Льюис Кэрролл — Алиса в Зазеркалье: Сказка

Зазеркальные насекомые — Глава 3

Прежде всего, конечно, нужно было оглядеться и познакомиться со страной, по которой ей предстояло путешествовать.

— Совсем как на уроке географии, — подумала Алиса, поднимаясь на цыпочки, чтобы заглянуть подальше. — Главные реки? Никаких. Главные горы? Всего одна — и я на ней стою. Как она называется? По-моему, никак. Главные города?.. Ой, _кто это_ там? Вьются, словно пчелиный рой… Только, конечно, пчел на таком расстоянии не увидишь…

Она замолчала и стала смотреть на загадочных насекомых, которые кружили над цветами, погружая в них хоботки.

— Совсем как настоящие пчелы, — подумала Алиса.

Конечно, это были совсем не пчелы; по правде говоря, это были слоны, в чем Алиса очень скоро убедилась. У нее прямо дух захватило от этого открытия.

— А какие там огромные, должно быть, цветы! — размышляла Алиса. Словно дом, только без крыши и на стебле! А сколько меду! Подойду-ка я поближе… Нет, лучше подожду…

Она начала было спускаться с холма, но вдруг оробела и остановилась.

— Прежде чем туда идти, нужно запастись хорошей веткой, чтобы отмахиваться от слонов, — оправдывалась она перед собой. — А как будет смешно, когда меня спросят дома, как мне здесь понравилось, и я скажу: «Очень приятная была прогулка, только… — тут она тряхнула головой (такая уж у нее была привычка!), — только было _жарко_ и _пыльно_, и слоны _докучали_!»

— Спущусь-ка я в другую сторону, — проговорила она, помолчав, — а к слонам пойду попозже. Мне ведь нужно _поскорее_ попасть на третью линию!

С этими словами она сбежала с холма и перепрыгнула через первый из шести ручейков (*23).

— Ваши билеты! — сказал Контролер, всовывая голову в окошко.

Все тут же предъявили билеты; размером билеты были не меньше пассажиров, и в вагоне поэтому сразу стало очень тесно.

— Та-ак, — протянул Контролер и сердито взглянул на Алису. — А где твой билет, девочка?

И все хором закричали («Словно припев в песне», — промелькнуло у Алисы в голове):

— Не задерживай его, девочка! Ты знаешь, сколько стоит время? Тысячу фунтов — одна минута!

— К сожалению, у меня нет билета, — испуганно сказала Алиса. — Там, где я села, не было кассы…

Алиса долго задумчиво смотрела на Стрекозла и, наконец, сказала:

— А еще у нас есть всякие мошки.

— Взгляни-ка на то облачко, — заметил Комар. — Это вьются Бегемошки. Подумать только — такие толстые и неповоротливые, а как хорошо летают!

— А что они едят? — снова спросила Алиса.

— Мелкую рыбешку и лягушек!

Алису одолели сомнения.

— А если рыбешки не будет? — спросила она.

— Тогда они, конечно, умрут, — отвечал Комар.

— И часто так бывает?

— Всегда, — сказал Комар.

Алиса задумалась, между тем как Комар развлекался, кружа вокруг ее головы. Наконец, он уселся на ветку и пропищал:

— Хочешь потерять свое имя?

— Нет, — испугалась Алиса. — Конечно, не хочу!

— И зря, — сказал Комар небрежно. — Подумай, как это было бы удобно! Скажем, возвращаешься ты домой, а никто не знает, как тебя зовут. Захочет гувернантка позвать тебя на урок, крикнет: «Идите сюда…» — и остановится. Имя-то она забыла. А ты, конечно, не пойдешь — ведь неизвестно, кого она звала!

— Это мне не поможет, — возразила Алиса. — Даже если она забудет мое имя, она всегда может сказать: «Послушайте, милочка…».

— Но ведь ты не Милочка, — перебил ее Комар. — Ты и не будешь слушать! Хорошенькая вышла шутка, правда? Жаль, что не _ты_ ее придумала!

— Что это вы все время предлагаете _мне_ свои шутки? — спросила Алиса. — Эта, например, вам совсем не удалась!

Комар только глубоко вздохнул; по щекам у него покатились две крупные слезы.

— Не нужно шутить, — сказала Алиса, — если шутки вас так огорчают.

В ответ он снова грустно вздохнул, а когда Алиса подняла глаза, бедного Комара на ветке уже не было — должно быть, его унесло собственным вздохом.

Алиса так долго сидела без движения, что ей стало холодно; она поднялась и пошла вперед.

Вскоре она вышла на полянку, за которой чернел лес. Он был гораздо мрачнее того, откуда она вышла, и Алиса _немножко_ струсила. Все же, поразмыслив, она решила идти вперед.

— Не возвращаться же мне _назад_! — сказала она про себя. — Другого пути на восьмую линию нет.

— Это, верно, тот самый лес, — размышляла она, — где нет никаких имен и названий (*26). Интересно, неужели я тоже потеряю _свое_ имя? Мне бы этого не хотелось! Если я останусь без имени, мне тотчас дадут другое, и наверняка какое-нибудь ужасное! А я примусь разыскивать того, кто подобрал мое старое имя. Вот будет смешно! Дам объявление в газету, будто я потеряла собаку: «_Потеряно имя по кличке_…», тут, конечно, будет пропуск… «_На шее медный ошейник_». И всех, кого ни встречу, буду окликать: «Алиса!» — вдруг кто-нибудь отзовется. Только вряд ли… Разве что по глупости…

Так, беседуя сама с собой, она незаметно дошла до леса; там было сумрачно и прохладно.

— По крайней мере, — подумала Алиса, ступив под деревья, — приятно немножко освежиться в этом… как его? Ну, как же он _называется_?.. — Она с удивлением заметила, что никак не может вспомнить нужного слова. — Когда спрячешься под… ну, как же их?.. под… _этими_… — Она погладила дерево по стволу. — Интересно, как они _называются_? А может, никак? Да, конечно, никак не называются!

С минуту она стояла в глубокой задумчивости, а потом вдруг сказала:

— Значит, все-таки это _случилось_! Кто же я теперь? Я должна _вспомнить_! Во что бы то ни стало должна!

Но как она ни старалась, ничего у нее не выходило. Она всячески ломала себе голову, но вспомнить свое имя не могла.

— Помню только, что там есть Л… — сказала она, наконец. — Ну, конечно, оно начинается с Л… (*27)

Тут из-за дерева вышла Лань. Она взглянула на Алису огромными грустными глазами, но ничуть не испугалась.

— Тпрушеньки! Тпрушеньки! — сказала Алиса и протянула руку, чтобы ее погладить. Лань прянула в сторону, но не убежала, а остановилась, глядя на Алису.

— Как тебя зовут? — спросила Лань.

У нее был мягкий и нежный голос.

— Если б я только знала! — подумала бедная Алиса.

Вслух она грустно промолвила:

— Пока никак…

— Постарайся вспомнить, — сказала Лань. — Так нельзя…

Алиса постаралась, но все было бесполезно.

— Скажите, а как _вас_ зовут? — робко спросила она. — Вдруг это мне поможет…

— Отойдем немного, — сказала Лань. — _Здесь_ мне не вспомнить…

Алиса нежно обняла Лань за мягкую шею, и они вместе пошли через лес. Наконец, они вышли на другую поляну; Лань взвилась в воздух и сбросила с себя руку Алисы.

— Я Лань! — закричала она радостно. — А ты — человечий детеныш!

Тут в ее прекрасных карих глазах мелькнула тревога, и она умчалась прочь.

Алиса долго смотрела ей вслед; слезы навертывались ей на глаза при мысли, что она так внезапно потеряла свою милую спутницу.

— Ну, что ж, — сказала она, наконец. — Зато теперь я знаю, как меня зовут. И _то_ хорошо… Алиса… Алиса… Больше уж ни за что не забуду… Посмотрю-ка я на эти указатели. Интересно, куда мне теперь идти?

На этот вопрос ответить было нетрудно: через лес вела только одна дорога, и обе стрелки указывали на нее.

— Дойду до развилки, — подумала Алиса, — тогда и решу. Ведь там им придется указывать в разные стороны.

Напрасно она на это надеялась! Она все шла и шла по дороге, но и на развилках стрелки неизменно указывали в одну сторону. На одной из них было написано:

«К дому Труляля»

А на другой:

«К дому Траляля»

— Судя по всему, — размышляла Алиса, — они живут _вместе_. Как это я раньше не догадалась… Впрочем, я все равно задерживаться у них не буду. Забегу на минутку, поздороваюсь и спрошу, как выйти из лесу. Только бы мне добраться до восьмой линии, пока не стемнеет!

Тай она шла и шла, разговаривая сама с собой, как вдруг дорожка круто повернула, и она увидела двух человечков, толстых, как набитые шерстью кули. Это было так неожиданно, что Алиса вздрогнула и остановилась. Впрочем, она тут же успокоилась, сообразив, что перед ней не два куля, а (*52)

Траляля и Труляля — Глава 4

Они стояли под деревом, обняв друг друга за плечи, и Алиса сразу поняла, кто из них Труляля, а кто — Траляля, потому что у одного на воротнике было вышито «ТРУ», а у другого — «ТРА».

— А «ЛЯЛЯ», верно, вышито у обоих сзади, — подумала Алиса.

Они стояли так неподвижно, что она совсем забыла о том, что они живые, и уже собиралась зайти им за спину и посмотреть, вышито ли у них на воротнике сзади «ЛЯЛЯ», как вдруг тот, на котором стояло «ТРУ», сказал:

— Если ты думаешь, что мы из воска, выкладывай тогда денежки! За посмотр деньги платят! Иначе не пойдет! Ни в коем разе!

— И задом наперед, совсем наоборот! — прибавил тот, на котором было вышито «ТРА». — Если, по-твоему, мы живые, тогда скажи что-нибудь…

— Пожалуйста, простите меня, — сказала Алиса, — я не хотела вас обидеть.

Больше она ничего сказать не могла, потому что в голове у нее неотвязно, словно тиканье часов, звучали слова старой песенки (*28) — она с трудом удержалась, чтобы не пропеть ее вслух.

Раз Труляля и Траляля

Решили вздуть друг дружку,

Из-за того, что Траляля

Испортил погремушку,

Хорошую и новую испортил погремушку.

Но ворон, черный, будто ночь.

На них слетел во мраке.

Герои убежали прочь,

Совсем забыв о драке.

Тра-ля-ля-ля, тру-ля-ля-ля, совсем забыв о драке.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказал Труляля, — но это не так! Ни в коем разе!

— И задом наперед, совсем наоборот, — подхватил Траляля. — Если бы это было так, это бы еще ничего, а если бы ничего, оно бы так и было, но так как это не так, так оно и не этак! Такова логика вещей!

— Я думала о том, — сказала вежливо Алиса, — как бы мне побыстрей выбраться из этого леса. Уже темнеет… Не покажете ли вы мне дорогу?

Но толстячки только переглянулись с усмешкой.

Они были до того похожи на школьников, выстроившихся для переклички, что Алиса не удержалась, ткнула пальцем в Труляля и крикнула:

— Первый!

— Ни в коем разе! — тут же отозвался Труляля и так быстро захлопнул рот, что зубы щелкнули.

— Второй! — крикнула Алиса и ткнула пальцем в Траляля.

— Задом наперед, совсем наоборот! — крикнул он.

Другого Алиса и не ждала.

— Ты неправильно начала! — воскликнул Труляля. — Когда знакомишься, нужно прежде всего поздороваться и пожать друг другу руки!

Тут братцы обнялись и, не выпуская друг друга из объятий, протянули по одной руке Алисе (*29). Алиса не знала, что ей делать: пожать руку сначала одному, а потом другому? А вдруг второй обидится? Тут ее осенило, и она протянула им обе руки сразу. В следующую минуту все трое кружились, взявшись за руки, в хороводе. Алисе (как она вспоминала позже) это показалось вполне естественным; не удивилась она и тогда, когда услышала музыку: она лилась откуда-то сверху, может быть, с деревьев, под которыми они танцевали? Сначала Алиса никак не могла понять, кто же там играет, но потом догадалась, что просто это елки бьются о палки, словно смычки о скрипки.

— Смешнее всего было то, — рассказывала потом Алиса сестре, — что я и не заметила, как запела: «_Вот идем мы хороводом_…» Не знаю, когда я начала, но пела, верно, очень, очень долго!

Братцы были толстоваты: скоро они запыхались.

— Четыре круга — вполне достаточно для одного танца, — пропыхтел Труляля.

Они остановились так же внезапно, как и начали; музыка тут же смолкла.

Братья разжали пальцы и, не говоря ни слова, уставились на Алису; наступило неловкое молчание, ибо Алиса не знала, как полагается начинать беседу с теми, с кем ты только что танцевала.

— Нельзя же _сейчас_ вдруг взять и сказать: «Здравствуйте!» — думала она. — Так или иначе, но здороваться уже поздно.

— Надеюсь, вы не очень устали? — спросила она, наконец.

— Ни в коем разе! — отвечал Труляля. — Большое спасибо за внимание!

— _Премного_ благодарны! — поддержал его Траляля. — Ты любишь стихи?

— Д-да, пожалуй, — ответила с запинкой Алиса. — Смотря _какие_ стихи… Не скажите ли вы, как мне выйти из лесу?

— Что ей прочесть? — спросил Траляля, глядя широко открытыми глазами на брата и не обращая никакого внимания на ее вопрос.

— «_Моржа и Плотника_». Это самое длинное, — ответил Труляля и крепко обнял брата.

Траляля тут же начал:

Сияло солнце в небесах… (*30)

Алиса решилась прервать его.

— Если этот стишок _очень_ длинный, — сказала она как можно вежливее, пожалуйста, скажите мне сначала, какой дорогой…

Траляля нежно улыбнулся и начал снова:

Сияло солнце в небесах,

Светило во всю мочь,

Была светла морская гладь,

Как зеркало точь-в-точь,

Что очень странно — ведь тогда

Была глухая ночь.

И недовольная луна

Плыла над бездной вод

И говорила: «Что за чушь

Светить не в свой черед?

И день — не день, и ночь — не ночь,

А все наоборот».

И был, как суша, сух песок,

Была мокра вода.

Ты б не увидел в небе звезд

Их не было тогда.

Не пела птица над гнездом

Там не было гнезда.

Но Морж и Плотник в эту ночь

Пошли на бережок,

И горько плакали они,

Взирая на песок:

— Ах, если б кто-нибудь убрать

Весь этот мусор мог!

— Когда б служанка, взяв метлу,

Трудилась дотемна,

Смогла бы вымести песок

За целый день она?

— Ах, если б знать! — заплакал Морж.

Проблема так сложна!

— Ах, Устрицы! Придите к нам,

Он умолял в тоске.

И погулять, и поболтать

Приятно на песке.

Мы будем с вами до утра

Бродить рука в руке.

Но Устрицы преклонных лет

Не выплыли на зов.

К чему для странствий покидать

Страну своих отцов?

Ведь можно дома в тишине

Прожить в конце концов.

А юных Устриц удержать

Какой бы смертный мог?

Они в нарядных башмачках

Выходят на песок.

Что очень странно — ведь у них

Нет и в помине ног.

И, вымыв руки и лицо

Прохладною водой,

Они спешат, они ползут

Одна вослед другой

За Плотником и за Моржом

Веселою гурьбой.

А Морж и Плотник шли и шли

Час или два подряд,

Потом уселись на скале

Среди крутых громад,

И Устрицы — все до одной

Пред ними стали в ряд.

И молвил Морж: «Пришла пора

Подумать о делах:

О башмаках и сургуче,

Капусте, королях,

И почему, как суп в котле,

Кипит вода в морях».

Взмолились Устрицы: «Постой!

Дай нам передохнуть!

Мы все толстушки, и для нас

Был очень труден путь».

— Присядьте, — Плотник отвечал,

Поспеем как-нибудь.

— Нам нужен хлеб, — промолвил Морж,

И зелень на гарнир.

А также уксус и лимон,

И непременно сыр,

И если вы не против, то

Начнем наш скромный пир.

— Ах, неужели мы для вас

Не больше, чем еда,

Хотя вы были так добры,

Нас пригласив сюда!

А Морж ответил: «Как блестит

Вечерняя звезда!

Я очень рад, что вы пришли

В пустынный этот край.

Вы так под уксусом нежны

Любую выбирай».

А Плотник молвил: «Поскорей

Горчицу мне подай!»

— Мой друг, их заставлять спешить

Отнюдь мы не должны.

Проделав столь тяжелый путь,

Они утомлены.

— С лимоном. — Плотник отвечал.

Не так они вкусны.

— Мне так вас жаль, — заплакал Морж

И вытащил платок,

Что я не в силах удержать

Горючих слез поток.

И две тяжелые слезы

Скатились на песок.

А Плотник молвил: «Хорошо

Прошлись мы в час ночной.

Наверно, Устрицы хотят

Пойти к себе домой?»

Но те молчали, так как их

Всех съели до одной (*31).

— Мне больше нравится Морж, — сказала Алиса. — Ему по крайней мере было хоть _капельку_ жалко бедных устриц.

— Но съел он больше, чем Плотник, — возразил Траляля. — Просто он прикрывался платком, так что Плотник не мог сосчитать, сколько устриц он съел. Не мог! Задом наперед, совсем наоборот!

— Какой жадный! — вскричала Алиса. — Тогда мне больше нравится Плотник! Он съел меньше, чем Морж!

— Просто ему не досталось больше, — сказал Траляля.

Алиса растерялась (*32). Помолчав, она проговорила:

— Ну, тогда, значит, _оба_ они хороши!

Тут она замолчала и в страхе прислушалась: в лесу неподалеку кто-то громко пыхтел, словно огромный паровоз. «Уж не дикий ли это зверь?» мелькнуло у нее в голове.

— А в вашем лесу много тигров и львов? — робко спросила она.

— Это всего-навсего Черный Король, — сказал Траляля. — Расхрапелся немножко!

— Пойдем, посмотрим на него! — закричали братья, взяли Алису за руки и подвели к спящему неподалеку Королю.

— _Милый_, правда? — спросил Траляля.

Алисе трудно было с ним согласиться. На Короле был красный ночной колпак с кисточкой и старый грязный халат, а лежал он под кустом и храпел с такой силой, что все деревья сотрясались.

— Так можно себе и голову отхрапеть! — заметил Труляля.

— Как бы он не простудился, — забеспокоилась Алиса, которая была очень заботливой девочкой. — Ведь он лежит на сырой траве!

— Ему снится сон! — сказал Траляля. — И как по-твоему, кто ему снится?

— Не знаю, — ответила Алиса. — Этого никто сказать не может.

— Ему снишься _ты_! — закричал Траляля и радостно захлопал в ладоши. Если б он не видел тебя во сне, где бы, интересно, ты была?

— Там, где я и есть, конечно, — сказала Алиса.

— А вот и ошибаешься! — возразил с презрением Траляля. — Тебя бы тогда вообще нигде не было! Ты просто снишься ему во сне (*33).

— Если этот вот Король вдруг проснется, — подтвердил Труляля, — ты сразу же — фьють! — потухнешь, как свеча!

— Ну, нет, — вознегодовала Алиса. — И вовсе я не потухну! К тому же если я только _сон_, то кто же тогда вы, хотела бы я знать?

— То же самое, — сказал Труляля.

— Самое, самое, — подтвердил Траляля.

Он так громко прокричал эти слова, что Алиса испугалась.

— Ш-ш-ш, — прошептала она. — Не кричите, а то вы его разбудите!

— _Тебе_-то что об этом думать? — сказал Труляля. — Все равно ты ему только снишься. Ты ведь не настоящая!

— Нет, _настоящая_! — крикнула Алиса и залилась слезами.

— Слезами делу не поможешь, — заметил Траляля. — О чем тут плакать?

— Если бы я была не настоящая, я бы не плакала, — сказала Алиса, улыбаясь сквозь слезы: все это было так глупо.

— Надеюсь, ты не думаешь, что это _настоящие_ слезы? — спросил Труляля с презрением.

— Я знаю, что все это вздор, — подумала Алиса. — Глупо от этого плакать!

Она вытерла слезы и постаралась принять веселый вид.

— Во всяком случае, мне надо поскорей выбраться из лесу. Уж очень что-то темнеет. Как, по-вашему, это не дождь там собирается?

Труляля быстро раскрыл огромный зонтик и спрятался под ним вместе с братом. А потом задрал голову и произнес:

— Никакого дождя не будет… по крайней мере _здесь_! Ни в коем разе!

— А _снаружи_?

— Пусть себе идет, если ему так хочется. Мы не возражаем! И даже задом наперед, совсем наоборот!

— Только о себе и думают, — рассердилась Алиса и совсем уже собралась с ними распрощаться, как вдруг Труляля выскочил из-под зонта и схватил ее за руку.

— _Видала_? — спросил он, задыхаясь от гнева.

Глаза его округлились и пожелтели, дрожащим пальцем он показывал на какую-то белую вещицу, которая валялась под деревом.

— Это всего-навсего погремушка, — сказала Алиса, всмотревшись. Погремушка, а не _гремучая змея_, — поторопилась она добавить, думая, что он испугался. — Старая погремушка… Старая, никуда не годная погремушка!

— Так я и знал! — завопил Труляля, топая в бешенстве ногами, и принялся рвать на себе волосы. — Поломана, конечно!

Он глянул на Траляля, который тотчас повалился на землю и постарался спрятаться под зонтом.

Алиса положила руку на плечо Труляля.

— Не стоит так сердиться из-за старой погремушки! — сказала она примирительно.

— И вовсе она _не старая_! — закричал Труляля, разъяряясь пуще прежнего. — Она _совсем новая_! Я только вчера ее купил! Хорошая моя… новая моя… ПОГРЕМУШЕЧКА!

И он зарыдал во весь голос.

А Траляля меж тем пытался спрятаться в зонтик, закрывая его вместе с собой. Это было так странно, что, засмотревшись, Алиса совсем забыла про его разгневанного братца. Правда, зонтик у Траляля никак не закрывался; кончилось все тем, что он совсем запутался и покатился в зонтике по земле — наружу торчала одна голова. Так он и лежал, ловя воздух ртом и широко раскрыв глаза.

— Ужасно похож на рыбу! — подумала Алиса.

— Что ж, вздуем друг дружку? — спросил Труляля, внезапно успокаиваясь.

— Пожалуй, — угрюмо отвечал Траляля, вылезая из зонтика. — Только пусть _она_ поможет нам одеться.

Братья взялись за руки и отправились в лес, а через минуту вернулись с грудой всяких вещей: были тут и диванные валики и каминные коврики, и одеяла, и скатерти, и крышки от кастрюль, и совки для угля.

— Надеюсь, завязывать и закалывать ты умеешь? — спросил Труляля. — Все это нужно на нас надеть и как-то закрепить!

Позже Алиса рассказывала, что в жизни не видела такой суеты. Как они хлопотали! А сколько всего на себя понадевали! И все нужно было как-то прикрепить и пристегнуть.

— Если они все на себя натянут, — подумала Алиса, — они будут совсем как узлы со старым тряпьем!

В эту минуту она как раз прилаживала Траляля на шею диванный валик.

— Привяжи покрепче, а то отрежет мне ненароком голову, — сказал Траляля. И, подумав, мрачно прибавил: — Знаешь, одна из самых серьезных потерь в битве — это потеря головы.

Алиса фыркнула и тут же закашлялась, чтобы прикрыть свой смех. Она боялась его обидеть.

— Я очень бледный? — спросил Труляля, подходя к Алисе, чтобы она привязала ему шлем к голове. (Труляля _называл_ его шлемом, хотя шлем этот, по правде говоря, походил больше на сковородку.)

— Пожалуй… _бледноват_, — осторожно ответила Алиса.

— Вообще-то я очень храбрый, — сказал Труляля, понизив голос. — Только сегодня у меня голова болит!

Но Траляля его услышал.

— А у меня болит _зуб_! — закричал он. — Мне больнее, чем тебе!

— Тогда не деритесь сегодня, — обрадовалась Алиса. Ей так хотелось их примирить.

— Слегка подраться все же нам _придется_, — сказал Труляля. — Но я не настаиваю на долгой драке. Который теперь час?

Траляля взглянул на свои часы и сказал:

— Половина пятого.

— Подеремся часов до шести, а потом пообедаем, — предложил Труляля.

— Что ж, — отвечал со вздохом Траляля, — решено. А _она_ пусть смотрит!

И, повернувшись к Алисе, прибавил:

— Только _очень_ близко не подходи! Я, когда разойдусь, сокрушаю все, что попадет мне под руку!

— А я сокрушаю все, что попадет мне под ногу! — закричал Труляля. Алиса засмеялась.

— Вот, верно, достается от вас _деревьям_! — сказала она.

Труляля огляделся с довольной улыбкой.

— К тому времени, когда драка будет закончена, — сказал он, — вокруг не останется ни одного дерева! Ни одного во всем лесу!

— И все из-за погремушки! — сказала она, все еще надеясь, что они хоть немного устыдятся.

— Я бы ему ни слова не сказал, — ответил Труляля. — Но она была совсем новая!

— Хоть бы уж этот страшный ворон прилетал поскорее! — подумала Алиса.

— Знаешь, — сказал Труляля брату, — у нас всего одна шпага. Но _ты_ можешь драться зонтом. Он острый, не хуже шпаги! Что же, надо торопиться! Скоро будет темно, как в бочке!

— И даже еще темнее, — прибавил Траляля.

Тут все вокруг так почернело, что Алиса решила: приближается гроза.

— Какая огромная туча! — сказала она. — Как быстро она приближается! Ой, у нее, по-моему, крылья!

— Это ворон! — пронзительно вскрикнул Труляля.

Братья бросились бежать и через минуту скрылись из виду.

Алиса нырнула в лес и спряталась под большим деревом.

— _Здесь_ ему до меня не добраться, — подумала она. — Он такой огромный, что между деревьев ему не пролезть! Как он машет крыльями! От них в лесу прямо буря поднялась! Вон летит чья-то шаль! Видно, ее сорвало ветром…