Рассказ об Ибрахиме и юноше: Сказка

Рассказывают также, что Ибрахим, сын Исхака [582], говорил: «Я был всегда предан Бармакидам. И однажды, когда я сидел в своем жилище, в ворота вдруг постучали, и мой слуга вышел и вернулся и сказал: «У ворот красивый юноша, и он просит разрешения войти».

И я позволил, и вошел ко мне юноша со следами болезни и сказал: «Я уже долгое время стараюсь встретиться с тобой, и у меня есть до тебя нужда». — «А какая?» — спросил  я. И юноша вынул триста динаров и, положив их передо мной, сказал: «Прошу тебя, прими их от меня и сочини мне напев на двустишие, которое я скажу». — «Произнеси его мне», — сказал  я. И юноша произнес…«

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Когда же настала шестьсот девяносто седьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что когда Ибрахим сказал юноше: «Произнеси мне это двустишие», — юноша произнес:

«Аллахом молю: о глаз, мне печень терзающий,

Слезою ты погаси печали волнение.

Судьба в числе тех, кто нас хулит за любимую,

И мне не видать ее, хоть в саван я завернусь«.

«И я сочинил ему напев, похожий на причитание, — говорил Ибрахим, — и спел его, и юношу покрыло беспамятство, а потом он очнулся и сказал: «Повтори!» И я стал заклинать его Аллахом и сказал: «Боюсь, что ты умрешь». — «О, если бы так было!» — воскликнул юноша. И он не переставал унижаться и умолять, пока я не пожалел его и не повторил напева. И юноша вскрикнул ужасным криком, и я подумал, что он умер и стал поливать его розовой водой, пока он не очнулся и не сел. И я восхвалил Аллаха и, положив перед ним его динары, сказал: «Возьми свои деньги и уходи от меня!» — «Мне нет в них нужды, — ответил юноша, — и тебе будет еще столько же, если ты повторишь напев».

И моя грудь расширилась для денег, и я сказал юноше: «Я повторю, но только с тремя условиями: первое — чтобы ты остался у меня и поел моего кушанья, чтобы укрепить твою душу; второе — чтобы ты выпил вина, которое удержит в тебе сердце, и третье — чтобы ты мне рассказал твою историю».

И юноша сделал это и сказал: «Я человек из жителей Медины. Я вышел прогуляться и шел по дороге к альАкику [583] вместе с моими братьями, и увидел девушку, среди других девушек, подобную ветке, покрытой росою. И они оставались под тенью, пока день не окончился, а затем ушли, и почувствовал я в сердце раны, медленно заживающие. И я вернулся и стал распытывать о ней, но не нашел никого, кто бы знал ее, и заболел от горя. И я рассказал мою историю одному родственнику, и он сказал мне: «Не беда! Дни весны не кончились, небо скоро начнет дождить, и тогда она выйдет, и я выйду с тобой, и делай то, что ты хочешь».

И успокоилась моя душа, и когда аль-Акик потек и люди вышли, я тоже вышел с моими братьями и родственниками, и сели мы в том же месте и просидели минуту, как девушки уже прибежали. И я сказал одной девушке из моих родственниц: «Скажи той девушке:»Говорит вон тот человек: «Отличился поэт, который сказал такой стих:

«Метнула она стрелу, пустившую сердца кровь,

Ушла и оставила в нем раны и шрамы«.

И девушка пошла к ней и сказала это. И она молвила: «Скажи ему:»Отличился тот, кто ответил таким стихом:

«Со мной то же самое. Терпи же, быть может, мы

Душе исцеление увидим и помощь«.

И я не стал больше говорить, боясь позора, и поднялся, и девушка поднялась, и я последовал за нею, и она меня увидела. И я узнал, где ее жилище, и она стала ходить ко мне, и я стал ходить к ней, и это участилось и сделалось явным, и ее отец узнал об этом. А я все старался встретить девушку и пожаловался моему отцу, и он собрал наших родных и отправился к отцу девушки, желая посвататься за нее. «Если бы это явилось ко мне прежде, чем он ее опозорил, — сказал отец девушки, — я бы, наверное, согласился, но дело стало известно, и я не таков, чтобы подтвердить речи людей».

И я повторил юноше песню, — говорил Ибрахим, — и между нами возникла дружба. И потом Джафар ибн Яхья устроил прием, и я явился, по обычаю, и спел ему стихи юноши, и Джафар пришел в восторг и спросил меня: «Горе тебе, чья это песня?» И я рассказал ему историю юноши, и он приказал мне поехать к нему и привести его. И я отправился к юноше и привел его, и Джафар заставил повторить эту историю. И когда юноша рассказал, Джафар воскликнул: «Ты под моей защитой, пока я не женю тебя на ней!»

И душа юноши успокоилась, и он остался с нами, и когда наступило утро, Джафар поехал к ар-Рашиду и рассказал ему эту историю, и халиф нашел ее прекрасной. И он велел нам всем явиться и приказал повторить песню и выпил под нее, а затем он велел написать письмо правителю аль-Хиджаза, чтобы тот с почетом доставил к нему отца женщины и ее семью и не скупясь бы тратил на них.

И прошло малое время, и они явились, и ар-Рашид велел привести отца девушки. И когда тот явился, приказал ему выдать свою дочь замуж за юношу и дал ему сто тысяч динаров, после чего он вернулся к своей семье. И юноша был одним из сотрапезников Джафара, пока не случилось то, что случилось [584], и тогда юноша вернулся со своей семьей в аль-Медину, да помилует Аллах великий души их всех!«

Рассказ о везире Ибн Мерване и юноше

Рассказывают также, о счастливый царь, что везирю Абу-Амиру ибн Мервану [585] подарили мальчика из христиан (не падали взоры на когонибудь более прекрасного!), и заметил его аль-Мадик анНасир и спросил у его господина: «Откуда у тебя этот?» — «Он от Аллаха», — отвечал Абу-Амир, и ан-Насир сказал ему: «Разве ты пугаешь нас звездами и хочешь взять нас в плен лунами?» И везирь извинился перед ним. И затем он постарался собрать подарок и послал его ан-Насиру с этим мальчиком и сказал ему: «Будь частью этого подарка; если бы не необходимость, моя душа не согласилась бы отдать тебя». И он написал и послал с ним такие два стиха:

«Владыка мой, вот луна отправилась к небесам,

А небо достойнее луны, чем земля, поверь.

Душой ублажаю вас, хотя дорога душа;

Не видел я никого, душою кто ублажал«.

И это понравилось ан-Насиру, и он одарил везиря большими деньгами, и власть Абу-Амира укрепилась.

А потом подарили везирю девушку, одну из достойнейших женщин земли. И испугался везирь, что донесут об этом ан-Насиру, и тот ее потребует, и будет с ней такая же история, как с мальчиком. И он собрал подарок еще больший, чем первый, и отослал его с девушкой…«

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Шестьсот девяносто восьмая ночь

Когда же настала шестьсот девяносто восьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что везирь Абу-Амир собрал подарок еще больший, чем первый и отослал его, а с ним и девушку, и написал такие стихи:

«Владыка — вот солнце (а луна была первою)

Идет, чтобы с месяцем они повстречались.

Вот, жизнью клянусь я, встреча, счастье несущая.

Так будь с ними в Каусаре [586] и в райских селеньях.

Аллахом клянусь, им нет по прелести третьего,

Тебе же по власти нет над миром второго«.

И удвоилась власть везиря у ан-Насира, а потом ктото из его врагов донес ан-Насиру, что у него сохранился остаток любви к мальчику и что он всегда предается воспоминаньям о нем. И ан-Насир сказал доносчику: «Не болтай языком, не то я заставлю отлететь твою голову!» — и написал везирю от имени мальчика записку, в которой стояло: «О мой владыка, ты знаешь, что ты был для меня единственным, и я всегда с тобою благоденствовал. И если я теперь у султана, то все же хочу уединиться с тобою. Но я боюсь ярости царя; придумай хитрость, чтобы вызвать меня от него». И Насир послал эту записку с маленьким мальчиком и наказал ему сказать: «Эта записка от такого-то, и царь никогда с ним не говорил».

И когда Абу-Амяр прочитал записку и евнух наврал ему, он почуял яд в напитке и написал на обороте письма такие стихи:

«Пройдя испытания судьбы, подобает ли

Мужам рассудительным бежать в чащу львиную?

Нет, я не из тех, чей ум любовь одолеть могла,

И ведомы хорошо мне речи завистников.

Хоть был ты моей душой, послушно я дал тебя,

И как же душа вернется, тело покинувши?«

И когда ан-Насир прочитал ответ, он удивился догадливости везиря и не хотел больше слушать доносчиков на него. И потом он спросил везиря: «Как ты выпутался из сетей?» И тот ответил: «Мой ум не опутан сетями любви».