Отфрид Пройслер — Гном Хёрбе и леший: Сказка

Отличная штука!

Гном слышал, как Цвоттель пролетел дымоход и плюхнулся в печь. Он опрометью бросился в дом и кинулся к печке. Оттуда не доносилось ни звука. Хёрбе открыл железную дверцу.

— Цвоттель, откликнись! Ты жив? — крикнул он. Тишина. Гном всполошился: неужто Цвоттель задохнулся в печи? В этот момент леший звучно и гулко чихнул.

— Будь здоров, миленький Цвоттель! — обрадовался гном.

Леший снова чихнул. Раз. Другой. Третий. Да так сильно, что печь затряслась. Наконец леший на четвереньках выполз наружу. Он был черным с головы до ног. Чернее, чем Мёллер Печник в свой самый черный день. Он выглядел ужасно смешно, но Хёрбе нахмурился.

— Что это тебе взбрело в голову лазить в трубу, леший? — строго спросил он. — Глупая затея.

— Ничего глупого! — возразил Цвоттель. — Интересно же, что там внутри? Мы, лешие, страшно любопытные!

— Но ты же вывозился в саже по самые уши! — воскликнул гном.

— Для лешего это пустяки! Вылижусь, — откликнулся Цвоттель и принялся вылизывать языком свою лохматую шкуру.

Но не тут-то было. Язык его почернел, а сажа только еще больше въедалась в шерсть. Хёрбе покачал головой, полез в чулан и вытащил большой деревянный ушат.

— Вот что нам нужно, — сказал он.

Снова пришлось растопить печь. На плиту Хёрбе поставил котел с водой. Когда вода согрелась, он вылил ее в ушат и сказал:

— Залезай, Цвоттель. Я тебе покажу, как можно стать чистым, не вылизываясь.

Но Цвоттель вдруг заупрямился.

— Ты что, гном! — кричал он. — Лешего в воду? Да она для меня слишком мокрая и холодная! Бр-рр!

— Вода в ушате теплая, — убеждал его Хёрбе. — Можешь попробовать.

Леший поболтал кончиком хвоста в воде, но продолжал упираться.

— Знаешь, гном, мне как-то не по себе. Давай отложим это до завтра.

Но Хёрбе и слушать не хотел. И пока леший ходил вокруг ушата, поеживаясь, гном разбежался и пихнул его в воду. Цвоттель замахал лапами, в ужасе раскрыл рот и тут же нахлебался воды.

— Спасите! П-у-о-могите! — булькал он.

Хёрбе, не обращая внимания на вопли лешего, схватил жесткую щетку, сделанную из корешков, и кусок мыла. Одной рукой он крепко держал Цвоттеля за шиворот, а другой тер и тер лохматую его шкуру.

— Не вырывайся, Цвоттель. Сейчас будет все в порядке.

И он тер, чистил, скоблил. Вода в ушате становилась все чернее и чернее. А шерсть Цвоттеля постепенно приобретала обычный цвет. Наконец леший стал цвета лешего. Хёрбе выпустил его из ушата, окатил чистой водой из ведра и закутал в банное полотенце. Из мохнатого полотенца забавно торчала лохматая мордочка лешего. Хёрбе заулыбался.

— Ну, сознайся, Цвоттель, не такая уж это плохая штука — теплая вода, — сказал он.

— Отличная штука! — откликнулся леший. Потом покосился на Хёрбе и хитро ухмыльнулся: — Пожалуй, придется еще раз слазить в дымоход!

Будьте как дома

Дни пролетали незаметно. Вот уже совсем немного осталось до ближайшего воскресенья. В среду Хёрбе и Цвоттель нажарили «хвороста», в четверг напекли лепешек с орешками, в пятницу испекли печенье.

— Хватит ли на всех? — сомневался Хёрбе. — Нас как-никак четырнадцать.

— Четырнадцать? — удивился Цвоттель. — Ты же говорил, что вас тринадцать.

— А ты?

— Ах да, — засмущался леший, — про себя-то я и забыл. — Он подмигнул гному и добавил с хитрой улыбочкой: — Но если считать меня, то рассчитывай на шестнадцать. Я же ем за троих.

На всякий случай они приготовили еды на семнадцать гостей. К субботе все было готово. Они вымели, вычистили, вылизали дом изнутри и снаружи, притащили длинную доску и соорудили из нее скамейку, чтобы все поместились. Каждое место Цвоттель украсил осенними листьями.

В воскресенье после обеда стали собираться гости. Первыми пожаловали Дитрих Корешок и Кайль Хромоножка. За ними потянулись Старина Цимприх, Плишке Кхе-Кхе, Сефф Ворчун, трусишка Лойбнер.

— Добро пожаловать! — встречал гостей Хёрбе. — Будьте как дома. Цвоттель и я рады вас видеть.

Каждый пришел со своей чашкой. Так уж гномы привыкли. Чашки, горшки, котлы и тарелки делал Старина Цимприх. Он их лепил из глины особого сорта и хорошенько обжигал по тайному, известному только ему, рецепту. И посуда получалась на славу — прочная, красивая и вместительная. Гномы поставили свои чашки на стол рядом с аккуратно разложенными горками «хвороста», печенья и лепешек. Из кухни доносился аромат кофе и еще каких-то заманчивых кушаний.

— Где же остальные? — проворчал Сефф. — Пора бы и за стол.

— Они специально запаздывают, чтобы дать тебе повод поворчать, — засмеялся трусишка Лойбнер.

Уж он-то хорошо знал ворчливый нрав своего друга. Недаром они жили под одной крышей всю жизнь. Тут начали подтягиваться и остальные гномы. Появился дорожник Длинный Гинцель, который чистил гномьи тропы в Ближнем лесу. За ним вошел Мёллер Печник, у которого на этот раз на голове было не ведро, а нормальная шляпа обычной осенней расцветки.

— Видишь, — подмигнул он Цвоттелю, — и трубочисты иногда бывают нарядными.

Кузнец Железный Шольце и пасечник Медовый Панкрац тоже принарядились. А Шольце, который никогда не снимал своего прожженного во многих местах кожаного фартука, надел на этот раз выходной костюм и даже побрился.

— Надеюсь, мы не последние? — прогудел Железный Шольце.

— Нет, нет, — успокоил его Хёрбе. — Но и самые последние тоже уже здесь. Привет, Шерстяной Пич! Добро пожаловать, Пестрый Хоффман!

Ткач Шерстяной Пич делал такие прочные ткани, что сшитые из них трусишкой Лойбнером куртки и штаны гномы носили всю жизнь. А Пестрый Хоффман умел выкрасить эти ткани в самые яркие цвета. И вечно ходил с цветными пятнами на руках и лице.

Праздник Цвитгеля

Итак, все были в сборе.

Хёрбе принес из кухни большой кофейник.

— Надеюсь, что кофе не только хорошо пахнет, но и хорош на вкус, — проворчал Сефф.

— Кхе-кхе, — откликнулся Плишке. — Прежде чем ворчать, ты бы попробовал.

Но вот Хёрбе пригласил гостей к столу. Гномы с удовольствием принялись за еду. «Хворост» оказался замечательным. Печенье восхитительным. Что же касается кофе, то даже Сефф Ворчун причмокнул от удовольствия. Тут Старина Цимприх потребовал тишины.

— Как самый старший, — произнес он, — я хочу сказать речь. Дорогой сосед Хёрбе, нам приятно поздравить тебя с новым другом. Уважаемый леший Цвоттель, добро пожаловать в Ближний лес! Почтенные гномы, дружба превыше всего. Помогайте друг другу. Крепко держитесь друг друга. Желаю всем счастья!

— И я желаю! И я! — закричал Цвоттель.

Он прыгнул на стол и заплясал среди чашек.

— Лешие не говорят речей! — кричал он. — Лешие пляшут и поют! — Он пронзительно свистнул и, приплясывая, запел во всю глотку:

Как хорошо мне дома
В гостях у крошки гнома!
Мы с Хёрбе всех потешим,
Пляшите вместе с лешим.
О Ближний лес,
Ты лес чудес!
Ура! Ура! Ура!

Цвоттель топал мягкими лапами, бешено крутил хвостом. Но так ловко, что не задел ни одной тарелки, не опрокинул ни одной чашки и даже не уронил высокий пестрый кофейник.

— Хэй! Хэй! — кричали гномы и подпевали, отбивая такт ногой:

О Ближний лес,
Ты лес чудес!
Ура! Ура! Ура!

Запыхавшийся Цвоттель кувыркнулся через голову и упал на стул. Хёрбе налил ему самую большую чашку кофе и отломил кусок лепешки.

— Подкрепись, леший, — сказал он.

— Подкрепиться? Этим? — фыркнул Цвоттель и придвинул к себе всю тарелку с лепешками.

Он глотал их целиком одну за другой, прихлебывая кофе громадными глотками.

— Вот это да! — изумился трусишка Лойбнер. — Как бы он не подавился.

— Лешие умеют есть! — прошамкал Цвоттель набитым ртом. Сефф Ворчун хмуро взглянул на лешего и по обыкновению недовольно пробурчал:

— У него не живот, а бездонная пропасть. Хотел бы я знать, как Хёрбе прокормит такого обжору.

Во-вторых, в-третьих и вообще…

Всему приходит конец, к сожалению, и празднику тоже. Угощение было съедено. Гномы разошлись по домам. Наступила обычная трудовая неделя. До первого снега гномам предстояло переделать тысячу дел. Наколоть дров и сложить их в: аккуратные поленницы. Намолоть муки и испечь побольше хлеба. Утеплить окна и двери, законопатить мхом щели в стенах. Перестирать и высушить все белье. Вытряхнуть и проветрить матрацы и подушки. Достать и заштопать теплые носки, привести в порядок зимние пальто, сапоги, перчатки и шарфы.

Цвоттель очень старался не отлынивать. Но он слишком много и часто ел. На другие дела у него просто времени не оставалось. С каждым днем ему нужно было все больше и больше еды. Гном не переставая пек хлеб. Печь ни на минуту не остывала. Вот уже и ящик с мукой опустел. Хёрбе растерянно глядел на пустое дно, чуть присыпанное остатками муки. Кажется, Сефф Ворчун был прав: с таким прожорливым лешим они до зимы не дотянут.

— Понимаешь, гном, — смущенно говорил Цвоттель, — осенью лешие едят особенно много. Так уж они устроены.

Хёрбе молча скреб под шляпой затылок. Где же выход? Что бы придумать?

— Послушай, гном, — тихо сказал Цвоттель, — ты меня не прогонишь?

— Прогоню? Тебя? — возмутился Хёрбе и затряс головой так, что шляпа съехала на ухо. — Да как ты мог такое подумать?

— Но это же для тебя самый простой выход, — покорно сказал леший. — Больше ничего и придумать нельзя.

— Глупости! — рассердился Хёрбе. — Разве самый простой выход всегда бывает самым правильным? Во-первых, ты мой друг…

— А во-вторых?.. — с надеждой спросил леший.

— Во-вторых, в-третьих, и вообще жизнь без тебя для меня не жизнь.

— И для тебя тоже? — обрадовался Цвоттель. — Значит, мы думаем одинаково, гном! А раз так, то мы непременно что-нибудь придумаем.

Он приставил палец ко лбу и принялся кружить по комнате. Вдруг леший радостно воскликнул:

— Придумал! Я буду ходить в лес и собирать ягоды, грибы и все, что попадется съестного!

— Молодец! — похвалил его Хёрбе. — Прямо с завтрашнего дня и начнешь.

— Ноя придумал и для тебя дело! — не унимался Цвоттель. — Пока я буду ходить по лесу, ты должен варить суп. Огромный котел супа, густого, ароматного, горячего и душистого. Согласен, гном?

— Конечно! — засмеялся Хёрбе.