Во времена Синагрипа, царя Адорской и Наливской земли, был я, Акир, у него советником. И было возвещено мне от Бога: «У тебя чада не родится». Богатства же имел я больше всех иных людей, взял жену себе и устроил дом свой, и прожил шестьдесят лет, а не было у меня чада. И воздвиг жертвенники, и возжег огонь, и вопросил: «Господи Боже мой! Если умру и не оставлю наследника, то скажут люди: “Акир праведником был и Богу честно служил. А умрет, и не окажется ни сына, который постоял бы у гроба его, ни дочери, чтобы его оплакала, никого, кто бы имущество его принял и стал бы его наследником”. И теперь прошу тебя, Господи Боже мой, даруй мне дитя мужского пола. Когда преставлюсь, пусть он посыплет прахом очи мои». И внял Господь молитве моей, и глас сошел ко мне с небес, и возвестил: «Акир! Всякую просьбу твою исполню, а о сыне не проси меня. Но вот племянник твой Анадан, его и возьми себе вместо сына». И как услышал я глас Господа, то снова возопил: «Господи Боже мой! Если бы был у меня сын, в день смерти моей посыпал бы прахом очи мои. Если бы до дня смерти своей ежедневно тратил бы он по пуду золота на нужды свои, то и тогда не истощил бы богатства моего». Но не ответил мне глас, и послушался я слов Бога, и взял племянника своего Анадана вместо сына. Был он еще дитя тогда, и приказал растить его, и вскормил его медом и вином, и одел его в шелка и в парчу, а когда подрос он, научил его всякой премудрости.
И царь мне сказал так: «О Акир, премудрый книжник, советник мой! Когда состаришься ты и умрешь, кто же станет советником моим?» И я так отвечал: «Царь мой, живи вовеки! Есть у меня сын, мне самому подобен: умен он, и всякой премудрости и наукам обучил я его». И отвечал мне царь: «Приведи ко мне сына своего, чтобы увидел я его, и если сможет он угодить мне, тогда отпущу тебя в дом твой, и в покое проведешь дни старости своей». Взял я сына своего Анадана и привел его к царю. И увидел его царь, и сказал мне в ответ: «Благословен будет день этот Акиру, ибо представил он сына своего мне при жизни моей». И поклонился я царю: «Ты сам ведаешь, как служил я отцу твоему и тебе. А ныне подожди, пока возмужает отрок сей, и да будет милость твоя со мной во все дни старости моей». И когда услышал царь эти слова мои, пообещал мне, так говоря: «Никто иной не станет твоим наследником».
И я, Акир, не переставал учить сына своего. Когда же, словно хлебом и водой, насытил его наставлениями своими, то сказал ему так:
«О человек, слушай слова мои, господин мой Анадан! Всякий совет со вниманием выслушай во всякий день жизни своей. Если услышишь что от царя или увидишь что в дому его, то пусть истлеет это в сердце твоем и не поведаешь об этом никому из людей. Если же проговоришься, то станут эти слова твои, как угли раскаленные, и обожгут потом тебя, и тело твое изранено будет. Сын мой, что услышал ты, о том не говори никому, а что увидел, то скрой. Завязанного узла не развязывай, а распутанного не завязывай. Сын мой, не прельщайся красотой женщины и в сердце своем не возжелай ее. Если и все богатства отдашь ей, и тогда никакого блага от нее не обретешь, только еще больше согрешишь перед Богом. Чадо мое, не будь черствым, как (тверда) кость человеческая, но будь мягким, словно боб. Сын мой, склони очи свои долу, а голоса не возвышай; если бы криком строили дома, то осел бы ревом своим по два дома воздвигал бы за день. Сын мой, лучше с умным камни двигать, чем с глупым вино пить. При умном не делай глупостей, а перед дураком не раскрывай ума своего. Не будь сладок чрезмерно, не то съедят тебя, но не будь и чрезмерно горек, чтобы не отшатнулся от тебя друг твой. Сын мой, если сапог на твоей ноге, попирай терн и протаптывай путь сыновьям и дочерям своим. Сын мой, богача сын змею съел, и сказали о нем люди: “Чтобы исцелиться, съел он ее”, а сын бедняка съел змею, и сказали о нем люди: “Голоден был, вот и съел”. Сын мой, свою долю отдай, а чужого не трогай. Если муж не слушает советов, с таким не отправляйся в путь и с обманщиком не садись пировать. Чадо, если окажется в немилости тот, кто знатнее тебя, не слишком радуйся и не говори о нем ничего друзьям своим, да не припомнит он тебе слов этих, когда вновь восстанет, и не отомстит тебе. Сын мой, когда муж в честь войдет, не завидуй ему, а когда обрушатся на него невзгоды, то не радуйся. Сын мой, не приближайся к женщине глупой, и болтливой, и гордячке и не возжелай красоты женской: красота женщины в ее умных речах. Сын мой, если друг твой возненавидит тебя, и станет клясть тебя, и швырять в тебя камнями, то ты все равно его хлебом-солью встречай, и по делам вашим обоим вам воздается в день Судный. Сын мой, глупого мужа ожидает унижение, а праведника — почет. Сын мой, не воздерживайся от наказания сына своего, ибо побои сыну, словно вода, орошающая сад. Сын ведь от побоев не умрет, а если станешь пренебрегать воспитанием его, то какое-нибудь горе навлечет на тебя. Чадо мое, сына своего с детских лет смиряй, если же не укротишь нрава его, то раньше времени он состарится. Сын мой, не покупай ни раба дерзкого, ни рабыни вороватой, чтобы они богатств твоих не раскрали. Чадо, если кто-либо станет наговаривать на друга твоего, не слушай его, а не то и о твоих грехах другим расскажет. Чадо, если кто-либо, повстречав тебя, обратится к тебе, то отвечай ему подумав, ибо человек поспешит обронить слово, а после кается. Чадо, лживый человек поначалу всеми любим, а потом над ним же смеются и укоряют его. Речь лгуна словно птичий щебет, и только глупцы его слушают. Чадо, отца своего почитай, ибо все богатство свое он тебе оставляет. Сын мой, бойся, чтобы не прокляли тебя отец и мать, а не то и ты от своих детей не узнаешь радости. Когда в гневе ты, не говори грубого слова, иначе глупцом тебя назовут. Сын мой, не ходи ночью без оружия, ибо кто знает, с кем ты встретишься. Чадо, древо, отягченное плодами, склоняется, хоть и могучий ствол у него, — в этом и есть красота его; таким и ты будь, окруженный родней и друзьями. Как лев страшен силой своей, так и мужа чтут из-за родни его. Чей род скуден, у кого мало детей и близких, тот и перед лицом врагов своих слаб, и подобен дереву, растущему у дороги, которое обламывают все, кто ни пройдет мимо. Сын мой, не говори: “Господин мой глуп, а я умен”. Послушай совета господина своего и милости его удостоишься, а на свой ум не рассчитывай. Сколько можешь терпеть — терпи, а грубого слова не изрекай. Сын мой, не будь болтлив, иначе согрешишь перед господином своим. Чадо, если тебя послом пошлют, не мешкай, а не то других пошлют за тобою следом. Сын мой, пусть не скажет тебе господин твой: “Отойди от меня и пребудь в печали”, но пусть лучше скажет тебе: “Стань рядом со мной и возрадуйся”. Сын мой, в праздничный день не проходи мимо церкви. Чадо, если в чьем-либо дому горе, то, оставив их в беде, не иди на пир к другим, но прежде посети тех, кто скорбит, а потом уже иди пировать и помни, что и тебе суждена смерть. Сын мой, не имея коня, на чужого не садись, если сбросит он тебя, то посмеются над тобой. Если ты не голоден, не наедайся, а не то прослывешь обжорой. С тем, кто сильнее тебя, не ссорься, ты же не знаешь, что замыслит он против тебя. Сын мой, если дом твой высок, пусть стены его будут пониже, и в такой входи, а умом своим воспари ввысь. Сын мой, гнев свой обуздай и за воздержанность свою удостоишься благодати от Бога. Сын мой, не бери от других с большим весом и не отдавай с малым весом и не говори — “в этом прибыль мне”, дурное это дело. Кто знает: увидит это Бог, разгневается на тебя и разорит дом твой как беззаконника. Чадо, Божьим именем не скрепляй ложной клятвы, чтобы не сократилось число дней твоих. Сын мой, если испросил что-либо у Бога, не забывай об этом, не будь к тому невнимателен, но помни и внимай и будешь благословлен. Чадо, старшего сына люби, а младшего от себя не оттолкни. Если тебе не вложено чего-либо от Бога, то как ни старайся — не получишь; и бедный богатым может стать, а богач — обеднеть, и знатный впасть в уничижение, а низкий родом — возвыситься. Чадо, приди к скорбящему со словом утешения — это лучше, чем груда золота. Сын мой, не оклевещи кого-нибудь, позарившись на золото и серебро, против этого и Бог, и все люди. Сын мой, не пролей крови безвинного, ибо Бог отомстит за это. Сын мой, воздержи язык свой от хулы, а руки — от воровства: одинаково позорно, если кто украдет золото или одеяния. Сын мой, сторонись блудниц, а особенно — замужних женщин, чтобы не прогневил ты этим Бога. Сын мой, если кто послушает речь умного человека, то, словно изнывая от жажды, напьется студеной воды. Сын мой, если горе и печаль обрушатся на тебя, не укоряй Бога, тщетны против него твои усилия, а он услышит укоры твои и воздаст тебе должное. Сын мой, будь судьей справедливым и до старости будешь в почете. Сын мой, пусть слова твои приятны будут, и уста открывай только для доброго слова. Чадо, умному мужу что ни скажешь — примет это в сердце свое, а глупца, хоть кнутом его бей, ничему не научишь. Сын мой, умного мужа, посылая куда-либо, не обременяй советами, а если глупого послал, сам иди за ним следом, а не то осрамит он тебя. Сын мой, друга своего не искушай яствами и вином, иначе он и большего возжелает. Сын мой, если позовут тебя на пир, то по первому зову не иди, а если снова позовут тебя, тогда знай, что тебя там почитают и достойно примут. Сын мой, не бери взяток, ибо взятка ослепляет очи судей. Пробовал я и горькое, и кислое, но ничто не может сравниться с бедностью. Сын мой, легче нести соль или олово, чем отдать долг, тобой взятый. Сын мой, поднимал я и камень, и железо, и казалось мне это легче, чем мужу, знающему законы, вести тяжбу с ближним своим. Сын мой, если сидишь в кругу знакомых, не дай им узнать о бедности твоей, а не то посмеются над тобой и не прислушаются к словам твоим. Чадо, люби жену свою всей душой, ибо она — мать детей твоих и услада жизни твоей. Чадо, когда станешь воспитывать сына своего, то всего более учи его воздержанию; как будет он воспитан, так и жизнь свою проведет. Сын мой, если нет к тому повода, не начинай ссоры в дому своем, а не то осудят тебя соседи твои. Сын мой, лучше послушать пьяницу умного, чем трезвого дурака. Чадо, лучше слепой глазами, чем слепой сердцем: слепой, ходя по дороге, привыкнет и научится сам находить путь свой, а слепой сердцем собьется с пути своего и заблудится. Сын мой, для женщины лучше, чтобы ее сын умер, чем чужого кормить, ибо если она ему добро сделает, он ей злом воздаст. Сын мой, лучше верный раб, чем неверный свободный. Чадо, лучше друг, живущий рядом с тобой, чем родственник, живущий вдали. Сын мой, доброе имя и слава почетнее для человека, чем красота лица его, ибо слава вечно живет, а лицо после смерти истлеет. Сын мой, лучше человеку славная смерть, чем тяжелая жизнь. Сын мой, лучше баранья нога в твоих руках, чем лопатка (баранья) в руках чужих, лучше овца рядом, чем вол вдалеке. Лучше один воробей, да в твоих руках, чем тысяча птиц, летящих под облаками. Лучше посконные одежды, да твои, чем шелковые, но которых у тебя нет. Сын мой, когда позовешь друга своего на пир, то встречай его с веселым лицом, тогда и он веселым возвратится к себе домой. Когда пируешь с другом, не сиди с недовольным лицом, да не будет пир этот тебе на посрамление и не назовут тебя неучтивым. Сын мой, не расхваливай одного и не осуждай другого, не зная сути дела, но, лишь обо всем разузнав, говори о них. Сын мой, лучше в горячке лежать или в лихорадке, чем жить со злой женой: не увидишь и света в доме своем, а того, что на сердце у тебя, ей не открывай. Сын мой, если хочешь кому-либо сказать слово, то не спеши, а поразмысли в сердце своем и скажи то, что нужно, лучше ведь ногой споткнуться, чем языком. Сын мой, когда будешь среди друзей, не смейся: в смехе рождается глупость, а из глупости — ссора, а из ссоры — свара и драка, а в драке — смерть, а смерть — это грех. Сын мой, если хочешь слыть мудрым, то, напившись вина, не болтай лишнего, и тогда умным тебя назовут. Сын мой, если не будешь судить справедливо, то прослывешь лицемером и дни твои сократятся. Сын мой, над глупцом не смейся, но отойди от него, и над несчастным не смейся, ибо он такой же человек. Сын мой, денег своих без свидетеля не отдавай понапрасну, а не то потеряешь их. Сын мой, если хочешь умного послушать, не подзывай глупца, без надобности он тебе. Сын мой, старого друга от себя не отгоняй, если он не провинился перед тобой, а не то и новые друзья бросят тебя. Сын мой, сидя на пиру, не замышляй зла другу своему, иначе станут горькими яства во рту твоем. Сын мой, господина своего почитай, знатных не унижай, а незнатных не возноси, но что говорит тебе господин, то и делай. Сын мой, не ходи в сад судьи и с глупой женщиной не знайся и не советуйся с ней. Сын мой, лживое слово лишь на первый взгляд тяжело, словно олово, а потом всплывает. Сын мой, испытай друга своего: доверь ему тайну свою и, когда минет немалый срок, поссорься с ним, и если он сохранит твою тайну, то возлюби его всем сердцем, ибо это настоящий друг; если же разболтает тайну твою, отвернись от него и не возвращайся к нему. Чадо, лучше, если кто-либо у тебя украдет, чем тебя назовут вором. Сын мой, если перед царем за друга своего заступишься, уподобишься тому, кто из пасти льва вырвал овцу. Сын мой, когда отправляешься в путь, не рассчитывай на чужую еду, а свое имей, а если пойдешь, своего не имея, все тебя укорят. Сын мой, если умрет друг твой, который тебя невзлюбил, не радуйся: лучше, если бы он остался жив и кару принял от Бога, а ты бы простил его и помог бы ему; и за это получил бы ты благодать от Бога. Сын мой, увидев старца, встань перед ним, а если он и не поблагодарит тебя, то Бог тебя благословит. Сын мой, если зовешь друга на пир, с другим делом не подступай к нему, а не то обманщиком тебя посчитают. Сын мой, когда вода вверх потечет или птица хвостом вперед полетит, или эфиоп или сарацин посветлеют, и желчь ли станет сладкой, как свежий мед, — тогда глупец поумнеет. Сын мой, если к соседу позовут тебя, то, войдя в дом его, не глазей по углам: это не делает тебе чести. Сын мой, если Бог пошлет кому богатство, не завидуй ему, но еще больше, насколько можешь, почитай его. Сын мой, когда входишь в дом, где случилось горе, то не говори о еде и питье, а если сидишь на веселом пиру, то не вспоминай о печальном. Сын мой, глаза человеческие — словно озера: сколько ни бросай в них злата — не насытятся, а умрет человек, и пылью сыт будет. Сын мой, если ты богат, не мори себя голодом и жаждой: умрешь ты, все иному достанется, и начнет он жить припеваючи, а ты — окажется — всуе трудился. Сын мой, если человек от бедности украдет, то прости его, ибо не он это сделал, а бедность его к тому принудила. Сын мой, придя на пир, долго не засиживайся, не то, не дождавшись, когда ты сам соберешься уйти, прогонят тебя. Сын мой, к другу своему не ходи слишком часто, не то перестанут тебя уважать. Сын мой, когда ты нарядишься в новые одежды и всем покажешься пригожим, другому нарядному не завидуй; у кого одежда хороша, у того и слова должны быть достойны. Сын мой, имеешь ли ты что-либо или не имеешь, все равно не печалься: какая польза тебе от печали? Сын мой, если пес, бросив своего хозяина, пойдет за тобой следом, то обернись, возьми камень и швырни в него, ибо, тебя оставив, так же за другим побежит. Сын мой, если сосед тебя разлюбит, то ты еще больше его люби, чтобы, рассердившись на тебя, не сотворил бы неожиданно какой-либо пакости. Сын мой, если недруг твой захочет облагодетельствовать тебя, не спеши ему довериться, а не то, обманув тебя, всю злобу свою на тебя обрушит. Сын мой, если человек грешит из-за дурного нрава своего, то не говори, что его безвинно наказывают, а не то и сам так же согрешишь. Сын мой, пусть лучше тебя побьет умный, чем глупец умастит тебя елеем, ибо если умный ударит тебя, то чувствует себя так, словно сам себя бьет, и станет потом размышлять, как бы тебя утешить, а глупец, потратив на тебя наперсток елея, рассчитывает получить взамен груду золота.
Сын мой, за все, чему научил я тебя, воздай мне сторицею, соедини свою мудрость с моею».
И всему этому научил я, Акир, племянника своего Анадана. Я, Акир, так сказал себе в сердце своем: «Сын мой Анадан советы мои усвоит и будет вместо меня предстоять царю». Не думал я, чтоб Анадан не внял словам моим. Я старался наставить его, а он помышлял о смерти моей. И так говорил: «Отец мой стар, и уже близок к смерти, уже умом оскудел». И стал Анадан (…) бездумно расточать богатства мои, и жестоко истязать рабов моих, и рабынь, и любимцев моих на глазах у меня, и коней, и ослов моих безжалостно мучить. Когда же увидел я, что творит Анадан, вознегодовал, и опечалился, и пожалел богатства свои, и сказал: «Сын мой, не расточай сокровищ моих, поистине в Писании говорится: что не своим трудом заработано, того и не жалеют».
Пошел я и рассказал обо всем Синагрипу, царю своему, и ответил мне царь так: «Пока жив ты, Акир, никто другой не станет хозяином в доме твоем». Анадан же стал подумывать о брате своем, которого я также воспитывал в доме своем, и начал с той поры завидовать ему, говоря: «Что если Акир, отец мой, прогонит меня и тому наследство оставит?» Когда догадался я, что он задумал, то стал укорять его, говоря ему так: «Почему презрел ты все наставления мои и богатства мои расточил?» Услышав эти слова мои, сын мой Анадан пришел в ярость, отправился в царский дворец и, выбрав удобное время, написал две грамоты. Врагу нашему, царю персидскому, имя которого Алон, так написал: «Царя Синагрипа мудрец и советник, я, Акир, пишу: персидскому царю Алону радоваться! В тот день, когда придет к тебе эта грамота, изготовь войско свое. Я предам в твои руки Адорскую землю. И овладеешь ею без боя». И другую грамоту написал к египетскому царю Фараону, а в ней говорилось: «Когда придет к тебе грамота моя, будь готов прийти на поле Египетское месяца августа в двадцать пятый день, и я введу тебя в Наливский город и овладеешь им без боя».
А в это время царь распустил воевод своих, и оставался тогда царь совсем один. И грамоты написал Анадан моим почерком, и запечатал моим перстнем, и оставил их у себя, выжидая часа, когда бы предъявить их царю. И написал еще такую грамоту: «От царя Синагрипа к Акиру, советнику моему. В тот день, когда придет к тебе эта грамота, собери воинов моих, и воевод моих, и уряди полки. И будь готов месяца августа в двадцать пятый день явиться на поле Египетское. А когда я прибуду, построй полки, словно готовишься к бою, так как находится у меня посол Фараона и хочу я, чтобы он увидел войско мое».
И отдал сын мой Анадан грамоту эту двум отрокам, и отослал ее ко мне как бы от имени царя. А сам Анадан, сын мой, предстал перед царем и отдал те две грамоты царю, которые написал к враждебным нам царям, и сказал: «Царь мой, живи вовеки! Вот грамота отца моего Акира, но я не согласился с замыслом его и принес тебе его грамоты, ибо я ем хлеб твой и не подобает мне злоумышлять против тебя. Послушай, что скажу я, господин мой царь! Ты отца моего Акира возвысил и возвеличил более всех вельмож своих, и вот посмотри, что задумал он против тебя и против царства твоего». И, сказав так, передал царю грамоты.
Как услышал все это царь, то огорчился безмерно и воскликнул: «Господи Боже! Какое же зло причинил я Акиру, если он такое злодеяние задумал против меня и царства моего?» Отвечал ему Анадан: «Царь мой! А что если он оклеветан? Но если в месяце августе придешь ты на поле Египетское, то тогда и увидишь, правда ли все это». И послушался царь сына моего. Пришел царь на поле Египетское, и сын мой Анадан был с царем. И когда увидел я, что приближается царь, то построил полки, словно готовясь к битве, как и было приказано мне в той грамоте. И не подумал я, что сын мой Анадан подо мной яму копает. Как только увидел царь меня с изготовившимися полками, охватил его страх, и решил он, что все сказанное Анаданом — правда. И сказал ему Анадан: «Господин мой, царь! Вот ты и увидел своими глазами, что сделал отец мой Акир. И поспеши уйти отсюда, а я пойду к отцу моему Акиру, и разрушу его злой замысел, и распущу войско, и его самого, улестив, приведу к тебе, и тогда осудишь его за все содеянное».
Возвратился царь, а сын мой Анадан пришел ко мне и, поцеловав меня, сказал: «Будь здоров, отец мой Акир! Вот царь мой прислал меня к тебе и велел передать так: “Будь благословен, Акир, ибо угодил мне сегодня и показал войско мое, как я тебе повелел. И предстал я во всей славе перед послами Фараоновыми. Ты же сам ко мне приди”». И по этому повелению распустил я воинов и с сыном своим Анаданом отправился к царю.
Увидев меня, сказал царь: «Ты ли это пришел, Акир, советник мой и мудрец мой? Я тебя возвысил и прославил, а ты войско поднял против меня». И, сказав так, отдал мне те грамоты. И увидел я, что почерк похож на мой и запечатаны они моим перстнем. Когда же прочел я их, то подкосились ноги мои и отяжелел язык мой. И воззвал я к мудрости своей и не обрел ее, ибо охватил меня великий ужас. И тогда сын мой Анадан, которого я же представил царю, обратился ко мне со словами: «Старец безумный! Почему же не отвечаешь царю? Вот теперь по деяниям твоим и воздается тебе!» И так сказал мне сын мой Анадан: «Вот что приказал царь: руки твои да будут связаны, ноги твои — окованы, и потом отсекут голову твою от тела твоего и отнесут на сто локтей от тела твоего и повергнут в прах». И, услышав волю царя, упал я, и поклонился ему, и сказал: «Господин мой, царь! Вовеки будь жив! Как можешь меня погубить, не выслушав моего оправданья? Но видит Бог, что не виновен я перед царем моим. Пусть же свершится суд твой, повели лишь, чтобы казнили меня в доме моем и чтобы погребено было тело мое».
И приказал царь передать меня в руки мужа, с которым издавна связывала нас любовь, и приставил воинов своих, и отправил меня на казнь. Я же послал в дом свой, чтобы предупредили жену мою: «Выйди мне навстречу и возьми тысячу девиц из рабынь моих, не познавших мужа, и одень их в шелка и в парчу, чтобы оплакали меня, ибо осужден я царем на смерть. И прикажи, чтобы приготовили пир для домочадцев моих, и пусть соберутся они в доме моем, чтобы я, придя в дом свой, вкусил с ними яств и испил вина и потом уже принял бы смерть». И сделала все жена моя, как я ей приказал. И пришли мы, и встретили нас, и вошел я в дом свой, и расставлены были яства, и стали все пить и угощаться, и, перепившись, улеглись спать.
И тогда я, Акир, застонал из глубины сердца моего и, обратившись к другу своему, которому царь поручил меня казнить, сказал: «Взгляни на небо, побойся Бога, вспомни в этот час, что многие годы связывала нас дружба, вспомни, как царь, Синагрипов отец, велел мне тебя казнить, и был осужден ты, но я спас тебя, установив твою невиновность, и сохранил тебе жизнь до той поры, пока не вспомнил о тебе царь. А вот теперь прошу тебя, раз уж предан я в твои руки, и ныне молю: не погуби меня, но спаси, как и я тебя спас, сжалься надо мною, а царя не бойся. Есть муж в моей темнице по имени Арпар, с виду он похож на меня и обречен на смерть. Так сними с меня одежды мои, и одень его в них, и изведи его из темницы, и возвести друзьям своим, и когда будут приближаться они, отсеки ему голову и отнеси ее на сто локтей, как приказал тебе царь».
И когда он услышал эти слова мои, запала скорбь в душу его и сказал мне: «Страшусь я суда царского, как мне ослушаться его? Но за любовь твою ко мне сделаю так, как ты сказал. Говорится в Писании: “Если любит друг друга своего, то положит душу свою за него”. И я теперь спасу тебя. А если узнает царь, то погибну с тобой». И сказав так, взял одежды мои, и одел в них Арпара, и вывел его, и объявил друзьям своим: «Видите, вот казню его». И еще до того, как подошли они, отсек тому голову и отнес ее от тела на сто локтей. И не узнал никто, что это был не я, а подумали, что моя то голова.
Разнеслась по всей земле Адорской и Наливской весть, что казнен Акир-мудрец. И тогда друг мой и жена моя приготовили мне убежище в земле: четыре локтя в длину, четыре в ширину, четыре в глубину, и принесли мне туда хлеб и воду. И пошел друг мой и возвестил Синагрипу-царю, что «казнен Акир, как ты повелел». И все люди, услышав об этом, возрыдали, и жены их горевали, и говорили все: «Акир Премудрый, мудрец земли нашей, казнен, а был он — стена городов наших, а теперь казнен, словно преступник. Отныне нам такого больше не найти».
И тогда сказал царь сыну моему Анадану: «Иди в дом, оплачь отца своего, а когда минут дни скорби, возвратишься и придешь ко мне». И пришел сын мой Анадан в дом мой, но не стал печалиться и вовсе не вспоминал о смерти моей, но, напротив, собрал музыкантов и песенников в доме моем и стал пировать с пышностью и веселием. И рабов моих истязал — стал казнить их казнями страшными и мучить лютыми муками. И этого ему было мало, но и к жене моей стал приставать, требуя, чтобы она отдалась ему. И я, Акир, лежал в тьме и могильном мраке, слышал, что творит сын мой Анадан в дому моем, и вздыхал от сердечной муки, и не мог ничего поделать. Иссохло все тело мое от бед, которые я видел. А потом друг мой пришел навестить меня. И влез он ко мне, сел подле меня и стал утешать. И сказал я другу своему: «Когда выйдешь ты отсюда, то помолись за меня Богу». И сказал я так: «Свят ты, Господи, и справедлив и истинен. И вспомни ныне о рабе своем, и изведи из темницы этой, на тебя возложил надежду свою. Когда саном я обладал, то быков упитанных и баранов жертвовал тебе, Владыка. И вот теперь, словно мертвец, в земле погребен и не вижу света твоего. Ныне, Господи Боже, вспомни обо мне, выведи меня изо рва этого, услышь молитву эту, с которой обращаюсь к тебе».
Когда же узнал египетский царь Фараон, что Акир убит, то возрадовался радостью великою. И отправил Фараон к царю Синагрипу грамоту, написав в ней так: «От египетского царя Фараона Адорскому и Наливскому царю, радоваться! Хочу построить дом между небом и землей. Так пришли же ко мне искусного строителя, пусть сделают и устроят все так, как мне угодно. И на другие мудреные вопросы мои пусть ответит. Если мне пришлешь такого искусника, который все сможет сделать, что ему ни скажу, то трехлетние дани свои пришлю тебе. Если же не найдешь такого мудрого мужа или не сможет он ответить на мои вопросы, то пришлешь мне трехлетние доходы своей земли». И когда прочли грамоту эту перед царем Синагрипом, то созвал он мудрецов своей земли и прочел перед ними грамоту, присланную Фараоном. И сказал им царь: «Кто из вас пойдет в Египетскую землю к царю Фараону и сумеет достойно ему ответить?» И отвечали ему мудрецы земли его: «Ты сам, царь, ведаешь: в дни царствования твоего и в дни отца твоего во всех трудных делах помогал премудрый Акир. А сейчас вот сын его Анадан, наученный им всей премудрости книжной, пусть он и идет». Как услышал это Анадан, возопил во весь голос: «Господин мой, царь! То, о чем Фараон просит, одни боги смогут совершить, а как же смогут люди?»
Услышав это, очень опечалился царь, и сошел с престола своего золотого, и оделся в грубые одежды, и начал стенать в горе: «О, как же погубил тебя, Акир, премудрый книжник земли моей, юнца послушав! В один час погубил тебя! А теперь не смогу найти равного тебе, кого бы послать к Фараону. Где теперь найду тебя, о Акир! И как это я, не раздумывая, погубил тебя!» Когда услышал друг мой эти слова царевы, пал ниц, поклонился царю и сказал ему: «Кто не исполнит повеления господина своего, тот повинен в смерти. Нарушил я, царь, приказ твой, и прикажи ныне, чтобы меня казнили: ибо ты повелел мне погубить Акира, а я спас его, и он жив». И воскликнул царь в ответ: «Говори же, говори, спаситель мой! Если говоришь ты правду и представишь мне Акира живым, то одарю тебя — дам сто кентинариев злата, тысячу — серебра, и пять одеяний, расшитых золотом, подарю тебе». И друг мой в ответ сказал царю: «Поклянись мне, царь, что не накажешь ничем его за ту провинность, в которой обвинен он ныне! Если же еще в чем перед тобой провинится, то тогда пусть сам и ответит за дела свои». И поклялся ему царь, и в тот же час послал за Акиром и повелел его привести.
И я, Акир, предстал пред царем, и пал ниц перед царем. И отросли волосы на голове моей ниже бедер моих, и борода моя ниспадала ниже груди. И тело мое в земле иссохло. Ногти мои уподобились когтям орла. Как увидел меня царь, восплакал плачем великим, и устыдился царь вида моего, ибо прежде очень чтил меня. И потом обратился ко мне царь со словами: «О Акир! Не я виноват, но все сын твой Анадан — это он оклеветал тебя». И я в ответ сказал царю: «Господин мой, царь! Раз уже я вижу лицо твое, то уже не помню никакого горя». И отвечал мне царь: «Иди сейчас в дом свой, и пробудь там сорок дней, и тогда снова придешь ко мне».
И я, Акир, пошел в дом свой и пробыл там сорок дней. И изменило вид свой тело мое, и снова стал я таким, каким был прежде, и пришел к царю. И сказал мне царь: «Слышал ли ты, Акир, что писал египетский царь нам, в Адорскую и Наливскую землю, и что все люди, услышав об этом, испугались и покинули дома свои?» И сказал я в ответ: «Господин мой, царь! В дни царства твоего я так поступал: если бывал в чем-либо повинен человек, то приходил к тебе и оправдывал его. И когда услышали люди о казни моей и о том, что нет больше такого их заступника, тогда все разбежались. А ныне повели, царь, пусть возвестят людям, что Акир жив и снова предстоит царю, и, услышав обо мне, все возвратятся. А о послании, которое написал тебе Фараон, не печалься, ибо я пойду и отвечу ему, и трехлетние дани с земли его получу и принесу тебе». Как услышал все это царь, пришел в радость великую, и созвал мудрецов земли своей, и поднес мне дары богатые, и друга моего, который избавил меня от смерти, посадил выше всех вельмож своих.
Тогда я, Акир, послал к домочадцам своим и наказал им: «Найдите мне двух орлиц и вскормите их. И скажите сокольничим моим, чтобы научили их взлетать вверх. И изготовьте клетку, и отыщите среди домочадцев моих умного мальчика, и посадите его в клетку, (носимую) орлицами. И научите их взлетать (с клеткой), а мальчика научите кричать: “Несите известь и камни, уже строители готовы”. А к ногам орлиц привяжите веревку».
И сделали слуги мои все так, как я повелел. И после этого возвратились жители Адорской и Наливской земли в свои дома. Я сказал: «Теперь отправляй меня, царь, пойду я к египетскому царю Фараону». Послал меня царь, и взял я с собою воинов своих, и когда пришел в страну Фараона, то, еще не дойдя до его города, приказал принести орлиц и увидел, что все сделано так, как я и хотел. И вошел в город, и послал к Фараону, и сказал: «Возвестите царю Фараону: “Писал ты некогда к Синагрипу-царю, требуя: «Пошли ко мне мужа, который бы ответил на всякое слово мое, о чем бы я ни спросил», и вот он прислал меня”». И приказал царь указать мне место, где я могу остановиться. И приказал ввести меня к себе, и приветствовал я царя. И обратился ко мне царь и спросил: «Каково имя твое?» И не назвал ему имени своего, а сказал: «Имя мое Обекам, я один из конюхов царских». Когда услышал Фараон слова мои, то пришел в ярость и сказал так: «Разве я хуже царя твоего, что он шлет ко мне своих конюхов? Да с тобой мне и говорить-то не о чем». И отпустил меня царь в пристанище мое, и сказал мне: «Придешь завтра и тогда ответишь на вопрос мой. Если же не отгадаешь загадок моих, тогда отдам тело твое птицам небесным и зверям земным».
И наутро повелел мне царь предстать перед ним. Сам он сел на своем престоле золотом, одевшись в одеяние червленое, а вельмож своих одел в разноцветные одежды. И когда предстал я перед ним, сказал мне царь: «Обекам! Скажи мне сейчас: на кого похож я и на кого похожи вельможи мои?» И отвечал я царю: «Ты, царь, подобен солнцу, а вельмож своих уподобил лучам солнечным». Услышал слова мои царь и, помолчав, сказал мне: «Обекам! Поистине мудр царь твой, что прислал тебя, ибо отгадал ты». И другие загадки также предложил мне: то уподоблял себя луне, а вельмож своих — звездам, то уподоблялся дереву, а вельможи его — цветущей траве. И много подобных загадок предложил он мне, и я их отгадал.
И наконец сказал мне царь: «Обекам! Писал я царю твоему, чтобы построил мне дворец между небом и землей». Тогда повелел я, и принесли мне обученных орлиц. И на глазах у царя и всех приближенных его выпустил я орлиц в поднебесье и мальчика с ними. Когда же взлетели орлицы, то закричал мальчик, как его научили: «Вот строители готовы! Несите же камни и известь». И тогда сказал я царю: «Прикажи, царь, пусть принесут камни и известь, чтобы не мешкали мастера!» Но возразил мне царь: «Кто же может на такую высоту поднять?» А я ответил царю: «Я мастеров отправил, а если ты камня и извести не подашь им, то это не наша вина». И не смог мне царь ничего ответить. (А мальчик кричал:) «Вот уже строители готовы, так несите же камни, и плиты, и глину». Они же не могли поднять ни камней, ни плит, ни глины. И я, Акир, взяв палку, стал их бить, и обратилась в бегство дружина Фараонова и бояре его. И видя это, разгневался на меня Фараон и сказал мне так: «Сам чародействуешь, а людей моих избиваешь без повода. Кто же может поднять туда камни и глину?» И сказал ему так: «Я не чародействую, но ты сам поручил мне заняться таким небывалым делом. Если бы захотел царь Синагрип, то в один день два дворца построил бы, и то ему не диво: что хочет, то и сделает». И сказал мне Фараон: «Оставим дело это с постройкой дворца». И добавил: «Иди в пристанище свое и приходи рано утром».
И я пришел рано утром и вошел к Фараону, и сказал он мне: «Акир, разреши мне такую задачу: когда кони твоего повелителя ржут в Адорской и Наливской земле, то наши кобылы жеребят рожают в нашей земле». И как только услышал я эти слова, вышел от Фараона и велел отрокам своим: «Поймав живого хорька, принесите мне». И отроки, отправившись, поймали живого хорька и принесли мне. И приказал я им: «Бейте его, пока вся Египетская земля того не услышит». И начали отроки мои избивать его. Люди же, услышав об этом, сказали Фараону: «Акир буйствует на наших глазах: оскорбляет наших богов, перед нашими жертвенниками бесчинствует». Как услышал об этом Фараон, призвал меня к себе и сказал мне: «Зачем ты на наших глазах издеваешься над нашими богами?» И ответил так Фараону: «Будь жив вечно! Но хорек этот великое зло причинил, а не малое. Царь мой Синагрип подарил мне петуха, и того ради подарил мне его, что больно он петь горазд. Когда я захочу, в тот час и поет, и просыпаюсь я, и иду пред очи своего повелителя. И за все время я ни разу не опоздал. А в эту ночь твой хорек добежал до Наливской и Адорской земли, отгрыз петуху моему голову и вернулся сюда». И сказал мне Фараон: «Вижу, что состарился ты, Акир, и умом поглупел: от Египта до Адорской земли тысяча и восемьдесят верст, так как же хорек мог дойти туда за одну ночь, отгрызть голову твоему петуху и вернуться назад в ту же ночь?» И ответил я ему так: «А я так слышал, что когда в Адорской земле кони ржут, то здесь твои кобылы жеребят рожают. Но ты же говоришь, что от Египта до Адорской земли тысяча и восемьдесят верст». Услышал Фараон слова мои и удивился.
И сказал мне Фараон так: «Отгадай такую мою загадку. Есть одно бревно дубовое, а на том бревне двенадцать сосен с тридцатью колесами, а на каждом колесе по две мыши – одна черная, а другая белая». И ответил я ему так: «То, о чем ты спрашиваешь меня, в Наливской земле и в Адорской даже конюхи знают». И так сказал ему: «То, что называешь ты бревном, это год, а далее говоришь, что двенадцать сосен на нем, так это двенадцать месяцев в году. А что ты говоришь про тридцать колес, то тридцать дней в месяце, а что называешь двумя мышами – одна белая, а другая черная – так это день и ночь».
И так мне сказал Фараон: «Акир! Свей мне две веревки из песка, длиною по пять локтей, а толщиной – в палец». И сказал я ему: «Прикажи ключникам своим, пусть вынесут мне такую же веревку из дома, тогда и я по ее образцу совью». И сказал мне Фараон: «Не слушаю я возражений твоих, и не совьешь мне такой веревки, тогда и не отнесешь дани египетской своему царю». Потом я, Акир, пораскинул умом своим, пошел в храм фараонов и провертел в стене его дырочку на солнечной стороне, так чтобы палец в нее входил. И тогда позвал я всех и сказал Фараону: «Пошли отроков своих, чтобы сложили веревку эту, а я другую тем временем совью». Как увидел это Фараон, посмеявшись, сказал мне так: «Сегодня приходи ко мне, Акир, всем ты взял перед Богом, и рад я, что увидел тебя живого, что наставил ты меня своими мудрыми словами». И потом устроил мне Фараон пир великий, и дал мне трехлетнюю дань с Египта, и почтил меня, и отпустил меня к моему царю Синагрипу.
И вернулся я к царю, и когда услышал он о моем приходе, то вышел мне навстречу, и устроил великий праздник, и посадил меня выше всех вельмож своих, и сказал мне: «Акир! Все, что хочешь, то дам тебе. Проси же у меня!» И сказал я ему так: «Царь мой, прошу я тебя, чтобы сокровища свои, которыми хочешь ты наградить меня, отдал ты Набугинаилу, другу моему: тот сохранил мне жизнь. И дай мне сына моего Анадана, я ведь учил его мудрости своей и поведал ему знания свои, а теперь вижу, что забыл он слова мои прежние и всю мудрость».
И потом приказал царь, и привели его ко мне. И сказал мне царь: «Вот племянник твой Анадан, отдается в руки твои, да что тебе по душе, то и сделай с ним, ибо никто не посмеет отнять его из твоих рук».
И потом я, Акир, взял сына сывоего, и привел его в дом свой, и возложил на него цепь железную девяти кентинарей весом, и руки его вложил в колодки, и на шею ему привязал деревянный обруч, и нанес ему тысячу ударов по спине и тысячу по животу. И посадил его под крыльцом своим, и дал ему хлеба и воды сколько потребно, и поручил стеречь его отроку своему, по имени Анабугил. И приказал ему так: «Если я, выходя из дому или входя в него, скажу что-либо Анадану, то ты все это записывай». А потом я начал говорить Анадану, сыну своему:
«Кто не слышит ушами своими, тот шеей своею пусть слушает». И на это Анадан так мне ответил: «Так зачем же племянника взял вместо сына?» Я ответил так: «Я посадил тебя на престоле почетном, а ты меня сверг на землю с моего престола. И лишь потом спасла меня невиновность моя от задуманного тобою зла. Был ты для меня, сын, как змея, которая, увидев иглу, ужалила ее, и сказала ей игла: “Ужалила меня, а я ведь тебя острее”. Был ты для меня, сын, словно коза, которая стала есть красную траву, и сказала ей трава: “Зачем же поедаешь меня? Когда ты умрешь, чем же станут шерсть твою красить?” Отвечала траве коза: “Потому-то я и ем тебя при жизни своей, ибо когда я умру, то, выкапывая корни твои, начнут окрашивать ими мою шерсть”. Был ты для меня, сын, как тот человек, который выстрелил в небо, и стрела та до неба не долетела, и только согрешил перед Богом. Был ты для меня, сын, как тот, кто, увидев друга своего замерзающим, принес и вылил на него кувшин воды холодной. Так знай же: если и будет свиной хвост длиною в семь локтей, то и тогда не сможет сравняться с хвостом коня. Если и будет свиная щетина мягче бумаги, то все равно не смогут из нее бояре одежды сшить. Сын мой, так думал я, что ты займешь мое место, и дом мой наследуешь, и богатство мое, и имущество мое сохранишь, но Бог не захотел, чтобы свершилось твое злоумышление, и не послушал злых намерений твоих. Подобен, сын мой, ты тому хищному зверю, который встретил осла и сказал ему так: “Здоров ли ты, пришедший сюда?” И ответил ему осел: “Тому я желаю здравия, кто ноги мои не крепко спутал, чтобы мне тебя больше и не увидеть”. Сын мой, лежал как-то силок на песке, и подошел к нему заяц и сказал: “Что делаешь здесь?” И отвечал ему силок: “Кланяюсь Богу”. И сказал ему заяц: “А что держишь во рту своем?” И ответил силок ему: “Ломоть хлеба держу”. И потом приблизился заяц, хотел взять ломоть, и запуталась в силке нога его. И сказал заяц: “Если ломоть этот такой коварный, то молитв твоих никогда не послушает Бог”. Сын мой, уподобился ты оленю, который, бодая скалу, рог свой сломал. Сын мой, был ты у меня, словно котел с прикованными золотыми кольцами, а дно его не избавится от черноты. Сын мой, ты был словно пахарь, который вспахал поле и посеял на нем двенадцать мер. И сказал пахарь полю своему: “Не добыл на тебе большего, а что посеял, то и собрал”. Был ты для меня, сын, словно пес, который зашел в теплый дом погреться, а когда согрелся, стал на хозяина своего лаять. Уподобился ты, сын мой, свинье, которая пошла с боярами мыться в баню, а как дошла до лужи, то и улеглась в ней, и сказала боярам: “Вы идите в баню мыться, а я здесь хочу помыться”. Был ты для меня, сын, как то дерево, которому сказали: “Хочу тебя срубить”. Оно же отвечало: “Если бы не было меня в руках твоих, то никогда бы ты не пришел ко мне”. Сын мой, был ты, словно птенец, который упал из гнезда на землю, и подбежал к нему хорек, и сказал ему: “Если бы не я, то худо было бы тебе”. И ответил ему птенец: “Если бы не я, то что бы ты ел?” Был ты мне, сын, словно вор, которому сказали: “Брось воровство свое”. И ответил им: “Если были бы у меня глаза из золота, а руки из серебра, то и тогда не оставил бы своего промысла”. Сын мой, видел я, как приведут овцу из стада резать, и если не настал еще срок убоя, то отпускают назад, чтобы увидела она ягняток своих. Сын, не видел я жеребенка, который бы погубил мать свою. Сын мой, всем, что есть на свете сладкого, тем я тебя кормил, а ты подстроил мне, что я и хлеб свой ел в подземелье; и я поил тебя старым вином, а ты не давал мне и воды напиться вволю; и я умащивал тебя дорогими маслами, а ты тело мое в подземелье иссушил; я тебя вырастил, словно сосну, а ты жаждал увидеть гроб с костями моими. Сын мой, я видел в тебе крепость свою и говорил сам себе: “Если враги придут, то войду в нее и там обрету свою силу”. А ты, увидев врагов, бросил меня в руки их. Был ты, сын мой, словно крот, который лег на солнце, и орел прилетел и схватил его».
И ответил мне сын мой Анадан, и сказал так: «Недостойно тебя, Акир, господин мой, далее говорить слова подобные, но пощади меня! Когда человек согрешит перед Богом, то простит его Бог. И ты также меня прости: навоз после коней твоих буду убирать, либо свиней твоих пасти буду». И ответил ему так: «Был ты, сын мой, словно дерево явор, росло оно над рекой, и ягода, что на нем вызревала, вся падала в реку. И пришел к дереву хозяин его и сказал: “Хочу тебя срубить”: И ответило дерево: “На следующий год вишни на мне вырастут”. И так сказал хозяин ему: “Своей ягоды не вырастив, можешь ли ты чужую ягоду на себе вырастить?” Сын мой, говорили волку: “Что ты ходишь следом за овечьим стадом, а пыль от него летит тебе в глаза?” Он же отвечал им так: “Пыль от стада овечьего на здоровье глазам моим”. Сын мой, волчонка отдали учиться чтению и сказали ему так: “Скажи — аз, буки”. Он же отвечал: “Ягнята, козлята”. Сын, из того, чему я тебя обучил, ты все и обратил против меня. И Бог против такого, а кто добро творит, тому и благо будет, я прав останусь, а тебя, за твои злоумышления, погубит он. Ослиную голову положили на золотое блюдо, и упала она на землю, в пыль. И сказали ей так: “Не видишь ты, где благо для тебя, если с почетного места падаешь в пыль”. Сын мой, как говорится в притчах: “Кого родил, того сыном звать, а кого за деньги приобрел, того холопом зови”. Бог, который вернул меня к жизни, тот и будет между нами судьей».
И тогда надулся Анадан, словно кувшин, и разломился пополам.
Кто добро делает, тому и благо будет, а кто под другом своим яму копает, тот сам в нее и упадет.
Отзывы о сказке / рассказе: