Пошел холодный дождь, и тусклый свет уличных фонарей стал еще мрачнее. Все забегаловки уже закрывались и было едва видно, как из их дверей группками выходили мужчины и женщины. С некоторых из них раздавался жуткий смех, а из других – пьяные вопли и ругань. Прилегши в кэбе и надвинув на глаза шляпу, Дориан рассеянно смотрел на отвратительное лицо большого города и повторял слова, которые сказал ему лорд Генри в тот день, когда они познакомились: «лечить душу ощущениями, а ощущения – силой души». Да, именно в этом был секрет. Он делал так раньше и сделает это снова. Есть же специальные места для курильщиков опиума, где за деньги можно приобрести забвение, ужасные места, в которых можно уничтожить воспоминания о старых грехах, заставив их уступить место новым.
Луна висела низко над землей и была похожа на гигантский желтый череп. Время от времени, большие бесформенные облака хоронили ее в своих объятиях. Уличные фонари встречались все реже, а сами улицы становились все более узкими и мрачными. Однажды они даже сбились с пути и пришлось возвращаться целую милю. Лошадь уже устала и от нее исходил пар. Окна кэба были завешены туманом.
«Лечить душу ощущениями, а ощущения – силой души» Эти слова постоянно звучали в его голове. Без сомнения, его душа смертельно больна. Смогут ли ощущения вылечить ее? Он пролил невинную кровь. Разве есть этому искупление? Ну что же, если этого нельзя искупить или простить, по крайней мере, об этом можно забыть. Он твердо решил забыть, стереть воспоминания об этом, задушить их, как душат змею, которая осмелилась ужалить человека. В конце концов, разве Бэзил имел право так с ним говорить? Кто он такой, чтобы судить других? Он говорил ужасные, невыносимые вещи.
Экипаж ехал, казалось, с каждой секундой все медленнее. Он открыл окно и поторопил извозчика. Ужасная жажда опиума начинала разъедать его изнутри. У него пересохло в горле, а его изящные руки сжимались в судорогах. Он неистово ударил коня своей палкой. Кучер засмеялся и стегнул лошадь плетью. Дориан неистово захохотал в ответ. Извозчик замолчал.
Казалось, они никогда не приедут, а улицы напоминали собой черную паутину огромного паука. Их однообразие было невыносимо, а густой туман навеял на Дориана ужас.
Потом они проезжали кирпичные фабрики. Туман здесь был не такой густой, поэтому Дориан мог разглядеть похожие на бутылки высокие печи для обжига, в которых плясали яркие языки пламени. На экипаж залаяла собака, а где-то вдали одинокая чайка кричала сквозь темноту. Лошадь попала ногой в яму, отскочила в сторону и перешла на галоп.
Через некоторое время они снова свернули с грунтовой дороги на мостовую. В большинстве окон не видно было света, однако кое-где причудливые тени отражались в тусклом свете ламп. Он наблюдал за ними с интересом. Они двигались будто гигантские марионетки, но жестикулировали как живые существа. Он ненавидел их. Его сердце наполнялось гневом. Когда они повернули за угол, какая-то женщина крикнула им что-то сквозь открытую дверь, а двое мужчин бежали за кэбом ярдов сто. Кучер ударил их кнутом.
Говорят, страсть заставляет мысли ходить по кругу. С ужасающим упорством повторял Дориан Грей слова о чувствах и душе, пока не почувствовал, что они полностью отражают его настроение и оправдывают с точки зрения ума страсти, которые овладели бы им и без оправданий. Одна мысль заполонила каждую клетку его мозга. А неудержимое желание жить – самое ужасное из всех человеческих желаний, встревожило каждую фибру его души. Уродство, которое он раньше презирал за то, что оно делает вещи реальными, теперь стало ему дорого по той же причине. Уродство – это все, что есть настоящего в жизни. Грубые ругательства, отвратительные забегаловки, уродливая жестокость жизни, низость воров и подонков – все это возбуждало его воображение сильнее, чем изящество искусства и призрачные тени поэзии. Они были нужны ему, чтобы впасть в забвение. Через три дня он освободится от ужасных воспоминаний.
Вдруг кэб остановился при въезде на темную аллею. За крышами и дымоходами обшарпанных домов виднелись корабли. Облачка сизого тумана вокруг них напоминали паруса.
– Где-то здесь? – Спросил кучер.
Дориан поднялся на ноги и огляделся.
– Да, пойдет, – ответил он. Быстренько выскочив на улицу, Дориан отдал кучеру обещанные деньги и быстро пошел в сторону причала. Кое-где фонари мигали на борту крупных торговых кораблей. Их свет мерцал и расплывался в лужах. Вдали сияли огоньки парохода, на который загружали уголь перед зарубежным рейсом. Скользкий тротуар напоминал мокрый макинтош.
Он быстро повернул налево, оглядываясь время от времени, чтобы убедиться, что никого нет позади. Через семь-восемь минут он подошел к маленькому домику, который прислонился между двух крупных фабрик. В одном из окон сиял огонек. Он остановился и постучал в дверь условным способом.
Через секунду в коридоре послышались шаги, и дверь перед ним открылась. Не говоря ни слова, он юркнул мимо тусклой фигуры, которая, в свою очередь, и сама спряталась в тени. Конец коридора был завешен обтрепанной зеленой тканью, она заколыхалась от ветра, который Дориан впустил за собой. Он отодвинул эту завесу и прошел в длинную комнату с низким потолком, что выглядела как заброшенный танцевальный зал. На стенах висели газовые светильники, их тусклый свет отражался в зеркалах, висевших на стенах. Грязные отражатели, которые висели над фонарями, выглядели как диски света. Пол был покрыт желтыми опилками со следами ботинок и разлитого алкоголя. Несколько малайцев сидели вокруг железной печки и играли в кости, выставляя всем напоказ свои белоснежные зубы. За столом в углу дремал моряк, склонившись на стол и подложив под голову руки, а у ярко раскрашенной барной стойки, которая занимала собой всю стену, две исхудавшие женщины смеялись со старика, который брезгливо смахивал что-то с рукавов своего пальто.
– Он думает, что по нему бегают красные муравьи, – захохотала одна из них, когда Дориан проходил мимо. Старик посмотрел на нее с ужасом в глазах и жалостливо всхлипнул.
В дальнем конце комнаты была маленькая лестница, ведущая к темному залу. Дориан скорее поднялся вверх и сразу же полной грудью вдохнул тяжелый аромат опиума. Когда же он вошел, светловолосый юноша, куривший трубку вблизи одной из ламп, посмотрел на него и нерешительно кивнул.
– И ты здесь, Эдриан? – Процедил Дориан.
– Где же мне еще быть? – Рассеянно ответил он. – Никто из старых знакомых теперь и знать меня не хочет.
– Я думал, ты уехал из Англии.
– Дарлингтон ради меня пальцем не пошевелит. Мой брат наконец рассчитался по тому чеку. Джордж также не разговаривает со мной. А мне и не важно, – добавил он, вздохнув. – Зачем те друзья, если есть зелье. Видимо, у меня было слишком много друзей.
Дориан вздрогнул и оглянулся на причудливые фигуры лежащих тут и там на тряпках в самых причудливых позах. Его завораживали их искривленные конечности, раскрытые рты и затуманенные глаза. Он знал, что это был за рай, в котором они сейчас страдают и что это за ад, который несет в себе новые наслаждения. Они были в лучшем положении, чем он. Он был заложником собственных мыслей. Воспоминания разъедали его душу изнутри, что ужасная чума. Время от времени он ловил на себе взгляд Бэзила Голуорда. Он чувствовал, что ему не стоит оставаться. Присутствие Эдриана Синглтона беспокоило его. Он стремился оказаться в месте, где его бы никто не знал. Он хотел убежать от самого себя.
– Я пойду в другое место, – сказал он после минутной паузы.
– К причалу?
– Да.
– Там наверняка и та сумасшедшая. Сюда ее больше не пускают.
Дориан пожал плечами.
– Мне надоели влюбленные в меня женщины. Женщины, которые меня ненавидят гораздо интереснее. Да и зелье там получше.
– Точно такое же, как и здесь.
– А мне тамошнее больше по вкусу. Пойдем выпьем чего-то. Меня замучила жажда.
– Я ничего не хочу, – пробормотал юноша.
– Тогда просто пойдем.
Эдриан Синглтон устало поднялся и пошел за Дорианом в бар. Мулат в оборванном тюрбане и потрепанном пальто хитро улыбнулся им и поставил на прилавок бутылку бренди и два стакана. К ним немедленно подсели несколько женщин, пытаясь начать разговор. Дориан демонстративно отвернулся от них и тихонько сказал что-то Эдриану Синглтону.
На лице одной из женщин появилась кривая улыбка.
– Ты глянь, какие мы сегодня гордые! – Прошипела она.
– Ради бога, не говори со мной, – сказал Дориан, топнув ногой, – чего тебе надо, денег? Вот, держи, и не смей больше разговаривать со мной.
В ее глазах на мгновение блеснули красные огоньки, но сразу же погасли. Она мотнула головой и начала жадно собирать брошенные ей монеты. Ее подруга с завистью следила за ней.
– Это все напрасно, – вздохнул Эдриан Синглтон, – я не хочу возвращаться. Зачем? Мне и здесь неплохо.
– Напиши мне, если тебе что-то понадобится, договорились? – Сказал Дориан после короткой паузы.
– Может быть.
– Тогда пока.
– До встречи, – ответил юноша, поднимаясь по лестнице и вытирая рот платком.
Дориан пошел к двери, а на его лице читалась боль. Когда он отодвинул занавес, женщина, которая взяла у него деньги, противно захохотала.
– Что, уже идешь, чертова душа? – Воскликнула она резким голосом.
– А чтоб тебе! – Ответил он, – не смей меня так называть!
Она щелкнула пальцами.
– А как же к Вам обращаться? Прекрасный Принц, да? – Закричала она ему вслед.
Сонный моряк вскочил на ноги после этих ее слов и начал безумно оглядываться вокруг. Он помчался вдогонку.
Дориан Грей быстро шел вдоль пристани под мерзким дождем. Встреча с Эдрианом Синглтоном странным образом тронула его. Ему стало интересно, действительно ли вина за разрушенную жизнь юноши лежит на нем, как в этом его обидно обвинил Бэзил Голуорд. Он закусил губу, а в его глазах на мгновение появилась грусть. В конце концов, разве это его касается? Жизнь слишком коротка, чтобы брать на себя ответственность за чужие ошибки. Каждый живет своей жизнью и самостоятельно платит цену за нее. Жаль, правда, что иногда приходится всю жизнь платить за единственную ошибку. Сколько долгов не отдавай судьбе, ей никогда не будет достаточно.
Психологи говорят, что есть такие моменты, когда жажда греха, или того, что мы называем грехом, настолько овладевает человеком, и каждой клеткой его тела, что он подвергается ужасным порывам. В такие моменты мужчины и женщины теряют свободу воли. Они машинально движутся навстречу ужасному финалу. Выбор уже сделан за них, а совесть если не умирает, то лишь добавляет очарования этому бунту плоти. Теологи не устают напоминать нам, что самые страшные грехи случаются из-за непослушания. Величественный ангел, предтеча зла был изгнан с небес именно за непослушание.
Равнодушный ко всему, сосредоточенный на мыслях о зле и собственной душе жаждущей непослушания, Дориан торопливо вошел в темный крытый проход, через который всегда срезал дорогу к грязной забегаловке, куда он на данный момент направлялся. Вдруг он почувствовал, как его схватили сзади, и прежде чем он успел хоть как-то среагировать, оказался прижатым к стене, а на горло ему легла грубая рука.
Он безумно боролся за свою жизнь и бешеными усилиями разорвал крепкую хватку на собственной шее. Через мгновение он услышал, как щелкнул револьвер и увидел его дуло, нацеленное ему прямо в голову. Револьвер держал невысокий крепкого телосложения мужчина.
– Что вам надо? – Выдохнул он.
– Не двигайся, – сказал мужчина, – если дёрнешься – застрелю.
– Вы с ума сошли. Что я Вам сделал?
– Ты разрушил жизнь Сибиллы Вейн, – прозвучало в ответ, – а Сибилла Вейн была моя сестра. Она покончила с собой. Я знаю. Ее смерть на твоей совести. Я поклялся, что отомщу. Что убью тебя. Я искал тебя все эти годы. У меня не было ни одной зацепки, где тебя искать, ни следа. Оба из тех, кто мог бы описать мне тебя, уже мертвы. Я ничего о тебе не знал, кроме имени, которым она тебя называла. И вот я случайно услышал его сегодня ночью. Молись Господу, ведь сейчас ты сдохнешь.
Дориан Грей едва не упал в обморок от страха.
– Я никогда не знал эту девушку, – сказал он, запинаясь, – никогда даже не слышал о ней. Вы сумасшедший.
– Тебе лучше покаяться, ведь не буду я Джеймс Вэйн, если ты не сдохнешь здесь и сейчас.
Какое-то ужасное мгновение Дориан не знал, что ему сказать или сделать.
– На колени! – Рявкнул мужчина с револьвером. – Даю тебе минуту, чтобы помолиться, не больше. Я сегодня отправляюсь в плавание в Индию, но сначала надо покончить с тобой. Одна минута и все.
Дориан прижал руки к бокам. Оцепеневший от ужаса, он не знал, что делать. И вдруг перед ним засиял огонек надежды.
– Стойте! – Закричал он. – Сколько времени прошло с тех пор, как умерла Ваша сестра?
– Восемнадцать лет, – сказал мужчина. – Зачем ты меня спрашиваешь? Годы здесь ни к чему.
– Восемнадцать лет! – Воскликнул Дориан Грей с триумфом в голосе. – Восемнадцать лет! Выведите меня на свет и посмотрите на меня!
Мгновение Джеймс Вэйн колебался, не понимая, что бы это могло значить. В конце концов, он схватил Дориана за шиворот и вывел из прохода.
Тусклого и мерцающего света фонарей было достаточно, чтобы указать ему на ужасную ошибку, которую он, как ему тогда показалось, едва не совершил. Ведь лицо человека, которого он едва не убил, все еще несло на себе цветение и чистоту юности. Было похоже на то, что ему было лишь немного больше, чем двадцать лет, именно в этом возрасте он в последний раз видел свою сестру. Было очевидно, что перед ним не тот, кто разрушил ее жизнь.
Он отпустил Дориана и отшатнулся.
– Господи! Господи! Я ведь чуть не убил Вас!
Дориан Грей тяжело вздохнул.
– Вы едва не совершили ужасный грех, – сказал он, строго глядя на растерянного мужчину. – Пусть это научит Вас не брать на себя ответственность вершить правосудие.
– Простите сэр, – оправдывался Джеймс Вэйн. – Я упал в заблуждение. Несколько слов в той проклятой яме навели меня на ложный след.
– Идите лучше домой, и не размахивайте револьвером, а то попадете впросак, – сказал Дориан, разворачиваясь и медленно отходя вниз по улице.
Джеймс Вейн был не в состоянии пошевелиться от ужаса. Он дрожал с головы до пят. Через некоторое время, темная тень, что ползла стеной, подошла к нему и положила руку ему на плечо. Он вздрогнул и обернулся. Это была одна из женщин, которые пили в баре.
– Почему же ты не убил его? – Прошипела она, приблизившись к нему вплотную. – Я поняла, что ты пошел за ним, как только ты выскочил из бара. Дурак! Надо было убить его. У него куча денег, а сам он – сущий дьявол.
– Он не тот, кого я ищу, ответил Джеймс, – а чужие деньги мне не нужны. Мне нужна жизнь одного человека. Тому мужчине должно быть уже под сорок. А это же совсем еще мальчик. Слава богу, я так и не пролил невинную кровь.
Женщина горько засмеялась.
– Совсем еще мальчик! – Прошипела она. – Да уж скоро восемнадцать лет, как Прекрасный Принц сделал из меня то, что стоит перед тобой.
– Врешь! – Воскликнул Джеймс Вэйн.
Она подняла руки к небесам.
– Клянусь всем святым, что говорю тебе правду.
– Всем святым?
– Пусть мне черт, если не так. Он худший из всех, кто здесь бывает. Говорят, он продал свою душу дьяволу за красивое личико. Уже прошло почти восемнадцать лет, как я впервые его встретила. Он почти не изменился с тех пор, а вот я сильно изменилась, – добавила она, противно хихикнув.
– Ты клянешься.
– Клянусь, повторила она, – только не говори об этом ему. Я его боюсь, вдруг всхлипнула женщина. – И дай мне какую-то копейку, чтобы было чем за ночлег заплатить.
Он вырвался от нее, громко выругался и побежал на угол улицы, но Дориана Грея не было уже и в помине. Когда он оглянулся, женщина также исчезла.
Отзывы о сказке / рассказе: