кого-нибудь другого полюбила… ну, тогда другое дело. Но ведь твое сердце до сих пор еще молчит?
Вера (робко). Как-с?
Наталья Петровна. Ты никого еще не любишь?
Вера. Я вас люблю… Колю; я Анну Семеновну тоже люблю.
Наталья Петровна. Нет, я не об этой любви говорю, ты меня не понимаешь… Например — из числа молодых людей, которых ты могла видеть здесь или в гостях, неужели ж ни один тебе не нравится?
Вера. Нет-с… иные мне нравятся, но…
Наталья Петровна. Например, я заметила, ты на вечере у Криницыных три раза танцевала с этим высоким офицером… как бишь его?
Вера. С офицером?
Наталья Петровна. Да, у него еще такие большие усы.
Вера. Ах, этот!.. Нет, он мне не нравится.
Наталья Петровна. Ну, а Шаланский?
Вера. Шаланский хороший человек; но он… Я думаю, ему не до меня.
Наталья Петровна. А что?
Вера. Он… он, кажется, больше думает о Лизе Вельской.
Наталья Петровна (взглянув на неё). А!.. ты это заметила?..
Молчание.
Ну, а Ракитин?
Вера. Я Михаила Александровича очень люблю…
Наталья Петровна. Да, как брата. А кстати, Беляев…
Вера (покраснев). Алексей Николаич? Алексей Николаич мне нравится.
Наталья Петровна (наблюдая за Верой). Да, он хороший человек. Только он так со всеми дичится…
Вера (невинно). Нет-с… Он со мной не дичится.
Наталья Петровна. А!
Вера. Он со мной разговаривает-с. Вам, может быть, оттого это кажется, что он… Он вас боится. Он еще не успел вас узнать.
Наталья Петровна. А ты почему знаешь, что он меня боится?
Вера. Он мне сказывал.
Наталья Петровна. А! он тебе сказывал… Он, стало быть, откровеннее с тобой, чем с другими?
Вера. Я не знаю, как он с другими, но со мной… может быть, оттого, что мы оба сироты. Притом… я в его глазах… ребенок.
Наталья Петровна. Ты думаешь? Впрочем, он мне тоже очень нравится. У него, должно быть, доброе сердце.
Вера. Ах, предоброе-с! Если бы вы знали… все в доме его любят. Он такой ласковый. Со всеми говорит, всем помочь готов. Он третьего дня нищую старуху с большой дороги на руках до больницы донес… Он мне цветок однажды с такого обрыва сорвал, что я от страху даже глаза закрыла; я так и думала, что он упадет и расшибется… но он так ловок! Вы сами вчера на лугу могли видеть, как он ловок.
Наталья Петровна. Да, это правда.
Вера. Помните, когда он бежал за змеем, через какой он ров перескочил? Да ему это все нипочем.
Наталья Петровна. И в самом деле он для тебя сорвал цветок с опасного места? Он, видно, тебя любит.
Вера (помолчав). И всегда он весел… всегда в духе…
Наталья Петровна. Это, однако же, странно. Отчего ж он при мне…
Вера (перебивая её). Да я ж вам говорю, что он вас не знает. Но постойте, я ему скажу… Я ему скажу, что вас нечего бояться — не правда ли? — что вы так добры…
Наталья Петровна (принужденно смеясь). Спасибо.
Вера. Вот вы увидите… А он меня слушается, даром что я моложе его.
Наталья Петровна. Я не знала, что ты с ним в такой дружбе… Смотри, однако, Вера, будь осторожна. Он, конечно, прекрасный молодой человек… но ты знаешь, в твои лета… Оно не годится. Могут подумать… Я уже вчера тебе это заметила — помнишь? — в саду.
Вера опускает глаза.
С другой стороны, я не хочу тоже препятствовать твоим наклонностям, я слишком уверена в тебе и в нем… но все-таки… Ты не сердись на меня, душа моя, за мой педантизм… это наше, стариковское дело надоедать молодежи наставлениями. Впрочем, я все это напрасно говорю; ведь, не правда ли, он тебе нравится — и больше ничего?
Вера (робко поднимая глаза). Он…
Наталья Петровна. Вот ты опять на меня по-прежнему смотришь? Разве так смотрят на сестру? Вера, послушай, нагнись ко мне… (Лаская её.) Что, Если бы сестра, настоящая твоя сестра, тебя теперь спросила на ушко: Верочка, ты точно никого не любишь? а? Что бы ты ей отвечала?
Вера нерешительно взглядывает на Наталью Петровну.
Эти глазки мне что-то хотят сказать…
Вера вдруг прижимает свое лицо к её груди. Наталья Петровна бледнеет — и, помолчав, продолжает.
Ты любишь? Скажи, любишь?
Вера (не поднимая головы). Ах! я не знаю сама, что со мной…
Наталья Петровна. Бедняжка! Ты влюблена…
Вера еще более прижимается к груди Натальи Петровны.
Ты влюблена… а он? Вера, он?
Вера (все еще не поднимая головы). Что вы у меня спрашиваете… Я не знаю… Может быть… Я не знаю, не знаю…
Наталья Петровна вздрагивает и остается неподвижной Вера поднимает голову и вдруг замечает перемену в её лице.
Наталья Петровна, что с вами?
Наталья Петровна (приходя в себя). Со мной… ничего… Что?.. ничего.
Вера. Вы так бледны, Наталья Петровна… Что с вами? Позвольте, я позвоню… (Встает.)
Наталья Петровна. Нет, нет… не звони… Это ничего… Это пройдет. Вот уж оно и прошло.
Вера. Позвольте мне по крайней мере позвать кого-нибудь…
Наталья Петровна. Напротив… я… я хочу остаться одна. Оставь меня; слышишь? Мы еще поговорим. Ступай.
Вера. Вы не сердитесь на меня, Наталья Петровна?
Наталья Петровна. Я? За что? Нисколько. Я, напротив, благодарна тебе за твое доверие… Только оставь меня, пожалуйста, теперь.
Вера хочет взять её руку, но Наталья Петровна отворачивается, как будто не замечая движения Веры.
Вера (с слезами на глазах). Наталья Петровна…
Наталья Петровна. Оставьте меня, прошу вас.
Вера медленно уходит в кабинет.
(Одна, остается некоторое время неподвижной.) Теперь мне все ясно… Эти дети друг друга любят… (Останавливается и проводит рукой по лицу.) Что ж? Тем лучше… Дай бог им счастья! (Смеясь.) И я… я могла подумать… (Останавливается опять.) Она скоро проболталась… Признаюсь, я и не подозревала… Признаюсь, эта новость меня поразила… Но погодите, не все еще кончено. Боже мой… что я говорю? что со мной? Я себя не узнаю. До чего я дошла? (Помолчав) Что это я делаю? Я бедную девочку хочу замуж выдать… за старика!.. Подсылаю доктора… тот догадывается, намекает… Аркадий, Ракитин… Да я… (Содрогается и вдруг поднимает голову.) Да что ж это наконец? Я к Вере ревную? Я… я влюблена в него, что ли? (Помолчав.) И ты еще сомневаешься? Ты влюблена, несчастная! Как это сделалось… не знаю. Словно мне яду дали… Вдруг все разбито, рассеяно, унесено… Он боится меня… Все меня боятся. Что ему во мне?.. На что ему такое существо, как я? Он молод, и она молода. А я! (Горько.) Где ему меня оценить? Они оба глупы, как говорит Ракитин… Ах! ненавижу я этого умника! А Аркадий, доверчивый, добрый мой Аркадий! Боже мой, боже мой! пошли мне смерть! (Встает.) Однако, мне кажется, я с ума схожу. К чему преувеличивать! Ну да… я поражена… мне это в диковинку, это в первый раз… я… да! в первый раз! Я в первый раз теперь люблю! (Она садится опять.) Он должен уехать. Да. И Ракитин тоже. Пора мне опомниться. Я позволила себе отступить на шаг — и вот! Вот до чего я дошла. И что мне в нем понравилось? (Задумывается.) Так вот оно, это страшное чувство… Аркадий! Да, я уйду в его объятия, я буду умолять его простить меня, защитить, спасти меня. Он… и больше никого! Все другие мне чужие и должны мне остаться чужими… Но разве… разве нет другого средства? Эта девочка — она ребенок. Она могла ошибиться. Это все детство наконец.. Из чего я… Я сама с ним объяснюсь, я спрошу у него… (С укоризной.) А, а? Ты еще надеешься? Ты еще хочешь надеяться? И на что я надеюсь! Боже мой, не дай мне презирать самое себя! (Склоняет голову на руки.)
Из кабинета входит Ракитин, бледный и встревоженный.
Ракитин (подходя к Наталье Петровне). Наталья Петровна… (Она не шевелится. Про себя.) Что это у ней могло быть такое с Верой? (Громко.) Наталья Петровна…
Наталья Петровна (поднимая голову). Кто это? А! вы.
Ракитин. Мне Вера Александровна сказала, что вы нездоровы… я…
Наталья Петровна (отворачиваясь). Я здорова… С чего она взяла…
Ракитин. Нет, Наталья Петровна; вы нездоровы, посмотрите на себя.
Наталья Петровна. Ну, может быть… да вам-то что? Что вам надобно? Зачем вы пришли?
Ракитин (тронутым голосом). Я вам скажу, зачем я пришел. Я пришел просить у вас прощенья. Полчаса тому назад я был несказанно глуп и груб с вами… Простите меня. Видите ли, Наталья Петровна, как бы скромны ни были желанья и… и надежды человека, ему трудно не потеряться хотя на мгновенье, когда их внезапно у него вырывают; но я теперь опомнился, я понял свое положенье и свою вину и желаю только одного — вашего прощенья. (Он тихо садится подле неё.) Взгляните на меня… не отворачивайтесь тоже и вы. Перед вами ваш прежний Ракитин, ваш друг, человек, который не требует ничего, кроме позволенья служить вам, как вы говорили, опорой… Не лишайте меня вашего доверия, располагайте мной и забудьте, что я некогда… Забудьте все, что могло вас оскорбить…
Наталья Петровна (которая все время неподвижно глядела на пол). Да, да… (Останавливаясь.) Ах, извините, Ракитин, я ничего не слышала, что вы такое мне говорили.
Ракитин (печально). Я говорил… я просил у вас прощенья, Наталья Петровна. Я спрашивал у вас, хотите ли вы позволить мне остаться вашим другом.
Наталья Петровна (медленно поворачиваясь к нему и кладя обе руки ему на плечи). Ракитин, скажите, что со мной?
Ракитин (помолчав). Вы влюблены.
Наталья Петровна (медленно повторяя за ним). Я влюблена… Но это безумие, Ракитин. Это невозможно. Разве это может так внезапно… Вы говорите, я влюблена… (Умолкает.)
Ракитин. Да, вы влюблены, бедная женщина… Не обманывайте себя.
Наталья Петровна (не глядя на него). Что ж мне остается теперь делать?
Ракитин. Я готов вам это сказать, Наталья Петровна, Если вы мне обещаете…
Наталья Петровна (перерывая его и все не глядя на него). Вы знаете, что эта девочка, Вера, его любит… Они оба друг в друга влюблены.
Ракитин. В таком случае еще одной причиной больше…
Наталья Петровна (опять его перерывает). Я давно это подозревала, но она сама сейчас во всем созналась… сейчас.
Ракитин (вполголоса, словно про себя). Бедная женщина!
Наталья Петровна (проводя рукой по лицу). Ну, однако… пора опомниться. Вы мне, кажется, хотели что-то сказать… Посоветуйте мне, ради бога, Ракитин, что мне делать…
Ракитин. Я готов вам советовать, Наталья Петровна, только под одним условием.
Наталья Петровна. Говорите, что такое?
Ракитин. Обещайте мне, что вы не будете подозревать мои намерения. Скажите мне, что вы верите моему бескорыстному желанию помочь вам; помогите мне тоже и вы. Ваша доверенность даст мне силу, или уж лучше позвольте мне молчать.
Наталья Петровна. Говорите, говорите.
Ракитин. Вы не сомневаетесь во мне?
Наталья Петровна. Говорите.
Ракитин. Ну, так слушайте: он должен уехать.
Наталья Петровна молча глядит на него.
Да, он должен уехать. Я не стану говорить вам о… вашем муже, о вашем долге. В моих устах эти слова… неуместны… Но эти дети любят друг друга. Вы сами это мне сейчас сказали; вообразите же вы себя теперь между ними… Да вы погибнете!
Наталья Петровна. Он должен уехать… (Помолчав.) А вы? вы останетесь?
Ракитин (с смущением). Я?.. я?.. (Помолчав.) И я должен уехать. Для вашего покоя, для вашего счастья, для счастья Верочки, и он… и я… мы оба должны уехать навсегда.
Наталья Петровна. Ракитин… я до того дошла, что я… я почти готова была эту бедную девочку, сироту, порученную мне моею матерью, — выдать замуж за глупого, смешного старика!.. У меня духа недостало, Ракитин; слова у меня замерли на губах, когда она рассмеялась в ответ на мое предложенье… но я сговаривалась с этим доктором, я позволяла ему значительно улыбаться; я сносила эти улыбки, его любезности, его намеки… О, я чувствую, что я на краю пропасти, спасите меня!
Ракитин. Наталья Петровна, вы видите, что я был прав… (Она молчит; он поспешно продолжает.) Он должен уехать… мы оба должны уехать… Другого спасенья нет.
Наталья Петровна (уныло). Но для чего же жить потом?
Ракитин. Боже мой, неужели же до этого дошло… Наталья Петровна, вы выздоровеете, поверьте мне… Это все пройдет. Как для чего жить?
Наталья Петровна. Да, да, для чего жить, когда все меня оставляют?
Ракитин. Но… ваше семейство…
Наталья Петровна опускает глаза.
Послушайте, Если вы хотите, после его отъезда я могу несколько дней еще остаться… для того, чтобы…
Наталья Петровна (мрачно). А! я вас понимаю. Вы рассчитываете на привычку, на прежнюю дружбу… Вы надеетесь, что я приду в себя, что я к вам вернусь; не правда ли? Я понимаю вас.
Ракитин (краснея). Наталья Петровна! Зачем вы меня оскорбляете?
Наталья Петровна (горько). Я вас понимаю… но вы обманываетесь.
Ракитин. Как? После ваших обещаний, после того как я для вас, для вас одних, для вашего счастья, для вашего положенья в свете, наконец…
Наталья Петровна. А! давно ли вы так об нем заботитесь? Зачем же вы прежде никогда мне не говорили об этом?
Ракитин (вставая). Наталья Петровна, я сегодня же, я сейчас уеду отсюда, и вы более меня никогда не увидите… (Хочет идти.)
Наталья Петровна (протягивая к нему руки). Мишель, простите меня; я сама не знаю, что я говорю… Вы видите, в каком я положении. Простите меня.
Ракитин (быстро возвращается к ней и берет её за руки). Наталья Петровна-Наталья Петровна. Ах, Мишель, мне невыразимо тяжело… (Прислоняется на его плечо и прижимает платок к глазам.) Помогите мне, я погибла без вас…
В это мгновенье дверь залы растворяется, входят Ислаев и Анна Семёновна.
Ислаев (громко). Я всегда был того мнения…
Останавливается в изумлении при виде Ракитина и Натальи Петровны.
Наталья Петровна оглядывается и быстро уходит. Ракитин остается на месте, чрезвычайно смущенный.
(Ракитину). Что это значит? Что за сцена?
Ракитин. Так… ничего… это…
Ислаев. Наталья Петровна нездорова, что ли?
Ракитин. Нет… но…
Ислаев. И отчего она вдруг убежала? О чем вы с ней говорили? Она как будто плакала… Ты её утешал… Что такое?
Ракитин. Право, ничего.
Анна Семёновна. Однако как же ничего, Михаила Александрыч? (Помолчав.) Я пойду посмотрю… (Хочет идти в кабинет.)
Ракитин (останавливая её). Нет, вы лучше оставьте её теперь в покое, прошу вас.
Ислаев. Да что все это значит? скажи наконец!
Ракитин. Ничего, клянусь тебе… Послушайте, я обещаю вам обоим сегодня же все объяснить. Слово даю вам. Но теперь, пожалуйста, Если вы мне доверяете, не спрашивайте у меня ничего — и Натальи Петровны не тревожьте.
Ислаев. Пожалуй… только это удивительно. С Наташей этого прежде не бывало. Это что-то необыкновенно.
Анна Семёновна. Главное — что могло заставить Наташу плакать? И отчего она ушла!.. Разве мы чужие?
Ракитин. Что вы говорите! Как можно! Но послушайте- признаться сказать, мы не докончили нашего разговора… Я вас должен попросить… обоих — оставьте нас на некоторое время одних.
Ислаев. Вот как! Стало быть, между вами тайна?
Ракитин. Тайна… но ты её узнаешь.
Ислаев (подумавши). Пойдемте, маменька… оставимте их. Пусть они докончат свою таинственную беседу.
Анна Семёновна. Но…
Ислаев. Пойдемте, пойдемте. Вы слышите, он обещается все объяснить.
Ракитин. Ты можешь быть спокоен…
Ислаев (холодно). О, я совершенно спокоен! (К Анне Семеновне.) Пойдемте.
Уходят оба.
Ракитин (глядит им вслед и быстро подходит к дверям кабинета). Наталья Петровна… Наталья Петровна, выдьте, прошу вас.
Наталья Петровна (выходит из кабинета. Она очень бледна). Что они сказали?
Ракитин. Ничего, успокойтесь… Они точно несколько удивились. Ваш муж подумал, что вы нездоровы… Он заметил ваше волнение… Сядьте; вы едва на ногах стоите…
Наталья Петровна садится.
Я ему сказал… я попросил его не беспокоить вас… оставить нас одних.
Наталья Петровна. И он согласился?
Ракитин. Да. Я, признаться, должен был ему обещать, что завтра все объясню… Зачем вы ушли?
Наталья Петровна (горько). Зачем!.. Но что ж вы скажете?
Ракитин. Я… я придумаю что-нибудь. Теперь дело не в том… Надобно нам воспользоваться этой отсрочкой. Вы видите, это не может так продолжаться… Вы не в состоянье переносить подобные тревоги… они недостойны вас… я сам… Но не об этом речь. Будьте только вы тверды, а уж я! Послушайте, вы ведь согласны со мной…
Наталья Петровна. В чем?
Ракитин. В необходимости… нашего отъезда? Согласны? В таком случае мешкать нечего. Если вы мне позволите, я сейчас сам переговорю с Беляевым… Он благородный человек, он поймет…
Наталья Петровна. Вы хотите с ним переговорить? вы? Но что вы ему можете сказать?
Ракитин (с смущением). Я…
Наталья Петровна (помолчав). Ракитин, послушайте, не кажется ли вам, что мы оба словно сумасшедшие?.. Я испугалась, перепугала вас, и все, может быть, из пустяков.
Ракитин. Как?
Наталья Петровна. Право. Что это мы с вами? Давно ли, кажется, все было так тихо, так покойно в этом доме… и вдруг… откуда что взялось! Право, мы все с ума сошли. Полноте, довольно мы подурачились… Станемте жить по-прежнему… А Аркадию вам нечего будет объяснять; я сама ему расскажу наши проказы, и мы вдвоем над ними посмеемся. Я не нуждаюсь в посреднике между мной и моим мужем!
Ракитин. Наталья Петровна, вы теперь меня пугаете. Вы улыбаетесь и бледны как смерть… Да вспомните хоть то, что вы мне за четверть часа говорили…
Наталья Петровна. Мало ли чего нет! А впрочем, я вижу, в чем дело… Вы сами поднимаете эту бурю… для того, чтобы по крайней мере не одному потонуть.
Ракитин. Опять, опять подозрение, опять упрек, Наталья Петровна… Бог с вами… но вы меня терзаете. Или вы раскаиваетесь в своей откровенности?
Наталья Петровна. Я ни в чем не раскаиваюсь.
Ракитин. Так как же мне понять вас?
Наталья Петровна (с живостью). Ракитин, Если вы хотя слово скажете от меня или обо мне Беляеву, я вам этого никогда не прощу.
Ракитин. А! вот что!.. Будьте покойны, Наталья Петровна. Я не только ничего не скажу господину Беляеву, но даже не прощусь с ним, уезжая отсюда. Я не намерен навязываться с своими услугами.
Наталья Петровна (с некоторым смущением). Да вы, может быть, думаете, что я переменила свое мнение насчет… его отъезда?
Ракитин. Я ничего не думаю.
Наталья Петровна. Напротив, я так убеждена в необходимости, как вы говорите, его отъезда, что я сама намерена ему отказать. (Помолчав.) Да; я сама ему откажу.
Ракитин. Вы?
Наталья Петровна. Да, я. И сейчас же. Я вас прошу прислать его ко мне.
Ракитин. Как? сейчас?
Наталья Петровна. Сейчас. Я прошу вас об этом, Ракитин. Вы видите, я теперь спокойна. Притом мне теперь не помешают. Надобно этим воспользоваться… Я вам буду очень благодарна. Я его расспрошу.
Ракитин. Да он вам ничего не скажет, помилуйте. Он мне сам сознался, что ему в вашем присутствии неловко.
Наталья Петровна (подозрительно). А! вы уже говорили с ним обо мне?
Ракитин пожимает плечами.
Ну, извините, извините меня, Мишель, и пришлите мне его. Вы увидите, я ему откажу, и все кончится. Все пройдет и позабудется, как дурной сон. Пожалуйста, пришлите его мне. Мне непременно нужно с ним переговорить окончательно. Вы будете мной довольны. Пожалуйста.
Ракитин (который все время не сводил с неё взора, холодно и печально). Извольте. Ваше желание будет исполнено. (Идет к дверям залы.)
Наталья Петровна (ему вслед). Благодарствуйте, Мишель.
Ракитин (оборачиваясь). О, не благодарите меня по крайней мере… (Быстро уходит в залу.)
Наталья Петровна (одна, помолчав). Он благородный человек… Но неужели я когда-нибудь его любила? (Встает.) Он прав. Тот должен уехать. Но как отказать ему! Я только желаю знать, точно ли ему нравится эта девочка? Может быть, это все пустяки. Как могла я прийти в такое волнение… к чему все эти излияния? Ну, теперь делать нечего. Желаю я знать, что он мне скажет? Но он должен уехать… Непременно… непременно. Он, может быть, не захочет мне отвечать… Ведь он меня боится… Что ж? Тем лучше. Мне нечего с ним много разговаривать… (Прикладывает руку ко лбу.) А у меня голова болит. Не отложить ли до завтра? В самом деле. Сегодня мне все кажется, что за мной наблюдают… До чего я дошла! Нет, уж лучше кончить разом… Еще одно, последнее усилие, и я свободна!.. О да! я жажду свободы и покоя.
Из залы входит Беляев.
Это он…
Беляев (подходя к ней). Наталья Петровна, мне Михайло Александрыч сказал, что вам угодно было меня видеть…
Наталья Петровна (с некоторым усилием). Да, точно… Мне нужно с вами… объясниться.
Беляев. Объясниться?
Наталья Петровна (не глядя на него). Да… объясниться. (Помолчав.) Позвольте вам сказать, Алексей Николаич, я… я недовольна вами.
Беляев. Могу я узнать, какая причина?
Наталья Петровна. Выслушайте меня… Я… я, право, не знаю, с чего начать. Впрочем, я должна предупредить вас, что мое неудовольствие не происходит от какого-нибудь упущения… по вашей части… Напротив, ваше обращение с Колей мне нравится.
Беляев. Так что же это может быть?
Наталья Петровна (взглянув на него). Вы напрасно тревожитесь… Ваша вина еще не так велика. Вы молоды; вероятно, никогда не жили в чужом доме. Вы не могли предвидеть…
Беляев. Но, Наталья Петровна…
Наталья Петровна. Вы желаете знать, в чем же дело наконец? Я понимаю ваше нетерпение. Итак, я должна вам сказать, что Верочка… (взглянув на него) Верочка мне во всем призналась.
Беляев (с изумлением). Вера Александровна? В чем могла вам признаться Вера Александровна? И что же я тут?
Наталья Петровна. И вы точно не знаете, в чем она могла признаться? Вы не догадываетесь?
Беляев. Я? нисколько.
Наталья Петровна. В таком случае извините меня. Если вы точно не догадываетесь — я должна просить у вас извинения. Я думала… я ошибалась. Но, позвольте вам заметить, я вам не верю. Я понимаю, что вас заставляет так говорить… Я очень уважаю вашу скромность.
Беляев. Я вас решительно не понимаю, Наталья Петровна.
Наталья Петровна. В самом деле? Неужели вы думаете меня уверить, что вы не заметили расположения этого ребенка, Веры, к вам?
Беляев. Расположение Веры Александровны ко мне? Я даже не знаю, что вам сказать на это… Помилуйте. Кажется, я всегда был с Верой Александровной, как…
Наталья Петровна. Как со всеми, не правда ли? (Помолчав немного.) Как бы то ни было, точно ли вы этого не знаете, притворяетесь ли вы, что не знаете, дело вот в чем: эта девочка вас любит. Она сама мне в этом созналась. Ну, теперь я спрашиваю вас, как честного человека, что вы намерены сделать?
Беляев (с смущением). Что я намерен сделать?
Наталья Петровна (скрестив руки). Да.
Беляев. Все это так неожиданно, Наталья Петровна…
Наталья Петровна (помолчав). Алексей Николаич, я вижу… я нехорошо взялась за это дело. Вы меня не понимаете. Вы думаете, что я сержусь на вас… а я… только… немного взволнована. И это очень естественно. Успокойтесь. Сядемте.
Оба садятся.
Я буду откровенна с вами, Алексей Николаич, будьте же и вы хотя несколько более доверчивы со мной. Право, вы напрасно меня чуждаетесь. Вера вас любит… конечно, вы в этом не виноваты; я готова предположить, что вы в этом не виноваты… Но видите ли, Алексей Николаич, она сирота, моя воспитанница: я отвечаю за неё, за её будущность, за её счастье. Она еще молода, и, я уверена, чувство, которое вы внушили ей, может скоро исчезнуть… в её лета любят ненадолго. Но вы понимаете, что моя обязанность была предупредить вас. Играть огнем все-таки опасно… и я не сомневаюсь, что вы, зная теперь её расположение к вам, перемените ваше обращение с ней, будете избегать свиданий, прогулок в саду… Не правда ли? Я могу на вас надеяться… С другим я бы побоялась так прямо объясниться.
Беляев. Наталья Петровна, поверьте, я умею ценить…
Наталья Петровна. Я вам говорю, что я в вас не сомневаюсь… притом это все останется тайной между нами.
Беляев. Признаюсь вам, Наталья Петровна, все, что вы мне сказали, кажется мне до того странным… конечно, я не смею не верить вам, но…
Наталья Петровна. Послушайте, Алексей Николаич. Все, что я сказала вам теперь… я это сказала в том предположенье, что с вашей стороны — нет ничего… (перерывает самое себя) потому что в противном случае… конечно, я вас еще мало знаю, но я настолько уже знаю вас, что не вижу причины противиться вашим намерениям. Вы не богаты… но вы молоды, у вас есть будущность, и когда два человека друг друга любят… Я, повторяю вам, я сочла своей обязанностью предупредить вас, как честного человека, насчет последствий вашего знакомства с Верой, но если вы…
Беляев (с недоумением). Я, право, не знаю, Наталья Петровна, что вы хотите сказать…
Наталья Петровна (поспешно). О, поверьте, я не требую от вас признания, я и без того… я из вашего поведения пойму, в чем дело… (Взглянув на него.) Впрочем, я должна вам сказать, что Вере показалось, что и вы к ней не совсем равнодушны.
Беляев (помолчав, встает). Наталья Петровна, я вижу, мне нельзя остаться у вас в доме.
Наталья Петровна (вспыхнув). Вы бы, кажется, могли подождать, чтобы я вам сама отказала… (Встает.)
Беляев. Вы были со мной откровенны… Позвольте же и мне быть откровенным с вами. Я не люблю Веру Александровну; по крайней мере я не люблю её так, как вы предполагаете.
Наталья Петровна. Да разве я… (Останавливается.)
Беляев. И, Если я понравился Вере Александровне, Если ей показалось, что и я, как вы говорите, к ней неравнодушен, я не хочу её обманывать; я ей самой все скажу, всю правду. Но после подобного объясненья, вы поймете сами, Наталья Петровна, мне будет трудно здесь остаться: мое положение было бы слишком неловко. Я не стану вам говорить, как мне тяжело оставить ваш дом… мне другого делать нечего. Я всегда с благодарностью буду вспоминать об вас… Позвольте мне удалиться… Я еще буду иметь честь проститься с вами.
Наталья Петровна (с притворным равнодушием). Как хотите… но я, признаюсь, этого не ожидала… Я совсем не для того хотела с вами объясниться… Я только хотела предупредить вас… Вера еще дитя… Я, может быть, придала всему этому слишком много значенья. Я не вижу необходимости вашего отъезда. Впрочем, как хотите.
Беляев. Наталья Петровна… мне, право, невозможно более остаться здесь.
Наталья Петровна. Вам, видно, очень легко расстаться с нами!
Беляев. Нет, Наталья Петровна, не легко.
Наталья Петровна. Я не привыкла удерживать людей против их воли… но, признаюсь, это мне очень неприятно.
Беляев (после некоторой нерешимости). Наталья Петровна… я не желал бы причинить вам малейшую неприятность… Я остаюсь.
Наталья Петровна (подозрительно). А!.. (Помолчав.) Я не ожидала, что вы так скоро перемените ваше решение… Я вам благодарна, но… Позвольте мне подумать. Может быть, вы правы; может быть, вам точно надобно уехать. Я подумаю, я вам дам знать… Вы позволите мне до сегодняшнего вечера оставить вас в неизвестности?
Беляев. Я готов ждать, сколько вам угодно. (Кланяется и хочет уйти.)
Наталья Петровна. Вы мне обещаете…
Беляев (останавливаясь). Что-с?
Наталья Петровна. Вы, кажется, хотели объясниться с Верой… Я не знаю, будет ли это прилично. Впрочем, я вам дам знать мое решение. Я начинаю думать, что вам точно надобно уехать. До свидания.
Беляев вторично кланяется и уходит в залу. Наталья Петровна глядит ему вслед
Я спокойна! Он её не любит… (Прохаживается по комнате.) Итак, вместо того чтобы отказать ему, я сама его удержала? Он остается… Но что я скажу Ракитину? Что я сделала? (Помолчав.) И какое имела я право разгласить любовь этой бедной девочки?.. Как? Я сама выманила у ней признание… полупризнание, и потом я же сама так безжалостно, так грубо… (Закрывает лицо руками.) Может быть, он начинал её любить… С какого права я растоптала этот цветок в зародыше… Да и полно, растоптала ли я его? Может быть, он обманул меня… Хотела же я его обмануть!.. О нет! Он для этого слишком благороден… Он не то что я! И из чего я так торопилась? сейчас все разболтала? (Вздохнув.) Мало чего нет? Если бы я могла предвидеть… Как я хитрила, как я лгала перед ним… а он! Как он смело и свободно говорил… Я склонялась перед ним… Это человек! Я его еще не знала… Он должен уехать. Если он останется… Я чувствую, я дойду до того, что я потеряю всякое уважение к самой себе… Он должен уехать, или я погибла! Я ему напишу, пока он еще не успел увидаться с Верой… Он должен уехать! (Быстро уходит в кабинет.)
Отзывы о сказке / рассказе: