12 июня
Утром я проснулся и насилу встал с постели.
Шея у меня распухла и болит так, что даже голова не вертится. Если хочется посмотреть в сторону, то приходится поворачиваться всем туловищем. И ещё шишка на голове болит. И рука болит.
Я пошёл к Павлику. Он сидит дома, а на шее у него компресс из ваты. Мы стали с ним вдвоём ругать пчёл за то, что они нас изжалили. Потом пришёл Серёжа с распухшим носом, и мы стали проклинать пчёл втроём. Вдруг прибежал Гриша Якушкин:
— Ребята, пойдемте пчеловодный инвентарь делать.
— Это какой-такой инвентарь?
— Будем делать дымарь и сетки, чтоб не изжалили пчёлы.
— Нас и так не изжалят, — говорим мы, — мы это дело бросили.
Гриша стал уговаривать нас.
— Нет, — сказали мы. — Пчеловодство нам уже надоело. Мы уже попробовали, а теперь вы сами попробуйте.
— Ну что ж, и попробуем,
— И тоже бросите.
— Не бросим. Мы не такие, как вы!
— А вот увидим.
Гриша обиделся и ушёл.
Ну и ладно.
Вот изжалят их пчёлы, тогда перестанут храбриться.
13 июня
Сегодня шея уже не так болит. Головой можно вертеть, только не очень быстро. Если быстро вертеть, то ещё немного болит. У Павлика шея тоже ещё болит.
Приходил Гриша и показывал, какой они сделали дымарь. Напустил полную комнату дыму и ушёл. Подумаешь! Будто мы дыму не видели!
14 июня
Сегодня шея уже совсем не болит. И шишка на голове не болит. Да и шишки никакой нет. Уже прошла шишка, и голова тоже хорошо вертится. Даже махать могу головой. Только зачем мне махать головой? Я ведь не лошадь, чтоб головой махать. Больше ничего интересного не было.
15 июня
Утром мы с Павликом пришли к Серёже и стали играть в шашки. Я выиграл у Серёжи два раза, а у Павлика только раз, а Павлик у меня выиграл три раза, а у Серёжи ни разу, а у меня Серёжа тоже выиграл два раза. Вдруг прибежали Женя и Юра:
— Ребята, идите скорее! Пчёлы приехали!
— Откуда?
— Ну, посылка пришла. Целый ящик, а в нём пчел видимо-невидимо! Так и кишат! И ещё там две рамки с готовыми сотами. Идите скорее, будем пчёл в улей сажать. Очень интересно!
Мы вскочили и хотели бежать.
— А! — обрадовался Юра. — Говорили, что вас пчёлы не интересуют, а теперь самим интересно!
— И ничуточки не интересно, — говорим мы. — Будто мы пчёл не видели!
— Видели, да не таких. Наши пчёлы хорошие!
— Ну и целуйтесь с ними, если такие хорошие!
— И будем целоваться. А вы ещё придёте к нам. Юра и Женя ушли. Я говорю:
— Интересно пойти взглянуть, какие это у них там пчёлы.
— Не надо, — говорит Павлик — Все скажут, что у нас никакой твёрдости нет.
— Почему?
— Потому что теперь ребята подумают, будто мы испугались трудностей и бросили дело, а когда за нас другие добились, мы тоже пришли. Раз мы твёрдо решили бросить, то нужно быть твёрдыми.
— Правильно, — говорит Серёжа. — Мы всем докажем, что у нас есть твёрдость.
Вечером я пошёл домой и стал думать о пчёлах. Всё-таки пчёлы, по-моему, не такие уж плохие. Они честно работают и носят в свой улей мёд. И очень дружно живут. Я ни разу не видел, чтоб две пчелы подрались между собой.
16 июня
С утра мы сидели у Павлика и играли в шашки. Потом мне надоело играть, и я пошёл домой. Дома я опять думал о пчёлах. Почему они жалят: от злости или просто так? По-моему, всё-таки не от злости.
Пчёлы защищаются жалами от своих врагов. Если кто-нибудь нападет на улей, то они его жалят. Они даже медведя изжалят, если он полезет к ним в улей за мёдом.
И правильно сделают. Ведь они для себя запасают мёд, а не для медведей. А людей они жалят, должно быть, по ошибке. Пчёлы ведь не знают, что люди не хотят им сделать зла.
Откуда им это знать!
Хотя люди тоже забирают у пчёл мёд. Но люди ведь забирают не весь мёд. Сколько нужно, столько и забирают, а за это люди заботятся о пчёлах, делают для них ульи, прячут на зиму в хорошие зимовники.
Если бы люди не заботились о пчёлах, то пчёлам было бы гораздо хуже. Жили бы они только в дуплах или в каких-нибудь щелках, а теперь они живут в красивых ульях, и, когда им нечего есть, люди даже подкармливают их сахарным сиропом.
Поэтому пчёлам не нужно обижаться на людей, а людям не нужно обижаться на пчёл, если пчёлы их жалят.
Чтобы пчёлы не жалили, нужно надевать сетки и подкуривать пчёл дымом. Вот и всё будет хорошо!
А мы полезли к пчёлам без сеток, за что и были наказаны.
17 июня
Сегодня Павлик сделал из бумаги голубя и стал пускать по комнате. А Серёжа сделал голубя и пустил его с балкона прямо на улицу. Голубь кувыркался в воздухе, кувыркался и упал прямо посреди мостовой. Мы все трое стали мастерить голубей и пускать с балкона. У меня один голубь перелетел через улицу и упал на крышу дома напротив. А у Серёжи голубь упал на автомобиль, который ехал по улице, и уехал на этом автомобиле. Потом мне стало скучно, и я пошёл домой. Дома на меня почему-то напала тоска. Вот я сижу и хандрю, и ничего делать не хочется.
18 июня
Опять делали голубей и пускали с балкона, только это нам быстро надоело. Мы стали играть в шашки, но шашки тоже быстро надоели. Тогда мы стали играть в другие разные игры, но они тоже нам все надоели.
Серёжа сказал, что ему скучно, и ушёл домой. Мне тоже уже не хотелось играть. Я пошёл домой, и снова на меня напала тоска. Я стал думать, что такое тоска и откуда она берётся. Может быть, тоска — это скука? Нет, по-моему, тоска не скука. Если скучно, то можно поиграть во что-нибудь, и скука пройдет, а если у человека тоска, то ему даже играть не хочется.
По-моему, тоска нападает от безделья. Когда делаешь какое-нибудь полезное дело, то никогда не бывает тоски. А когда целый день бездельничаешь или занимаешься какой-нибудь чепухой, то потом становится досадно, что потерял время зря. По-моему, тоска — это досадная скука. Вот это что такое!
19 июня
Павлик с утра хандрил и не хотел ни во что играть. После обеда он куда-то пропал. Мы с Серёжей обыскали весь двор, облазили все чердаки, сараи — нигде не нашли. Тогда мы решили, что он пошёл к кому-нибудь из ребят, и перестали его искать. Потом нам стало скучно. Серёжа сказал:
— Если бы мы работали вместе с ребятами на пасеке, нам не было бы скучно. Я говорю:
— Давай, пока Павлика нет, пойдём и посмотрим на пчёл.
Серёжа обрадовался:
— Пойдем скорей, пока не вернулся Павлик, а то он скажет, что у нас не хватило твёрдости.
Мы поскорей пошли в школьный сад и ещё издали увидели улей. Возле улья сидела какая-то фигура и пялила глаза на пчёл. Мы подошли ближе и увидели, что эта фигура был Павлик.
— А, — закричали мы, — так вот какая у тебя твёрдость! Нам сказал, что не нужно интересоваться пчёлами, а сам сидишь тут и интересуешься! Разве так товарищи поступают?
Павлику стало стыдно.
— Я, — говорит, — нечаянно сюда зашёл. Шёл, шёл и зашёл.
— Сказки! — говорим мы. — Просто захотел на пчёл посмотреть!
— Честное слово, ребята! Зачем мне на них смотреть? Совсем незачем!
— Зачем же ты смотришь, если незачем?
— А вы сами чего пришли?
— А мы тоже шли, шли и зашли. Видим — ты тут сидишь, ну и зашли на тебя посмотреть.
— Врёте! У вас, наверно, твёрдости не хватило, вот вы и пришли на пчёл посмотреть.
— У нас, — говорим, — твёрдости больше, чем у тебя: ты первый пришёл.
Мы стали спорить, у кого больше твёрдости — у нас или у него. Тут сзади послышались шаги. Мы обернулись и увидели Юру. Он услышал, о чём мы спорили, и говорит:
— У вас у троих нет никакой твёрдости,
— Почему?
— Потому что вы начали работать и бросили на полпути. У кого есть твёрдость, тот не бросает работы, несмотря ни на какие трудности.
— А мы и не бросили, — говорит Павлик. — Мы просто отдохнуть хотели немножко, а теперь снова будем работать.
— Вот и хорошо! — говорит Юра. — Вы себе сделайте сетки и приходите. Будете работать со всем звеном. А сейчас уходите, чтобы пчёлы не изжалили,
— Мы немножко посмотрим и уйдем, — сказал Павлик. Мы потихоньку присели возле улья и стали смотреть на пчёл. Они выползали одна за другой из летка и улетали за мёдом. Другие пчёлы, наоборот, откуда-то прилетали, садились на прилетную доску и заползали в улей. Возле летка всё время толпились пчёлы.
Вот и ожил наш улей! На него было радостно смотреть. Потом мы пошли домой, достали марли и проволоки и стали делать сетки. С этим делом мы возились до вечера, и сетки у нас получились хорошие. И никакой скуки не было.
20 июня
Вот сегодня какой счастливый день! Наше звено в полном составе собралось с утра на пасеке. Все ребята принесли сетки, а Юра принёс дымарь. Мы насобирали в саду гнилушек и положили в дымарь. Юра разжёг их и начал раздувать. Дымарь работал исправно.
Мы открыли улей и заглянули внутрь. Батюшки, сколько там было пчёл! Они вплотную друг к дружке сидели на рамках. Некоторые пчёлы стали вылезать на рамки вверх, но Юра сейчас же стал пускать на них дым, и они спрятались обратно.
Потом Толя вынул одну рамку из улья. И вот тут-то мы увидели, как пчёлы строили соты. Они делали из воска такие длинные шестиугольные трубочки и лепили их одну рядом с другой, так что получались сплошные ряды трубочек, или ячеек.
Мы поскорей поставили рамку на место, чтоб не мешать пчёлам работать.
Удивительные насекомые пчёлы — как они ловко умеют строить соты! Глядя на соты, просто не верится, что их делают обыкновенные пчёлы, до того эти соты правильные и красивые. Конечно, многие другие животные тоже очень умные, например собаки. Но никакая собака не смогла бы сделать такие соты!
21 июня
Сегодня к нам на пасеку пришла Галя и принесла фотоаппарат. Она сказала, что снимет нас вместе с ульем. Все ребята выстроились позади улья, только нам с Серёжей и Павликом не досталось места. Мы стали позади ребят, но там нас не было видно. Тогда мы уселись впереди улья. Галя навела аппарат, щёлкнула — и готово! Занятное дело фотография! Щёлкнут тебя, а потом — в проявитель. Я раз видел, как проявляют карточки. Болтают, болтают, сначала ничего нет, а потом — батюшки, человек лезет!
Интересно, какая получится карточка. Только я очень боюсь, что выйду безглазый, потому что моргнул, когда Галя щёлкнула аппаратом. У меня уже был такой случай: нас снимали всем классом, а я моргнул, вот и получился на карточке с закрытыми глазами, как будто сплю сидя. Меня тогда все ребята ругали; «Эх ты, тетеря сонная! Всю карточку испортил!»
Будто я виноват!
22 июня
Вот какая досада! Ещё не готова карточка! Галя говорит, плёнка ещё не просохла. Мы стали спрашивать, хорошо ли мы получились. Она говорит:
— Вот завтра сделаю карточку, увидим. Я очень волнуюсь: слепой я или с глазами? И как это меня угораздило моргнуть в такое время! Скорее бы завтра пришло!
23 июня
Карточка готова! Все ребята хорошо получились, только я вышел с открытым ртом. Не понимаю, как это меня угораздило раскрыть рот! Всё хорошо, и глаза есть, а рот раскрыт. Ребята снова бранят меня:
— Зачем тебе понадобилось рот разевать?
— Я нечаянно.
— «Нечаянно»! Ты бы ещё язык высунул!
— А вам-то что? Ведь вы хорошо получились.
— Мы-то хорошо, а ты весь вид портишь.
— Чем же я его порчу?
— Да сидишь тут с разинутым ртом, как акула! Тогда я стал просить Галю:
— Галя, нельзя ли мне чем-нибудь рот замазать? Ну, пожалуйста!
— Чем же его замазать? — говорит Галя, — По-моему, ты хорошо получился. Очень похож.
— Да, — говорю я, — похож! Разве я такой? Я красивый.
— Ну, ты и здесь очень красивый.
— И совсем не красивый! Здесь у меня какой-то глуповатый вид получился.
— Вовсе не глуповатый. Просто рот чуточку приоткрыт, потому что ты улыбаешься, а вид нормальный. Очень даже умный вид.
Это Галя, наверно, нарочно сказала, чтоб меня утешить. А может быть, у меня на самом деле умный вид, только мне самому незаметно? Не знаю… Только на карточках я почему-то всегда получаюсь плохо. В жизни-то я очень красивый, а как только снимусь, обязательно не такой. Вот и на этой карточке. Рот ладно уж, это я сам виноват, а нос почему такой? Разве у меня такой нос? У меня нос хороший, а здесь он задирается кверху, вроде запятой. А уши? Разве у меня уши торчат, как самоварные ручки? Ну ничего Всё-таки я немного похож. Можно узнать, что это я снят, а не кто-нибудь другой. Какое-то сходство есть. Главное — улей хорошо вышел. И мы с Серёжей и Павликом впереди всех, на самом виду.
Когда мы пошли домой, Серёжа сказал:
— И зачем мы вперёд вылезли? Даже неудобно как-то! Можно подумать, что мы самые главные в этом деле.
— Да, — говорит Павлик, — дела не сделали, даже бросили, а когда и без нас всё вышло, так мы вперёд лезем. Теперь все про нас будут думать, что мы хвастуны.
Дома я думал о хвастовстве. Что такое хвастовство? Почему люди хвастают? Вот, например, некоторые воображают, что они очень хорошие, и всем твердят, какие они хорошие. А зачем об этом твердить? Если ты хороший, то и без слов видно, что ты хороший, а если ты нехороший, то сколько ни тверди, всё равно тебе не поверят. А то есть ещё такие люди, которые воображают, что они очень красивые, и всем об этом рассказывают. А чего об этом говорить, если и так видно, красивый ты или некрасивый. А то ещё попадаются такие люди, которые воображают, что они страшно умные, и вот они болтают, болтают, даже о том говорят, чего сами не понимают. И вот тут-то все видят, умные они или неумные. По-моему хвастовство — это просто глупость. Глупому всегда почему-то кажется, что он лучше других, а умный понимает, что другие ещё, может быть, лучше его, значит, и хвастаться нечем.
Отзывы о сказке / рассказе: