Корней Чуковский — Крокодил: Сказка

1

Жил да был

Крокодил.

Он по улицам ходил,

Папиросы курил,

По-турецки говорил, —

Крокодил, Крокодил Крокодилович!

А за ним-то народ

И поёт и орёт:

‘Вот урод так урод!

Что за нос, что за рот!

И откуда такое чудовище?’

Гимназисты за ним,

Трубочисты за ним,

И толкают его,

Обижают его;

И какой-то малыш

Показал ему шиш,

И какой-то барбос

Укусил его в нос, —

Нехороший барбос, невоспитанный.

Оглянулся Крокодил

И барбоса проглотил,

Проглотил его вместе с ошейником.

Рассердился народ,

И зовёт и орёт:

‘Эй, держите его,

Да вяжите его,

Да ведите скорее в полицию!’

Он вбегает в трамвай,

Все кричат: ‘Ай-ай-ай!’

И бегом,

Кувырком,

По домам,

По углам:

‘Помогите! Спасите! Помилуйте!’

Подбежал городовой:

‘Что за шум? Что за вой?

Как ты смеешь тут ходить,

По-турецки говорить?

Крокодилам тут гулять воспрещается’.

Усмехнулся Крокодил

И беднягу проглотил,

Проглотил с сапогами и шашкою.

Все от страха дрожат,

Все от страха визжат.

Лишь один

Гражданин

Не визжал,

Не дрожал —

Это доблестный

Ваня Васильчиков.

Он боец,

Молодец,

Он герой

Удалой:

Он без няни гуляет по улицам.

Он сказал: ‘Ты злодей,

Пожираешь людей,

Так за это мой меч —

Твою голову с плеч!’ —

И взмахнул своей саблей игрушечной.

И сказал Крокодил:

‘Ты меня победил!

Не губи меня, Ваня Васильчиков!

Пожалей ты моих крокодильчиков!

Крокодильчики в Ниле плескаются,

Со слезами меня дожидаются.

Отпусти меня к деточкам, Ванечка,

Я за то подарю тебе пряничка’.

Отвечал ему Ваня Васильчиков:

‘Хоть и жаль мне твоих крокодильчиков,

Но тебя, кровожадную гадину,

Я сейчас изрублю, как говядину.

Мне, обжора, жалеть тебя нечего:

Много мяса ты съел человечьего’.

И сказал Крокодил:

‘Всё, что я проглотил,

Я обратно отдам тебе с радостью!’

И вот живой Городовой

Явился вмиг перед толпой:

Утроба Крокодила

Ему не повредила.

И Дружок

В один прыжок

Из пасти Крокодила

Скок!

Ну от радости плясать,

Щёки Ванины лизать.

Трубы затрубили!

Пушки запалили!

Очень рад Петроград.

Все ликуют и танцуют,

Ваню милого целуют,

И из каждого двора

Слышно громкое ‘ура’.

Вся столица украсилась флагами.

Спаситель Петрограда

От яростного гада,

Да здравствует Ваня Васильчиков!

И дать ему в награду

Сто фунтов винограду,

Сто фунтов мармеладу,

Сто фунтов шоколаду

И тысячу порций мороженого!

А яростного гада

Долой из Петрограда!

Пусть едет к своим крокодильчикам!

Он вскочил в аэроплан

Полетел, как ураган,

И ни разу назад не оглядывался,

И домчался стрелой

До сторонки родной,

На которой написано: ‘Африка’.

Прыгнул в Нил

Крокодил,

Прямо в ил

Угодил,

Где жила его жена Крокодилица,

Его детушек кормилица-поилица.

2

Говорит ему печальная жена:

‘Я с детишками намучилась одна:

То Кокошенька Лёлёшеньку разит,

То Лёлёшенька Кокошеньку тузит.

А Тотошенька сегодня нашалил:

Выпил целую бутылочку чернил.

На колени я поставила его

И без сладкого оставила его.

У Кокошеньки всю ночь был сильный жар:

Проглотил он по ошибке самовар, —

Да, спасибо, наш аптекарь Бегемот

Положил ему лягушку на живот’.

Опечалился несчастный Крокодил

И слезу себе на брюхо уронил:

‘Как же мы без самовара будем жить?

Как же чай без самовара будем пить?’

Но тут распахнулися двери,

В дверях показалися звери:

Гиены, удавы, слоны,

И страусы, и кабаны,

И Слониха,

Щеголиха,

Стопудовая купчиха,

И Жираф,

Важный граф,

Вышиною с телеграф, —

Всё приятели-друзья,

Всё родня и кумовья.

Ну соседа обнимать,

Ну соседа целовать:

‘Подавай-ка нам подарочки заморские!’

Отвечает Крокодил:

‘Никого я не забыл,

И для каждого из вас

Я подарочки припас!

Льву —

Халву,

Мартышке —

Коврижки,

Орлу —

Пастилу,

Бегемотику —

Книжки,

Буйволу — удочку,

Страусу — дудочку,

Слонихе — конфет,

А Слону — пистолет…’

Только Тотошеньке,

Только Кокошеньке

Не подарил

Крокодил

Ничегошеньки.

Плачут Тотоша с Кокошей:

‘Папочка, ты нехороший!

Даже для глупой Овцы

Есть у тебя леденцы.

Мы же тебе не чужие,

Мы твои дети родные,

Так отчего, отчего

Ты нам не привёз ничего?’

Улыбнулся, засмеялся Крокодил:

‘Нет, детёныши, я вас не позабыл:

Вот вам ёлочка душистая, зелёная,

Из далёкой из России привезённая,

Вся чудесными увешана игрушками,

Золочёными орешками, хлопушками.

То-то свечки мы на ёлочке зажжём,

То-то песенки мы ёлочке споём:

‘Человечьим ты служила малышам,

Послужи теперь и нам, и нам, и нам!’

Как услышали про ёлочку слоны,

Ягуары, павианы, кабаны,

Тотчас за руки

На радостях взялись

И вкруг ёлочки

Вприсядку понеслись.

Не беда, что, расплясавшись, Бегемот

Повалил на Крокодилицу комод,

И с разбегу круторогий Носорог

Рогом, рогом зацепился за порог.

Ах, как весело, как весело Шакал

На гитаре плясовую заиграл!

Даже бабочки упёрлися в бока,

С комарами заплясали трепака.

Пляшут чижики и зайчики в лесах,

Пляшут раки, пляшут окуни в морях,

Пляшут в поле червячки и паучки,

Пляшут божий коровки и жучки.

Вдруг забили барабаны,

Прибежали обезьяны:

‘Трам-там-там! трам-там-там!

Едет к нам Гиппопотам’.

‘К нам —

Гиппопотам?!’

‘Сам —

Гиппопотам ?!’

‘Там —

Гиппопотам?!’

Ах, какое поднялось рычанье,

Верещанье, и блеянье, и мычанье!

‘Шутка ли, ведь сам Гиппопотам

Жаловать сюда изволит к нам!’

Крокодилица скорее убежала

И Кокошу и Тотошу причесала.

А взволнованный, дрожащий Крокодил

От волнения салфетку проглотил.

А Жираф,

Хоть и граф,

Взгромоздился на шкаф,

И оттуда

На верблюда

Вся посыпалась посуда!

А змеи

Лакеи

Надели ливреи,

Шуршат по аллее,

Спешат поскорее

Встречать молодого царя!

И Крокодил на пороге

Целует у гостя ноги:

‘Скажи, повелитель, какая звезда

Тебе указала дорогу сюда?’

И говорит ему царь: ‘Мне вчера донесли обезьяны,

Что ты ездил в далёкие страны,

Где растут на деревьях игрушки

И сыплются с неба ватрушки,

Вот и пришёл я сюда о чудесных игрушках послушать

И небесных ватрушек покушать’.

И говорит Крокодил:

‘Пожалуйте, ваше величество!

Кокоша, поставь самовар!

Тотоша, зажги электричество!’

И говорит Гиппопотам:

‘О Крокодил, поведай нам,

Что видел ты в чужом краю,

А я покуда подремлю’.

И встал печальный Крокодил

И медленно заговорил:

‘Узнайте, милые друзья,

Потрясена душа моя.

Я столько горя видел там,

Что даже ты, Гиппопотам,

И то завыл бы, как щенок,

Когда б его увидеть мог.

Там наши братья, как в аду —

В Зоологическом саду.

О, этот сад, ужасный сад!

Его забыть я был бы рад.

Там под бичами сторожей

Немало мучится зверей,

Они стенают, и ревут,

И цепи тяжкие грызут,

Но им не вырваться сюда

Из тесных клеток никогда.

Там слон — забава для детей,

Игрушка глупых малышей.

Там человечья мелюзга

Оленю теребит рога

И буйволу щекочет нос,

Как будто буйвол — это пёс.

Вы помните, меж нами жил

Один весёлый крокодил…

Он мой племянник. Я его

Любил, как сына своего.

Он был проказник, и плясун,

И озорник, и хохотун,

А ныне там передо мной,

Измученный, полуживой,

В лохани грязной он лежал

И, умирая, мне сказал:

‘Не проклинаю палачей,

Ни их цепей, ни их бичей,

Но вам, предатели друзья,

Проклятье посылаю я.

Вы так могучи, так сильны,

Удавы, буйволы, слоны,

Мы каждый день и каждый час

Из наших тюрем звали вас

И ждали, верили, что вот

Освобождение придёт,

Что вы нахлынете сюда,

Чтобы разрушить навсегда

Людские, злые города,

Где ваши братья и сыны

В неволе жить обречены!’ —

Сказал и умер.

Я стоял

И клятвы страшные давал

Злодеям-людям отомстить

И всех зверей освободить.

Вставай же, сонное зверьё!

Покинь же логово своё!

Вонзи в жестокого врага

Клыки, и когти, и рога!

Там есть один среди людей —

Сильнее всех богатырей!

Он страшно грозен, страшно лют,

Его Васильчиков зовут,

И я за голову его

Не пожалел бы ничего!’

Ощетинились зверюги и, оскалившись, кричат:

‘Так веди нас за собою на проклятый Зоосад,

Где в неволе наши братья за решётками сидят!

Мы решётки поломаем, мы оковы разобьём,

И несчастных наших братьев из неволи мы спасём.

А злодеев забодаем, искусаем, загрызём!’

Через болота и пески

Идут звериные полки,

Их воевода впереди,

Скрестивши руки на груди.

Они идут на Петроград,

Они сожрать его хотят,

И всех людей,

И всех детей

Они без жалости съедят.

О бедный, бедный Петроград!

3

Милая девочка Лялечка!

С куклой гуляла она

И на Таврической улице

Вдруг увидала Слона.

Боже, какое страшилище!

Ляля бежит и кричит.

Глядь, перед ней из-под мостика

Высунул голову Кит.

Лялечка плачет и пятится,

Лялечка маму зовёт…

А в подворотне на лавочке

Страшный сидит Бегемот.

Змеи, шакалы и буйволы

Всюду шипят и рычат.

Бедная, бедная Лялечка!

Беги без оглядки назад!

Лялечка лезет на дерево,

Куклу прижала к груди.

Бедная, бедная Лялечка!

Что это там впереди?

Гадкое чучело-чудище

Скалит клыкастую пасть,

Тянется, тянется к Лялечке,

Лялечку хочет украсть.

Лялечка прыгнула с дерева,

Чудище прыгнуло к ней,

Сцапало бедную Лялечку

И убежало скорей.

А на Таврической улице

Мамочка Лялечку ждёт:

‘Где моя милая Лялечка?

Что же она не идёт?’

Дикая Горилла

Лялю утащила

И по тротуару

Побежала вскачь.

Выше, выше, выше,

Вот она на крыше,

На седьмом этаже

Прыгает, как мяч.

На трубу вспорхнула,

Сажи зачерпнула,

Вымазала Лялю,

Села на карниз.

Села, задремала,

Лялю покачала

И с ужасным криком

Кинулася вниз.

Закрывайте окна, закрывайте двери,

Полезайте поскорее под кровать,

Потому что злые, яростные звери

Вас хотят на части, на части разорвать!

Кто, дрожа от страха, спрятался в чулане,

Кто в собачьей будке, кто на чердаке…

Папа схоронился в старом чемодане,

Дядя под диваном, тётя в сундуке.

Где найдётся такой

Богатырь удалой,

Что побьёт крокодилово полчище?

Кто из лютых когтей

Разъярённых зверей

Нашу бедную Лялечку вызволит?

Где же вы, удальцы,

Молодцы-храбрецы?

Что же вы, словно трусы, попрятались?

Выходите скорей,

Прогоните зверей,

Защитите несчастную Лялечку!

Все сидят, и молчат,

И, как зайцы, дрожат,

И на улицу носа не высунут!

Лишь один гражданин

Не бежит, не дрожит —

Это доблестный Ваня Васильчиков.

Он ни львов, ни слонов,

Ни лихих кабанов

Не боится, конечно, ни капельки!

Они рычат, они визжат,

Они сгубить его хотят,

Но Ваня смело к ним идёт

И пистолетик достаёт.

Пиф-паф! — и яростный Шакал

Быстрее лани ускакал.

Пиф-паф — и Буйвол наутёк,

За ним в испуге Носорог.

Пиф-паф! — и сам Гиппопотам

Бежит за ними по пятам.

И скоро дикая орда

Вдали исчезла без следа.

И счастлив Ваня, что пред ним

Враги рассеялись, как дым.

Он победитель! Он герой!

Он снова спас свой край родной.

И вновь из каждого двора

К нему доносится ‘ура’.

И вновь весёлый Петроград

Ему подносит шоколад.

Но где же Ляля? Ляли нет!

От девочки пропал и след!

Что, если жадный Крокодил

Её схватил и проглотил?

Кинулся Ваня за злыми зверями:

‘Звери, отдайте мне Лялю назад!’

Бешено звери сверкают глазами,

Лялю отдать не хотят.

‘Как же ты смеешь, — вскричала Тигрица,

К нам приходить за сестрою твоей,

Если моя дорогая сестрица

В клетке томится у вас, у людей!

Нет, ты разбей эти гадкие клетки,

Где на потеху двуногих ребят

Наши родные мохнатые детки,

Словно в тюрьме, за решёткой сидят!

В каждом зверинце железные двери

Ты распахни для пленённых зверей,

Чтобы оттуда несчастные звери

Выйти на волю могли поскорей!

Если любимые наши ребята

К нам возвратятся в родную семью,

Если из плена вернутся тигрята,

Львята с лисятами и медвежата —

Мы отдадим тебе Лялю твою’.

Но тут из каждого двора

Сбежалась к Ване детвора:

‘Веди нас, Ваня, на врага,

Нам не страшны его рога!’

И грянул бой! Война! Война!

И вот уж Ляля спасена.

И вскричал Ванюша:

‘Радуйтеся, звери!

Вашему народу

Я даю свободу,

Свободу я даю!

Я клетки поломаю,

Я цепи разбросаю,

Железные решётки

Навеки разобью!

Живите в Петрограде,

В уюте и прохладе,

Но только, бога ради,

Не ешьте никого:

Ни пташки, ни котёнка,

Ни малого ребёнка,

Ни Лялечкиной мамы,

Ни папы моего!

Да будет пища ваша —

Лишь чай да простокваша

Да гречневая каша

И больше ничего’.

(Тут голос раздался Кокоши:

‘А можно мне кушать калоши?’

Но Ваня ответил: ‘Ни-ни,

Боже тебя сохрани’).

‘Ходите по бульварам,

По лавкам и базарам,

Гуляйте, где хотите,

Никто вам не мешай!

Живите вместе с нами,

И будемте друзьями:

Довольно мы сражались

И крови пролили!

Мы ружья поломаем,

Мы пули закопаем,

А вы себе спилите

Копыта и рога!

Быки и носороги,

Слоны и осьминоги,

Обнимемте друг друга,

Пойдёмте танцевать!’

И наступила тогда благодать:

Некого больше лягать и бодать.

Смело навстречу иди Носорогу —

Он и букашке уступит дорогу.

Вежлив и кроток теперь Носорог:

Где его прежний пугающий рог!

Вон по бульвару гуляет тигрица —

Ляля ни капли её не боится:

Что же бояться, когда у зверей

Нету теперь ни рогов, ни когтей!

Ваня верхом на Пантеру садится

И, торжествуя, по улице мчится.

Или возьмёт оседлает Орла

И в поднебесье летит как стрела.

Звери Ванюшу так ласково любят,

Звери балуют его и голубят.

Волки Ванюше пекут пироги,

Кролики чистят ему сапоги.

По вечерам быстроглазая Серна

Ване и Ляле читает Жюль Верна.

А по ночам молодой Бегемот

Им колыбельные песни поёт.

Вон вкруг Медведя столпилися детки

Каждому Мишка даёт по конфетке.

Счастливы люди, и звери, и гады,

Рады верблюды, и буйволы рады.

Нынче с визитом ко мне приходил —

Кто бы вы думали? — сам Крокодил.

Я усадил старика на диванчик,

Дал ему сладкого чаю стаканчик.

Вдруг неожиданно Ваня вбежал

И, как родного, его целовал.

Вот и каникулы! Славная ёлка

Будет сегодня у серого Волка.

Много там будет весёлых гостей.

Едемте, дети, туда поскорей!