В половине девятого того же вечера, изысканно одетый Дориан Грей с пермскими фиалками в бутоньерке вошел в гостиную леди Нарборо. Он был очень возбужден, чувствовал как кровь пульсирует в висках, но он поцеловал руку хозяйки с той же непринужденной элегантностью, что и всегда. Пожалуй, лучший способ выглядеть непринужденно – притворяться. Смотря на Дориана Грея нельзя было даже представить, что он пережил одну из самых больших трагедий нашего времени. Не могли же эти изящные руки наносить смертельные удары ножом, а эти улыбающиеся уста – проклинать Господа и все святое. Он и сам был удивлен своему спокойствию, и на мгновение эта его двойная жизнь подарила ему необъяснимое наслаждение.
Людей было немного, ведь прием был устроен на скорую руку. Леди Нарборо была умная женщина, которая, как говорил лорд Генри, была прекрасна в своем отсутствии красоты. Она стала верной женой для одного из самых скучных дипломатов, похоронила его, как положено, в мраморном мавзолее, построенном по собственному проекту. Отдав своих дочерей замуж за уже немолодых, но весьма состоятельных джентльменов, она проводила свободное время, наслаждаясь французской литературой, французской кухней и французским юмором, когда ей удавалось его найти.
Дориан был одним из главных ее любимцев, она любила повторять, как она была рада, что они не встретились во времена ее юности.
– Я бы обязательно безумно влюбилась в Вас, Дориан, – повторяла она, – и, конечно, забросила бы свой чепец за мельницу. Какое же счастье, что в то время Вы еще и не родились. К сожалению, чепцы наши в то время были уродливы, а мельницы заняты, так что мне и пофлиртовать-то ни с кем не пришлось. В конце концов, в этом была вина Нарборо. Он был удивительно близорукий, а какой смысл обманывать мужа, который никогда этого не заметит?
В тот вечер собралось довольно скучное общество. Леди Нарборо пояснила Дориану, прикрываясь обшарпанным веером, что это из-за того, что к ней неожиданно приехала одна из ее дочерей, и, что еще хуже, привезла с собой своего мужа.
– Я считаю, что это крайне некрасиво с ее стороны, – прошептала она. – Конечно, я и сама каждое лето наведываюсь к ним, возвращаясь из Гамбурга, но в моем возрасте просто необходимо время от времени дышать свежим воздухом, да и кроме того, должен же кто-то их расшевелить. Вы даже не представляете, что у них там за жизнь. Настоящая провинция без всякой интриги. Они просыпаются рано, потому что у них много дел, и рано ложатся спать, потому что у них совсем не о чем поговорить. Последний громкий скандал там случился еще во времена королевы Елизаветы, вот они и засыпают сразу после обеда. Но Вы будете сидеть не с ними. Вы сядете рядом со мной и будете меня развлекать.
Дориан ответил ей комплиментом и осмотрелся вокруг. Действительно, прием обещал быть крайне скучным. Двоих из присутствующих Дориан раньше никогда не встречал, а остальную публику составляли Эрнест Гароуден – посредственный человек среднего возраста, которых так много в лондонских клубах, у которого не было врагов, но которого недолюбливали собственные друзья; леди Ракстон – слишком старательно одетая сорокасемилетняя дама, которая упрямо пыталась себя скомпрометировать, однако ей не хватало привлекательности, чтобы хоть кто-то поверил слухам о ней; миссис Эрлин, которая еще только пыталась сделать себе имя в почтенном обществе – она крайне мило картавила и была такая рыжая, будто родилась в Венеции; Леди Элис Чэпмен – дочь хозяйки, еще молодая, но уже одетая без всякого вкуса девушка, с типично английским лицом, которое невозможно было запомнить; и ее краснощекий светловолосый муж, который, казалось, считал, что чрезмерной жизнерадостностью можно компенсировать полное отсутствие идей.
Дориан пожалел, что пришел, и вот леди Нарборо взглянула на большие бронзовые часы, стоявшие на камине и воскликнула:
– Генри Уоттон просто неприлично опаздывает! Я намеренно заглянула к нему сегодня утром, и он заверил меня, что приедет.
Это была большая радость, что Гарри должен был приехать, а когда дверь открылась, и стало слышно, как он своим прекрасным голосом делает ленивые извинения убедительными, Дориан забыл о своей скуке.
Но он был не в состоянии есть за обедом. Блюда меняли одно за другим, но ни к одному из них Дориан даже не притронулся. Леди Нарборо все время упрекала его за то, что он «оскорбляет бедного Адольфа, который приготовил новое меню специально по его вкусу», а лорд Генри время от времени поглядывал на него, удивленный его молчаливым и отстраненным поведением.
– Дориан, – в конце концов, не выдержал лорд Генри, когда подали заливную птицу, – что с тобой сегодня? Ты сам на себя не похож.
– Кажется, он влюбился, – сказала леди Нарборо, – и боится признаться, чтобы я не ревновала. Правильно делает.
– Дорогая леди Нарборо, – улыбнулся Дориан, – уже целая неделя прошла с тех поркак я в последний раз влюбился, как раз с тех пор, как госпожа де Феррол уехала из города.
– Что вы, мужчины, находите в этой женщине? – Воскликнула пожилая леди. – Не могу понять, честное слово.
– Это все потому, что она помнит Вас юной, леди Нарборо, – сказал лорд Генри. – Она – единственный мостик между нами и вашими короткими платьицами.
– Она совсем не помнит мои короткие платьица, лорд Генри, а вот я прекрасно помню ее тридцать лет назад в Вене. Ее и ее декольте.
– Она до сих пор носит такое декольте, – ответил он, беря своими длинными пальцами оливку, – а когда она надевает действительно изысканное платье, то выглядит как роскошное издание неважного французского романа. Она на самом деле удивительна и полна сюрпризов. Ее способность к семейной жизни просто поражает. Когда умер ее третий муж, у нее с горя аж волосы озолотились.
– Гарри, как тебе не стыдно! – Воскликнул Дориан.
– Это наиболее романтическое объяснение, – засмеялась хозяйка. – Но погодите, лорд Генри, Вы сказали – ее третий муж! Получается – Феррол уже четвертый?
– Именно так, леди Нарборо.
– Не может быть.
– Можете спросить мистера Грея. Он один из ближайших ее друзей.
– Это правда, мистер Грей?
– По крайней мере, она мне так говорит, – ответил Дориан. – Я спросил, не бальзамирует она сердца своих мужей, как Маргарита Наваррская, чтобы потом носить их на поясе. А она ответила, что это невозможно, поскольку ни один из них не имел сердца.
– Четверо мужей! Вот это я называю чрезмерным усердием.
– А я – чрезмерной смелостью. Я так ей и сказал.
– Действительно, смелости ей хватит на что угодно. А что же за человек этот Феррол? Я его не знаю.
– Для меня мужья прекрасных женщин – преступники, – отметил лорд Генри, попивая вино.
Леди Нарборо стукнула его своим веером.
– Эх, лорд Генри. Неудивительно, что весь свет говорит о том, какой вы пропащий человек.
– Какой такой свет? – Спросил лорд Генри, поднимая брови. – Такое можно услышать разве что на том свете. С этим светом мы в прекрасных отношениях.
– Все мои знакомые говорят, что вы вполне падший человек, – заметила хозяйка, покачав головой.
На мгновение лорд Генри принял серьезный вид.
– Как же это ужасно, – наконец, сказал он, – как же невыносимая эта привычка современных людей говорить за спиной у других чистую правду о них.
– Он просто неисправим! – Воскликнул Дориан и склонился над столом.
– Очень на это надеюсь, – со смехом ответила хозяйка. – Но серьезно, если вы уже так увлекаетесь госпожей де Феррол, то придется и мне снова выйти замуж, чтобы не отставать от моды.
– Вы никогда не выйдете замуж во второй раз, леди Нарборо, – мягко перебил лорд Генри. – Вы были слишком счастливы для этого. Женщина выходит замуж во второй раз от пренебрежения к первому мужу. Мужчина же женится во второй раз, потому что он обожал свою первую жену. Женщины ищут свое счастье, в то время как мужчины рискуют им.
– Нарборо тоже был не совершенен, – отметила пожилая леди.
– Иначе Вы бы не влюбились в него. Женщины любят нас за недостатки. Если их у нас достаточно, то женщины готовы закрыть глаза на все, даже на наш ум. Боюсь, из-за этих слов Вы больше никогда не пригласите меня на обед, леди Нарборо, но это правда.
– Конечно это правда, лорд Генри. Если бы женщины не любили вас за ваши недостатки, то где бы вы сейчас все были? Ни один из вас никогда не женился бы. Так и оставались бы кучкой несчастных холостяков. Конечно, это немного на что повлияло бы. Сейчас женатые живут как холостяки, а холостяки – как женатые.
– Что поделаешь, конец века, – сказал лорд Генри.
– Конец света, – ответила хозяйка.
– Скорее бы уж он наступил, – вздохнул Дориан. – Вся наша жизнь – это большое разочарование.
– Дорогой мой, – сказала леди Нарборо, надевая перчатки, – не стоит говорить, что Вы выпили жизнь до дна. Когда кто-то так говорит, значит, это его жизнь выпила до дна. Лорд Генри страшный грешник, иногда мне даже жаль, что я такой не была, но Вы созданы для добра, Ваша красота подсказывает это. Я должна найти Вам хорошую жену. Лорд Генри, Вам не кажется, что мистеру Грею стоит жениться?
– Я все время говорю ему об этом, леди Нарборо, – ответил лорд Генри, поклонившись.
– Нам необходимо найти ему подходящую пару. Я сегодня же внимательно просмотрю Дебрета и выпишу всех достойных невест.
– Надеюсь, в списке будет указан их возраст, леди Нарборо, – сказал Дориан.
– Конечно, разве что с небольшими поправками. Но в таком деле нельзя спешить. Я хочу, чтобы это был, как пишут в «Морнинг Пост», приличный брак, и чтобы вы оба были счастливы.
– Какие же глупости говорят о счастливом браке! – Воскликнул лорд Генри. – Мужчина может быть счастлив с любой женщиной, но только при условии, что он не любит ее.
– Какой же Вы циник! – Воскликнула хозяйка, отодвинув стул и кивнув леди Ракстон. – Приходите ко мне на обед в скором времени. Вы прекрасно освежаете меня, гораздо лучше, чем все эти тоники, которые мне приписывает сэр Эндрю. Скажите только, какое общество Вы предпочитаете, хочу, чтобы Вам было приятно меня посещать.
– Мне нравятся мужчины, которые имеют будущее и женщины, имеющие прошлое, – ответил лорд Генри. – Но в таком случае, вполне возможно, что среди приглашенных будут одни женщины.
– Боюсь, что именно так и будет, – засмеялась леди Нарборо, вставая. – Прошу меня простить, дорогая леди Ракстон, – добавила она, – я и не заметила, что Вы еще не докурили.
– Ничего страшного, леди Нарборо. Я слишком много курю. Я хочу начать сдерживать себя в будущем.
– Пожалуйста, не надо, леди Ракстон, – сказал лорд Генри. Умеренность это роковая вещь. Достаточно – это как обычный обед. Более чем достаточно – это роскошный пир.
Леди Ракстон посмотрела на него с любопытством.
– Приходите ко мне как-то, лорд Генри, и объясните мне это. Звучит, как захватывающая теория, – сказала она и покинула комнату.
– Не увлекайтесь слишком своими сплетнями и политикой, иначе мы там перессоримся между собой наверху, – шутливо сказала леди Нарборо, также выходя из комнаты.
Мужчины посмеялись, а мистер Чэпмен занял почетное место за столом. Дориан также пересел, чтобы оказаться рядом с лордом Генри. Мистер Чэпмен начал громко рассказывать о положении дел в Палате Общин, насмехаясь над своими оппонентами. Ужасное для британцев слово «доктринер» раз за разом звучало в перерывах между взрывами смеха. Он поднимал британский флаг над зданием мысли. Он доказывал, что врожденная тупость нации, которую он оптимистично называл чисто английским здравым смыслом, это основа общества.
Лорд Генри улыбнулся и посмотрел на Дориана.
– Тебе уже лучше, друг? – Спросил он. – Ты плохо выглядел за обедом.
– Все в порядке, Гарри. Я просто устал.
– Ты был великолепен вчера. Юная герцогиня просто в восторге от тебя. Она сказала мне, что планирует посетить Селби.
– Она пообещала, что приедет двадцатого.
– Вместе с Монмаутом?
– Конечно, Гарри.
– Он мне быстро надоедает, почти так же быстро, как и ей. Она очень умная, слишком умная, как для женщины. Ей не хватает волшебной, едва уловимой слабости. Мы восхищаемся золотыми идолами, потому что ноги у них из глины. У нее прекрасные ножки, но они не глиняные. Скорее, фарфоровые. Они прошли сквозь огонь и закалились в нем. Ей пришлось немало пережить.
– Она давно вышла замуж? – Спросил Дориан.
– По ее словам – целую вечность назад, ну а в книге пэров говорится о десяти годах. Должен отметить, что десять лет с Монмаутом могут действительно показаться вечностью. А кто еще будет?
– Уиллоуби и лорд Регби с женами, леди Нарборо, Джеффри Клустон, словом, как всегда. А еще я пригласил лорда Гротриена.
– Он мне нравится, – одобрительно заметил лорд Генри. – Многие не разделяют мое мнение, но я считаю его вполне увлекательным человеком. Действительно, он иногда слишком много внимания уделяет своему наряду, но как же он образован. Он действительно современный человек.
– Я не уверен, сможет ли он приехать, Гарри. Возможно, ему придется отправиться в Монте Карло вместе с отцом.
– Эх, ну что за люди эти родители! Постарайся уговорить его приехать. Кстати, Дориан, ты так рано ушел вчера. Еще одиннадцати не было. Чем ты занимался потом? Неужели прямо домой пошел?
Дориан быстро взглянул на него и нахмурился.
– Нет, Гарри, – наконец ответил он, – я вернулся домой только около трех.
– Ты был в клубе?
– Да, – выпалил Дориан и закусил губу. – То есть нет, я не то имел в виду. Я не был в клубе. Я просто прогуливался. Почему ты такой любознательный, Гарри?! Тебе всегда хочется знать кто чем занимался. Я люблю забывать, чем я занимался. Я пришел домой в половине третьего, если тебя интересует точное время. Я забыл ключ от дома, поэтому дворецкому пришлось впускать меня, можешь спросить у него, если тебе нужно подтверждение моих слов.
Лорд Генри пожал плечами.
– Друг, да зачем это мне! Пойдем лучше в гостиную. Спасибо, мистер Чэпмен, но я не люблю херес. С тобой что-то случилось, Дориан. Расскажи. Ты сегодня сам не свой.
– Не обращай внимания, Гарри. Я просто не в настроении, вот и раздражаюсь. Я обязательно загляну к тебе завтра или послезавтра. Я не пойду в гостиную, передай леди Нарборо мои искренние извинения. Мне надо ехать домой.
– Что ж, хорошо Дориан. Жду тебя завтра на чай. Герцогиня тоже будет.
– Постараюсь прийти, Гарри, – ответил Дориан, выходя из комнаты. Приехав домой, он почувствовал, что ужас, который ему, казалось, удалось усыпить, проснулся с новой силой. Будничные вопросы лорда Генри вывели его из равновесия, а он старался оставаться спокойным. Нужно было уничтожить все опасные вещи. Он вздрогнул. Ему было противно даже думать о том, чтобы касаться их.
Но он понимал, что должен это сделать. Заперев дверь библиотеки, он открыл секретный шкаф и достал оттуда чемодан и пальто Бэзила Голуорда. В камине горел огонь. Он еще подлил масла. Комнату наполнила невыносимая вонь горелой кожи. Чтобы уничтожить все доказательства, ему понадобилось три четверти часа. Он плохо чувствовал себя после этого, поэтому зажег ароматические свечи из Алжира и смочил руки и лоб освежающим уксусом.
Вдруг он застыл, его глаза засияли, и он нервно закусил губу. Между окнами стоял флорентийский шкафчик из черного дерева, украшенный слоновой костью. Он смотрел на него, как на нечто, что завораживало и одновременно пугало, будто там было что-то, чего он хотел и одновременно ненавидел. Его дыхание ускорилось. Его захлестнула безумная жажда. Он закурил, но почти сразу выбросил сигарету. Его веки опустились, покуда ресницы коснулись щек. Но он все еще не сводил глаз с шкафчика. В конце концов, он поднялся с дивана, подошел к шкафчику, открыл его и нажал на тайную пружинку. Со шкафчика медленно выдвинулся треугольный ящик. Его пальцы инстинктивно потянулись к нему и кое-что нашли внутри. Это была лакированная китайская шкатулка. Он открыл ее. Внутри была зеленая, похожая на воск паста, которая имела тяжелый, резкий запах.
Мгновение он колебался, а на его устах застыла улыбка. Его трясло, хотя в комнате и было жарко. Он посмотрел на часы. За двадцать минут двенадцать. Он положил коробочку на место, запер шкафчик и пошел в спальню.
В полночь Дориан Грей тихонько выскользнул из дома, переодетый в простого мужика. На Бонд Стрит он нашел кэб, запряженный хорошим конем. Он подошел поближе и назвал адрес грубым голосом.
Кучер покачал головой и пробормотал:
– Нет, это для меня слишком далеко.
– Держите соверен, – сказал Дориан, – получите еще один, если будете ехать быстро.
– В таком случае, через час будем на месте, – сказал мужчина и направил свой экипаж в сторону реки.
Отзывы о сказке / рассказе: