Корней Чуковский — Федорино горе: Сказка

1

Скачет сито по полям,

А корыто по лугам.

За лопатою метла

Вдоль по улице пошла.

Топоры-то, топоры

Так и сыплются с горы.

Испугалася коза,

Растопырила глаза:

‘Что такое? Почему?

Ничего я не пойму’.

2

Но, как чёрная железная нога,

Побежала, поскакала кочерга.

И помчалися по улице ножи:

‘Эй, держи, держи, держи, держи, держи!’

И кастрюля на бегу

Закричала утюгу:

‘Я бегу, бегу, бегу,

Удержаться не могу!’

Вот и чайник за кофейником бежит,

Тараторит, тараторит, дребезжит…

Утюги бегут покрякивают,

Через лужи, через лужи перескакивают.

А за ними блюдца, блюдца —

Дзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!

Вдоль по улице несутся —

Дзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!

На стаканы — дзынь!- натыкаются,

И стаканы — дзынь!- разбиваются.

И бежит, бренчит, стучит сковорода:

‘Вы куда? куда? куда? куда? куда?’

А за нею вилки,

Рюмки да бутылки,

Чашки да ложки

Скачут по дорожке.

Из окошка вывалился стол

И пошёл, пошёл, пошёл, пошёл, пошёл…

А на нём, а на нём,

Как на лошади верхом,

Самоварище сидит

И товарищам кричит:

‘Уходите, бегите, спасайтеся!’

И в железную трубу:

‘Бу-бу-бу! Бу-бу-бу!’

3

А за ними вдоль забора

Скачет бабушка Федора:

‘Ой-ой-ой! Ой-ой-ой!

Воротитеся домой!’

Но ответило корыто:

‘На Федору я сердито!’

И сказала кочерга:

‘Я Федоре не слуга!’

А фарфоровые блюдца

Над Федорою смеются:

‘Никогда мы, никогда

Не воротимся сюда!’

Тут Федорины коты

Расфуфырили хвосты,

Побежали во всю прыть.

Чтоб посуду воротить:

‘Эй вы, глупые тарелки,

Что вы скачете, как белки?

Вам ли бегать за воротами

С воробьями желторотыми?

Вы в канаву упадёте,

Вы утонете в болоте.

Не ходите, погодите,

Воротитеся домой!’

Но тарелки вьются-вьются,

А Федоре не даются:

‘Лучше в поле пропадём,

А к Федоре не пойдём!’

4

Мимо курица бежала

И посуду увидала:

‘Куд-куда! Куд-куда!

Вы откуда и куда?!’

И ответила посуда:

‘Было нам у бабы худо,

Не любила нас она,

Била, била нас она,

Запылила, закоптила,

Загубила нас она!’

‘Ко-ко-ко! Ко-ко-ко!

Жить вам было нелегко!’

‘Да,- промолвил медный таз,-

Погляди-ка ты на нас:

Мы поломаны, побиты,

Мы помоями облиты.

Загляни-ка ты в кадушку —

И увидишь там лягушку.

Загляни-ка ты в ушат —

Тараканы там кишат,

Оттого-то мы от бабы

Убежали, как от жабы,

И гуляем по полям,

По болотам, по лугам,

А к неряхе-замарахе

Не воротимся!’

5

И они побежали лесочком,

Поскакали по пням и по кочкам.

А бедная баба одна,

И плачет, и плачет она.

Села бы баба за стол,

Да стол за ворота ушёл.

Сварила бы баба щи,

Да кастрюлю поди поищи!

И чашки ушли, и стаканы,

Остались одни тараканы.

Ой, горе Федоре,

Горе!

6

А посуда вперёд и вперёд

По полям, по болотам идёт.

И чайник шепнул утюгу:

‘Я дальше идти не могу’.

И заплакали блюдца:

‘Не лучше ль вернуться?’

И зарыдало корыто:

‘Увы, я разбито, разбито!’

Но блюдо сказало: ‘Гляди,

Кто это там позади?’

И видят: за ними из тёмного бора

Идёт-ковыляет Федора.

Но чудо случилося с ней:

Стала Федора добрей.

Тихо за ними идёт

И тихую песню поёт:

‘Ой вы, бедные сиротки мои,

Утюги и сковородки мои!

Вы подите-ка, немытые, домой,

Я водою вас умою ключевой.

Я почищу вас песочком,

Окачу вас кипяточком,

И вы будете опять,

Словно солнышко, сиять,

А поганых тараканов я повыведу,

Прусаков и пауков я повымету!’

И сказала скалка:

‘Мне Федору жалко’.

И сказала чашка:

‘Ах, она бедняжка!’

И сказали блюдца:

‘Надо бы вернуться!’

И сказали утюги:

‘Мы Федоре не враги!’

7

Долго, долго целовала

И ласкала их она,

Поливала, умывала.

Полоскала их она.

‘Уж не буду, уж не буду

Я посуду обижать.

Буду, буду я посуду

И любить и уважать!’

Засмеялися кастрюли,

Самовару подмигнули:

‘Ну, Федора, так и быть,

Рады мы тебя простить!’

Полетели,

Зазвенели

Да к Федоре прямо в печь!

Стали жарить, стали печь,-

Будут, будут у Федоры и блины и пироги!

А метла-то, а метла — весела —

Заплясала, заиграла, замела,

Ни пылинки у Федоры не оставила.

И обрадовались блюдца:

Дзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!

И танцуют и смеются —

Дзынь-ля-ля! Дзынь-ля-ля!

А на белой табуреточке

Да на вышитой салфеточке

Самовар стоит,

Словно жар горит,

И пыхтит, и на бабу поглядывает:

‘Я Федорушку прощаю,

Сладким чаем угощаю.

Кушай, кушай, Федора Егоровна!’