Из москвы в «Москву»
Быстро растут у нас города, и Москва растёт не по дням, а по часам. Светлана росла так же быстро, как её город. Давно ли она в детский сад ходила, а подросла — пошла в школу, стала пионеркой. А потом и комсомолкой.
Не раз спрашивали Светлану:
— Кем ты хочешь быть, когда станешь взрослой?
Светлана думала и отвечала так:
— Не знаю.
И правда, она не знала. Потому не знала, что на самом деле ей хотелось сразу два дела делать. Одно дело — людей лечить. А другое — никогда не расставаться с ребятами. Светлана очень любила с малышами возиться!
Но подросла Светлана, и оказалось, что одно дело другому не помеха…
Чего только не видела Светлана, пока в школе училась! Летом по лесам бродила и в полях цветы собирала. В речках купалась — в больших и маленьких, и в море, когда в Артеке жила. На Медведь-гору с ребятами залезала и мчалась в автобусе по кривым крымским дорогам. А совсем недавно с братишкой на вертолёте летала — с самого неба на Москву смотрела.
Всё видела, да, оказывается, не всё…
Слева — горы и справа — горы. Впереди — горы и позади — горы. Между ними петляет, шумит по камням быстрая речка. Под ней — тоже горы. Рядом с речкой вьётся дорога. Настоящая, покрытая асфальтом. Как в Москве. И под ней — горы.
Разве такое бывает?
Бывает.
Горы высокие — до неба. На них лежат облака и снег. И облака и снег белые, а над ними — голубое небо и солнце. Одно облако опустилось ниже снега и зацепилось за верхушки сосен. Там лес. Он почти чёрный. Зато ниже леса на солнце зеленеют ещё не успевшая выгореть трава и кустарники.
Горы наступают на дорогу своими рыжими боками, и каменными выступами, и отвесными скалами с деревцами на макушках.
Но дорога вьётся! То вниз, то вверх. То влево, то вправо. То чуть назад, то снова вперёд. Как речка.
Нет, никогда раньше Светлана не видела таких гор. И по дорогам таким не ездила.
Вместе с ней в кузове грузовика едут два старика киргиза в мохнатых чёрных шапках и старушка. В ногах у старушки лежат два барана. Шерсть у них густая, пыльная, выгоревшая на солнце. Бараны лежат спокойно, тихо — смотрят в борт грузовика. Будто бы всю жизнь только и совершали такие путешествия.
— Откуда ты едешь, такая светленькая да молоденькая? — полюбопытствовала старушка.
Она ласково глядела на худую, в синей кофточке Светлану, на её светлые, растрёпанные на ветру косы.
— Из Москвы, бабушка, — ответила Светлана. — Только не маленькая я. Уже девятнадцать скоро. Я работать еду.
— Да, не маленькая, — согласилась старушка. — Далеко Москва, далеко. Она вздохнула. — Работать-то кем собираешься? А на Тянь-Шань почему потянуло из Москвы?
— Медицинской сестрой буду работать, — ответила Светлана. — Я курсы окончила. После школы. А о Тянь-Шане я много хорошего слышала. У меня товарищ здесь работает. Вот и попросилась на работу в ваши края…
Старушка одобрительно кивнула головой и что-то сказала по-киргизски своим соседям. Старики тоже одобрительно кивнули и улыбнулись.
— И далеко едешь? — опять поинтересовалась старушка.
— В селение Кырк-Кыз, — ответила Светлана.
— В Кырк-Кыз?
Старушка словно обрадовалась. Она вновь о чём-то перемолвилась по-киргизски со стариками.
Светлана никак не могла понять, о чём это они. Лишь услышала в незнакомой речи несколько раз повторенное слово: «Москва».
— Повезло тебе, доченька! — заключила старушка опять по-русски. — В Кырк-Кызе недалеко тебе от Москвы будет. Как дома окажешься!
— О чём вы, бабушка? — не поняла Светлана.
— Приедешь — сама поймёшь. Обрадуешься!
В глазах старушки светились лукавые огоньки. И старики киргизы не скрывали удовольствия. Только Светлана никак не могла догадаться, чему они радуются, о чём говорят.
Машина всё мчала и мчала их дальше — в горы.
Вот и Долон — самый высокий перевал. И вновь дорога побежала вниз вверх, влево — вправо, чуть назад и вновь вперёд.
А когда Светлана приехала на место, и верно обрадовалась. Кто бы мог подумать, что она попадёт из Москвы да в Москву!
Поздно вечером села она писать письмо домой. И начала его словами: «Шлю вам привет из далёкой горной „Москвы“! Да, из „Москвы“! Так называется колхоз, в котором я буду теперь жить и работать…»
Своя школа
Председатель колхоза «Москва» Бабаев, увидев Светлану, удивился:
— О-о! Какая большая!
И правда, рядом с ним Светлана казалась большой. На голову выше Бабаева, а может, и больше.
Бабаев — маленький, круглый, с бритой головой, в тесной гимнастёрке. Ноги у него кривые, как у джигита. Весь он словно колобок. И передвигается, как колобок: не идёт, а катится.
— В самый раз приехала, — сказал председатель. — До занятий всего месяц остался. Ведь ты в школе хочешь работать? Хочешь! Школу мы сейчас новую строим. Хорошая школа! Одно слово — интернат! Довольна будешь…
Светлана поблагодарила председателя.
— А в школу я сейчас пойду, — сказала она. — Посмотрю, где медицинский кабинет.
— Жакши! Хорошо! — одобрил Бабаев. — По арыку иди — к месту придёшь.
Шумный арык тянулся вдоль главной улицы аила.
Пошла Светлана по арыку. Шла, шла, наконец попала на стройку.
— А школа здесь где будет? — спросила Светлана у маленькой девочки с пятью чёрными косичками.
Глаза у девочки раскосые, щёки яблоками, лицо круглое, улыбается:
— Вот она, школа. Мы сами строим.
— И ты строишь? — поинтересовалась Светлана.
— И я, — подтвердила девочка. — Я тоже здесь учиться буду в третьем классе.
Пошла Светлана по стройке. Стройка большая. Сразу пять домов строится. И классы в них будут, и комнаты для жилья, и физкультурный зал, и мастерские, и столовая. Всё это строить колхозникам и учителям помогают ребята — старшие и младшие.
— А медицинский кабинет где будет? — спросила Светлана.
Директор школы, которого звали Асаном, пошутил:
— Смотря для кого кабинет. Если для своего человека…
— Для своего, — в тон ему ответила Светлана. — Я тоже буду с вами школу строить.
— Раз так, жакши! Хорошо! Самую лучшую комнату под ваш кабинет дадим! — весело пообещал Асан.
Весь месяц Светлана провела на стройке. Вместе со всеми.
А пришёл сентябрь, начались занятия в новой школе-интернате. Светлана надела белый халат — пришло время её работы. Только теперь для неё школа была не просто новой, а ещё и своей. Ведь и она эту школу строила!
Гульнар
Обычно ребята редко сами заходили в медицинский кабинет. Ну, если кто палец порежет или нос разобьёт, тогда другое дело. Тут хочешь не хочешь, а пойдёшь. А так — нет. Приходилось Светлане самой по очереди вызывать ребят: проверять их здоровье.
И только третьеклассница Гульнар каждый день забегала к Светлане сама.
Утро настаёт, ещё занятия не начались, а Гульнар уже тут как тут. Приоткроет дверь кабинета и скажет:
— Здравствуйте, Светлана Петровна!
После занятий опять прибежит:
— Можно?
— Можно, Гульнарочка. Заходи, — скажет ей Светлана.
Гульнар заходит, садится на стул. Сидит, смотрит на Светлану внимательными глазами и спрашивает:
— А это что? А это? А вон то зачем?
Светлана занимается своими делами, а заодно отвечает Гульнар на её вопросы. Какие лекарства бывают. Каким бинтом лучше голову забинтовать, а каким ногу или руку. Какая пробирка для чего служит. Какие бывают шприцы.
Посидит Гульнар, послушает и убегает.
— До свиданья, — говорит. — Спасибо! До завтра!
— До свиданья, Гульнарочка, — скажет Светлана. — Мы с тобой и сегодня ещё не раз увидимся.
Время шло.
Светлана начала замечать, что к ней и другие девочки стали сами заходить. И из третьего класса, и из пятого, и из восьмого. И тоже садятся, смотрят, вопросы задают. Видно, интересуются.
А иногда спросят о чём-нибудь, а потом добавят:
— А вот Гульнар нам говорила…
Поняла Светлана, в чём дело. Значит, Гульнар не только сама её работой интересуется, а и другим девочкам рассказывает про всё, что узнает.
— А не хочешь ли, Гульнарочка, — спросила однажды Светлана, по-настоящему заниматься? И других девочек можно позвать. Приходите раз в неделю, я буду вам всё объяснять.
— Очень хочу, — призналась Гульнар. — И другие девочки хотят. Чтоб потом врачами стать.
— Вот и договорились, — обрадовалась Светлана. — А врачом я тоже хочу стать. Поработаю года три-четыре, а потом и в институт…
Желающих заниматься нашлось много. Светлана организовала две группы. Одну — из младших девочек. Другую — из старших.
Ну, а в младшей группе теперь не только девочки занимаются. Третьеклассник Ашир вместе с девочками слушает, как разбитые коленки лечить. Ему это особенно полезно знать. Уж очень часто Ашир коленки разбивает.
Но сам Ашир никак в этом не признаётся.
— Совсем я и не из-за коленок! — говорит он. — Я врачом хочу стать, как Гульнар!
Ослик и лошадь
В школе-интернате ребята не только учатся, а и живут. Делают уроки, едят, играют, спят. Врача в школе-интернате пока не было, и потому дел у Светланы хватало. Она и прививки делала, и рецепты на лекарства выписывала, и следила за чистотой и порядком в школе.
Больше ста ребят было в школе — и мальчишек и девчонок. Да только в колхозе ребят куда больше. Пока они ещё не все учиться начали. Те, кому нет семи лет, в школу не ходят. Но сегодня не ходят, а завтра станут старше пойдут.
Вот и решила Светлана: «Чтобы были эти ребята и в школе здоровыми, надо сейчас за их здоровьем следить».
Она посоветовалась с врачами в районном центре.
Врачи похвалили:
— Правильно!
Стала Светлана после работы по домам аила ходить. Не по всем, а там, где есть малыши. Одному прививку сделает, чтобы корью не болел. Другому рыбий жир посоветует пить, чтоб сильным был. Третьему вкусные витамины даст.
А по воскресеньям Светлана отправлялась на дальние пастбища.
Где только не разбросаны колхозные юрты! И в долинах, где коровы и лошади пасутся. И на горных склонах, где отары овец гуляют. И на берегах бурных речек. И почти в каждой юрте вместе со взрослыми живут малыши. Один другого меньше.
Немало тропок и дорог исходила Светлана. И все пешком.
— Возьми коня! Нет горной девушки без коня! — советовал ей председатель Бабаев.
— Не надо. Я так, — отговаривалась Светлана, а сама думала: «Сроду на лошади верхом не ездила. И не сяду на неё. Страшно».
— Лучше нашу лошадь возьмите, — предлагал ей директор школы Асан. Любую выбирайте! Как ветер быструю!
— Лошадь для меня не годится. Плохой из меня джигит, — шутила Светлана. — Если бы мне ослика предложили, взяла бы.
Шутки шутками, но пришла как-то утром Светлана в школу, а её Гульнар с осликом дожидается.
— Светлана Петровна, вот вы ослика хотели, я привела, — сказала она. Чтобы вам не тяжело было ходить. И седло у него и уздечка… Так папа наказал.
И верно, маленький серый ослик с белым пятном на лбу стоит возле крыльца, смотрит на Светлану задумчивыми глазами.
Хотела Светлана отговориться, да ничего из этого не вышло.
— Нет! Нет! Нет! Папа наказал — берите! — настаивала на своём Гульнар. — Насовсем! Он теперь ваш.
Что делать, пришлось взять.
«Интересно, как только я на него сяду?» — думала Светлана.
Она дождалась конца занятий. Посмотрела в окно — ослик стоит, и ребят на школьном дворе не видно. Значит, можно попробовать.
Светлана сняла халат и вышла во двор. Ослик стоит. Ближе подошла стоит, не убегает. Погладила ослика по голове. Ничего. Не возражает ослик.
«Будь что будет!» — решила Светлана и села на ослика. Ослик послушался.
— Н-но! — сказала Светлана и дёрнула ослика за ремешок.
«Для начала до дому доеду», — подумала она.
Ослик спокойно двинулся с места. Сначала к воротам, потом на улицу. И опять всё хорошо. Светлана обрадовалась.
Теперь уж она и по сторонам смотрела, не только на загривок ослика. Прохожим кланялась.
— Добрый день, сестрица! Здравствуйте! — отвечали ей прохожие.
Вот и её дом.
— Стоп! Приехали! — сказала Светлана и натянула ремешок.
Но ослик почему-то не остановился. Он продолжал идти по главной улице вдоль арыка.
Светлана ещё сильней натянула ремешок. И опять ослик не послушался.
— Миленький, остановись, пожалуйста, — уговаривала Светлана ослика. Мне домой нужно. Понимаешь, домой?
Ослик качал головой, будто соглашался, но не останавливался.
Так проехали они добрую половину улицы. И тут ослик вдруг перешагнул через арык и стал.
«Да это же дом Гульнар, — сообразила Светлана. — Вот почему он не слушался».
Ей было не по себе.
«Если соскочить с ослика, — думала Светлана, — что люди скажут: испугалась! Ничего себе, взрослая, да ещё медсестра! С ослом справиться не может!»
Не слезая с ослика, Светлана повернула его в обратную сторону:
— А теперь давай назад, к моему дому.
Ослик послушался. Двинулся в обратную сторону. Но не тут-то было. Возле Светланиного дома он опять не остановился. Прошёл по знакомой дороге и свернул в школьный двор.
Как ни уговаривала Светлана ослика, ничего не помогало.
На другой день повторилось то же самое. И на третий. И на пятый.
Видно, ослик привык ходить от своего дома до школы и обратно и никак не хотел признавать незнакомой остановки.
Пришлось Гульнар и её отцу перевоспитывать ослика, прежде чем он понял: хочешь не хочешь, а надо слушаться новую хозяйку.
Теперь слушается.
Правда, за это время и Светлана привыкла к ослику. И не только к ослику. Она сейчас и на лошадь не боится сесть.
И, когда Светлана приезжает верхом на самые отдалённые пастбища, табунщики и чабаны уже ждут её, встречают возле юрт:
— Добрый день, сестрица! Здравствуйте!
Вожатая
В третьем классе произошло важное событие. Октябрят приняли в пионеры. И Гульнар стала пионеркой. И Ашир. И другие ребята.
Утром Гульнар прибежала к Светлане похвалиться:
— Здравствуйте, Светлана Петровна! А у меня галстук…
— Поздравляю, Гульнарочка, — ответила Светлана. — И галстук вижу и то, что ты причёску свою изменила.
У Гульнар теперь вместо пяти тонких косичек были две толстые.
— Как у вас, — сказала она. — Я уже большая. А скажите, Светлана Петровна, вы хотите у нас вожатой быть?
Светлана улыбнулась:
— Какая же из меня вожатая, Гульнарочка?
Гульнар убежала в класс и говорит ребятам:
— Давайте просить, чтоб к нам Светлану Петровну вожатой назначили.
— Давайте, — согласились ребята. — Она очень хорошая!
А после третьего урока Светлану вызвали к директору.
— Вы пионеркой были? — спрашивают её.
— Была. И галстук свой сохранила, — отвечает она.
— Слышали мы, что вы хотите быть вожатой в третьем классе.
— Я? — удивилась Светлана. — А кто вам это сказал?
— Да все говорят…
Светлана смутилась:
— Вдруг не справлюсь, да и киргизского языка я не знаю.
— Язык — дело наживное, — сказал директор. — И ребята наши все по-русски хорошо говорят.
На другой день Светлана пришла в третий класс: сбор новых пионеров проводить.
— А вы тоже пионеркой были? — спросил Ашир. — В Москве?
— Была. Меня даже на Красной площади в пионеры принимали.
— Счастливая вы! — сказали ребята.
— А комсомольское поручение вам уже дали? — поинтересовалась Гульнар и хитро рассмеялась.
— Дали. Уж не ты ли сказала, что я очень хочу быть вожатой? Что-то ты, Гульнарочка, хитро улыбаешься.
— Да просто так, — сказала Гульнар.
— Ну, а всё-таки?
— А потому, что нас послушались, — призналась Гульнар. — Мы сказали, что никого, кроме вас, в вожатые не хотим. И вышло по-нашему! Правда, хорошо?
Песня
Как-то раз в колхозном клубе был концерт. Сначала на сцене выступали ребята. Гульнар пела. Другие девочки танцевали. Ашир на комузе играл.
Светлана сидела в зале вместе с председателем Бабаевым и директором школы Асаном.
— Нравится, как мои ребята выступают? — спросила Светлана председателя.
— Нравится, но впереди ещё лучше будет, — пообещал Бабаев и почему-то хитро подмигнул Светлане. — Человек к человеку тянется, а песня — к песне.
И вдруг Светлана услышала, как её вызывают на сцену:
— А сейчас попросим выступить нашу дорогую сестрицу Светлану Петровну.
Светлана так и обомлела: «Как это! Что же мне делать на сцене?»
— Если стрела ломается, плохая это стрела. А ты хорошая девушка! — подтолкнул её Бабаев. — Не бойся. Поёшь ты складно, я слыхал. Спой!
— Когда я пела? — удивилась Светлана, ещё больше краснея.
— Дома, — напомнил Бабаев. — Я мимо шёл, слыхал.
— Так это я для себя…
— А теперь для всех. Разве можно хорошую песню себе оставлять!
Пришлось Светлане идти на сцену. Вышла она, в зал посмотрела. Люди ждут, хлопают, смотрят на неё добрыми глазами.
Светлана села за рояль и запела знакомую с детства русскую песню про берёзку.
Хорошо получилось. Светлане долго хлопали.
— Подвели, вы меня, — сказала Светлана председателю, садясь на своё место.
Теперь, правда, она и сама не жалела, что так вышло.
— Зачем подвёл! Выручил! — смеялся Бабаев.
А в это время на сцену вышел старый аксакал с редкой седой бородкой. Он был в белом бешмете с прямым воротником и в шапке, обшитой мерлушкой.
— Наш лучший чабан и лучший певец Асан-аке, — объяснил директор школы.
Старик ударил по струнам комуза и запел удивительно молодым голосом.
Слов песни Светлана не понимала. Но она слышала, как в песне льётся горная река, как летят брызги, как поют птицы.
— О чём он поёт? — шёпотом спросила Светлана у директора школы.
— О-о! О многом, — сказал директор. — О нашем аиле, который стар, как горы Тянь-Шаня, и молод, как годовалый жеребёнок. О том, как в давние времена жили в нашем аиле сорок девушек — сорок красавиц, но не было у них счастья и радости и как бросились они с высокой горы в ущелье. С той поры наш аил называется Кырк-Кыз, что значит «сорок девушек». Но сейчас другая жизнь пришла в аил. Не сорок девушек, а куда больше живут теперь в аиле: киргизские девушки — красивые, как мак на наших полях, как персики в наших садах; украинские девушки — красивые, как стройные тополя на улицах нашего аила; русские девушки — красивые, как нежные берёзки в наших горных лесах. Вот о чём поёт старый Асан-аке! Это и про тебя песня.
Юрта в саду
Высоко в горах находится колхоз «Москва». Но когда попадёшь в него, то и не почувствуешь, что ты в горах. По одну сторону аила тянется большое, ровное, как стол, поле. Бегут по полю сразу пять речек и сливаются в одну.
За полем лес. Хоть и не высокий, да настоящий, лиственный. Растут там и клёны, и тополя, и ольха, и берёза, и рябина…
А с другой стороны аила — тоже поля: пшеничные, кукурузные, маковые. По ним ходят комбайны и тракторы, гудят машины, наполненные зерном.
И только слева и справа, впереди и позади темнеют высокие гряды гор.
Улицы аила ровные, и дома на них стоят ровно в ряд, как школьники на линейке. Дома из глины. Есть старые, а есть новые. Старые — с плоскими крышами, с маленькими окошками. Ну, а новые — побелены, и крыши на них железные или черепичные, и окна в них светлые.
Дома окружены невысокими глиняными заборами — дувалами. Подойдёшь к дувалу, и всё видно. Что возле дома делается, что в саду.
У всех есть в аиле дома, да не все в них жить привыкли. Аил — не пастбище, а всё равно возле некоторых домов юрты стоят. Маленькие и большие. Летние и зимние. Из верблюжьего войлока, с тундуком наверху — отверстием для выхода дыма. Как дом ни хорош, а иному старику в юрте лучше. Привыкли старики жить и кочевать в юртах — не хотят спать в доме.
Вот и у Ашира рядом с новым домом стоит юрта. Прямо в саду, между двумя персиковыми деревьями. Там бабушка и дедушка живут. А мама с папой и Ашир в доме.
Бабушка и дедушка тоже в дом заходят. И едят там, и радио слушают. А спать в юрту уходят.
Но однажды вот что случилось.
Как-то на перемене пришла Светлана к третьеклассникам. Хотела посмотреть, вышли ли ребята в коридор, чтобы класс проветрить. Видит: все ребята вышли, а Ашир не вышел. Глаза у него блестят, лоб покрылся испариной.
— Уж не захворал ли ты? — забеспокоилась Светлана. — Дай-ка лоб попробую.
Попробовала, и верно: у Ашира температура. Градусник поставила температура высокая. Кашляет Ашир, нос у него мокнет.
Светлана уложила Ашира у себя в кабинете, дала ему лекарство от простуды.
Вечером к Аширу отец с матерью пришли. Увидели сына в чистой, тёплой постели, рядом медсестру, успокоились:
— Ничего, поправишься. Вон как за тобой ухаживают!
Ушли. Часа не прошло, как прибежала в кабинет старушка, бабушка Ашира:
— Отдай нашего верблюжоночка! Пусть дома лежит!
— Нельзя, бабушка, — попыталась возразить Светлана. — У мальчика температура. Завтра доктор приедет.
А бабушка и слышать ничего не хочет:
— Не говори так, побойся аллаха. Разве бездомный наш верблюжоночек, чтобы тут лежать? Не сирота. Сколько джигитов вырастили, все дома болели. Отдай!
Спорили они, спорили, но всё без толку. Светлане бы настоять на своём! Но побоялась она старую женщину обидеть.
Бабушка забрала Ашира. Домой привела — и прямо в юрту.
Родители Ашира хотели возразить, да не решились. Побоялись старую мать обидеть.
Положили Ашира в юрте на подстилку, накрыли одеялами, бараньим салом накормили.
Утром Светлана пришла проведать Ашира. Увидела его в юрте, испугалась:
— Что же вы наделали! Сквозняк здесь, ночь холодная была! Простудите мальчика ещё больше.
Бабушка что-то колдовала возле внука и даже не посмотрела на Светлану. Возле головы Ашира стояло несколько плошек с кумысом. Видно, он и от кумыса отказался.
Стала Светлана слушать больного, а у него в груди хрипит хуже вчерашнего. И температура не спадает.
Светлана сделала укол, чтобы температуру снизить, а когда врач приехал, пришлось санитарную машину вызывать.
— У мальчика был грипп, — сказал врач, — а теперь воспаление лёгких началось. Простудили вы его за ночь в юрте.
Тут уже и бабушка ничего не могла возразить: отправили её «верблюжоночка» в больницу.
Через три недели вернулся Ашир домой.
Пришёл он в школу — и сразу к Светлане:
— Уж не сердитесь на бабушку за эту юрту! Старенькая она. Думала лучше сделать…
— А я не сержусь на бабушку, — сказала Светлана. — Я на себя сержусь. Если бы не отпустила тебя домой, то и в больницу ты не попал бы! В другой раз умнее буду!
Перепёлка
В один из ясных осенних дней гуляли ребята во дворе школы. И Светлана тут же была. Вдруг раздался крик Гульнар:
— Летят, летят, перепёлки летят!
Ребята бросили играть и стали смотреть в небо. Видят, две перепёлки. То ли они из жарких стран на Тянь-Шань летят, то ли, наоборот, с Тянь-Шаня в полёт отправились… Отбились, наверно, от стаи.
Вдруг одна перепёлка зацепилась за провод, взмахнула крыльями и камнем полетела вниз.
— Светлана Петровна! Перепёлка разбилась! — закричали ребята, хотя Светлана стояла рядом и сама всё видела.
Когда Гульнар подбежала к дереву, возле которого упала перепёлка, там уже стояло несколько ребят. Ашир держал в руках птицу. Он протянул её Гульнар и сказал:
— Бери, ведь это ты первой увидела её.
Гульнар обрадовалась.
— Только осторожнее держи, — наставительно сказал Ашир, — а то у неё крыло разбито и ей больно.
Перепёлку принесли к Светлане в кабинет. Никогда ещё у Светланы не было такого больного! Пришлось перепёлке лечить крыло, а потом и клетку доставать, и кормить пернатую больную. Правда, кормить перепёлку ребята помогали.
Вокруг клетки хлопотали все третьеклассники: и Гульнар, и Ашир, и другие ребята. Один воду в блюдечко нальёт, другой хлебных крошек насыплет, третий мух наловит и прямо с руки перепёлку кормит. А она не боится. Видно, привыкла.
Все старались угостить свою подшефную чем-нибудь вкусным. А одна первоклассница даже хотела дать ей шоколадную конфету, но Ашир не разрешил:
— Что перепёлка — девчонка? Она — птица и не ест конфет.
…Незаметно прошла неделя.
— Ну, а теперь, ребята, пора нам выпустить нашу перепёлку на волю: она уже совсем здорова, — предложила Светлана.
— Жалко отпускать, — сказал Ашир. — Уж пусть бы она у нас жила…
— Тебе хорошо так говорить, — возразила Светлана. — А каково перепёлке! Если бы тебя, например, когда ты в больнице был, оставили там жить навсегда? Как? Согласился бы?
— И правда, давайте лучше выпустим, — согласился Ашир.
Гульнар взяла из клетки перепёлку, и все вышли во двор. Перепёлка встрепенулась, повернула голову к ребятам и важно прошлась по ладони Гульнар. Потом не спеша почистила перышки и легко соскочила на сухую, выжженную солнцем землю.
Ребята стояли тихо и молча ждали, в какую сторону полетит перепёлка.
А перепёлка взмахнула крыльями, вспорхнула на дерево и оттуда посмотрела на ребят.
— Привет! — крикнул Ашир.
— Привет! — поддержала его Гульнар.
В ту же минуту перепёлка легко поднялась с дерева и, набирая высоту, скрылась за домом.
Ребята побежали на занятия. А когда кончились уроки и настало время обеда, Гульнар вдруг закричала:
— Смотрите, смотрите! Наша перепёлка вернулась.
И верно, над школьным двором пролетала перепёлка. Может, это была и другая перепёлка, но ребятам показалось, что это их знакомая. Наверное, они правы. Ведь не должна же перепёлка забывать тех, кто спас её от беды!
Слова гор
Плохо человеку без дела. И без друзей настоящих плохо.
Стала Светлана вожатой — дел у неё прибавилось. И друзей стало больше. Каждую свободную минуту она теперь с ребятами проводит…
Воскресным утром пришла Светлана с пионерами в ущелье. На ослике привезли ведро белой краски и кисти.
Ущелье глубокое. По бокам — горы. Одна — Тигровой называется, другая горой Старого архара. Склоны ущелья покрыты зелёным ковром трав, диким чесноком и кустарником. Говорят, раньше здесь тигры водились и медведи. А сейчас только орлы кружатся над одинокими деревцами в поисках добычи. Авось куропатка попадётся или перепёлка, а может, и лисица встретится.
Через ущелье проходит большая дорога. Едут по ней в обе стороны машины. Зерно везут и книги. Овощи и игрушки. Яблоки и одежду. Да мало ли какие ещё грузы!
— А теперь за дело! — сказала Светлана.
Стали ребята мелкие камни собирать вдоль дороги. Набрали целую кучу. Очистили от земли, в роднике помыли, на солнце просушили. Потом Гульнар и другие третьеклассники взяли в руки кисти и покрасили каждый камешек в белый цвет.
Опять просушили камни и вновь покрасили, чтобы краска не смывалась и камни видно было издали.
— Можно начинать? — спросила Гульнар, когда всё было готово.
— Можно, — сказала Светлана, — да осторожно: чтоб ровно было и без ошибок!
— Мы грамотные, — пошутила Гульнар.
Ребята разошлись влево и вправо от дороги.
Камешек за камешком начали складывать на зелёных склонах гор большие русские и киргизские буквы. Буква к букве — слово получается. Слово к слову — целое предложение:
«Слава людям труда!»
Ещё слово к слову — другое предложение:
«Привет от колхоза „Москва“!»
И ещё:
«Слава нашей Родине!»
Несколько часов трудились Светланины ребята. Все трудились, и вожатая с ними. Один ослик отдыхал — щипал возле родника травку.
А когда закончили работу, отправились домой. Отсюда до аила Кырк-Кыз рукой подать. Если напрямик по горным тропкам идти, так час ходу…
Едут по ущелью машины в одну сторону и в другую. Грузовики спешат, автобусы, «Волги», «Москвичи», «Запорожцы», «Победы». Путники верхом на лошадях и осликах трусят.
Смотрят люди по сторонам, а на склонах гор крупными белыми буквами слова выложены.
— Хорошие слова говорят горы! — замечают пассажиры.
И верно.
А ещё о хороших делах школьников говорят слова гор. Ведь слова эти складывали лучшие ребята — пионеры.
Орлёнок
Отец купил Аширу велосипед. Настоящий, двухколёсный. «Орлёнок» называется.
Привёз Ашир велосипед в школу. Девочкам стал показывать:
— А у меня велосипед!
— Хороший, — согласилась Гульнар. — Дашь прокатиться?
— Я ещё сам не накатался, — сказал Ашир. — Ведь это мой велосипед.
Ашир — к мальчишкам:
— А у меня велосипед!
— Хороший, — согласились мальчишки. — Дашь прокатиться?
— Я ещё сам не накатался, — сказал Ашир. — Ведь это мой велосипед.
Тут Ашир заметил вожатую:
— Светлана Петровна, а у меня велосипед!
— Хороший, — согласилась Светлана. — Но плохо, что ты ребятам не даёшь на нём прокатиться.
— А я ещё сам не накатался, — сказал Ашир. — Ведь это мой велосипед.
Весь день катался Ашир на своём велосипеде. И на переменах катался, и после уроков… Очень ему хотелось показать всем, как он здорово сидит на седле и управляет рулём. Только ребята почему-то совсем не обращали на Ашира внимания.
Обиделся Ашир. К Гульнар подъехал:
— А почему ты не просишь, чтоб я прокатил тебя? Хочешь?
— Не хочу, — сказала Гульнар. — Это твой велосипед, ты на нём и катайся.
Ашир к мальчишкам:
— Хотите прокатиться?
— Нет, — сказали мальчишки. — Это твой велосипед, ты на нём и катайся.
Обиделся Ашир ещё больше, соскочил с велосипеда и побежал к Светлане:
— А почему они не хотят кататься на велосипеде? Я им предлагаю, а они не хотят.
— И правильно делают, — сказала Светлана. — Ты же сам всем говорил, что это твой велосипед и ты сам ещё не накатался.
Почесал Ашир затылок, подумал и говорит:
— Я больше так не буду!
— Что — не будешь? — переспросила Светлана.
— Жадным не буду, — пояснил Ашир.
— Тогда другое дело, — сказала Светлана. — Пойдём к ребятам.
А через несколько минут во дворе школы уже все ребята по очереди катались на велосипеде. И Ашир с ними.
— Хороший велосипед! — говорили ребята. — И название у него хорошее «Орлёнок»!
Настоящая помощь
Давно уже в колхозе «Москва» так повелось: надо что-то строить — все люди на работу выходят.
Начали строить в колхозе новую конюшню. Пришли на стройку все свободные от работы колхозники. И Светлана пришла на стройку, чтобы вместе со всеми работать.
В это время ребята уроки сделали — стали свою вожатую искать.
— Она на стройке, — сказали им.
Пришли ребята на стройку. Стоят, смотрят, как взрослые работают.
Тут как раз грузовики приехали с кирпичами. Шофёры, чтобы времени зря не терять, стали сами сбрасывать кирпичи на землю. Кирпичи ложились кучей, и некоторые бились.
— Так нельзя бросать кирпичи, — сказал Ашир, — они все побьются.
— Верно. Их лучше по одному складывать, — поддержала его Гульнар.
— Так одни шофёры до вечера не разгрузят машины, — согласился кто-то из мальчишек. — Долго им придётся работать.
Светлана услышала этот разговор и сказала:
— Вы, вместо того чтобы рассуждать, лучше помогли бы!
— И правда, давайте поможем! — предложила Гульнар.
— Давай! — согласился Ашир.
— Поможем! — закричали остальные ребята.
Стали они помогать шофёрам. Снимают с машин по одному кирпичу и на земле аккуратно складывают. Кирпичи не бьются, и работа пошла веселее.
В это время старшие ребята пришли на стройку. Остановились они около машин: смотрят, как шофёры и младшие работают.
— Так нельзя разгружать кирпичи, — сказал кто-то из старших. — Надо по цепочке кирпичи передавать.
— По цепочке, конечно, быстрее, — поддержал его второй.
— А так, как они работают, и за час не управиться, — сказал третий.
Ашир услыхал этот разговор и говорит:
— Вы, вместо того чтобы рассуждать, лучше помогли бы!
— И правда, давайте поможем! — предложил один из старшеклассников.
— Давай! — согласился второй.
— А что! Поможем! — поддержал третий.
Стали все работать вместе. Построились цепочками — передают кирпичи из рук в руки. Быстро проходит каждый кирпич по цепочке и на землю ложится. Хорошо получается, аккуратно. Не бьются кирпичи, и ребята не скучают.
Получаса не прошло, как разгрузили ребята машины.
— Ну, вот и хорошо! — сказала Светлана.
— Теперь мы конюшню быстро построим, — добавил один из шофёров. — Не на словах, на деле помогли!
Волки и кумыс
Чем ближе была зима, тем чаще слышала Светлана разговоры о волках. Поговаривали, будто в соседнем аиле волки задрали белую верблюдицу, а на Долоне волчья стая растерзала трёх лошадей, отставших от табуна. И ещё…
В общем, чего только не говорили!
Сама Светлана никогда с волками не встречалась. Ну, разве что в Зоопарке…
И вот однажды…
Светлана возвращалась с дальнего пастбища. Она торопилась. Время было позднее. Уже стемнело. А в горах и подавно темно. Хорошо хоть, что её небольшая мохнатая лошадка сама знает дорогу: она безошибочно ступает по земле, минуя валуны и ямы.
Впереди Светланы болтался чемоданчик с инструментами, привязанный к луке седла.
— Чу! Чу! — погоняла она лошадь по-киргизски.
Наконец показалась долина. Ещё один перевал, и покажутся огни колхоза. Большая часть пути осталась позади.
Неожиданно лошадь заржала и прибавила ходу.
«Почему? — удивилась Светлана. — Может, почуяла что?» Она прислушалась. Где-то слева на склоне горы блеяли овцы. Раньше их здесь не было. Часа четыре назад Светлана ехала этой же дорогой и никаких овец не видела.
Светлана подняла голову. Туманная луна холодно освещала край холма, на котором сгрудились овцы. Наверное, целая отара. Но где же юрта чабана? Юрты не было.
Лошадь опять заржала. И тут, словно в ответ ей, на склоне послышались вой и лай.
«Волки!» — подумала Светлана.
Вой повторился.
Светлана вгляделась в темноту. На фоне редкого кустарника, метрах в десяти от отары, маячили две волчьи фигуры. Волки подвывали, то ли глядя на луну, то ли вниз, на тропинку.
Теперь уже у Светланы не было никаких сомнений.
«Ружья нет! Да всё равно стрелять не умею, — пронеслось у неб в голове. И ещё слышанное где-то в детстве: — Волки не нападают сами на человека».
Всё же она хлестнула лошадь.
Лошадка перешла на рысь и, сбивая камни, влетела на последний перевал.
— Чу! Чу! — шептала Светлана, гладя гриву лошади.
Где-то позади ещё слышалось завывание, но вскоре и оно стихло.
У Светланы отлегло от сердца. Показались огни аила.
Но вдруг она вспомнила об отаре: «Волки определённо подбираются к ней. А чабана нет…»
Ей стало стыдно и страшно. «О себе подумала, спаслась, а как же овцы? Что делать? Сказать, но кому?»
Лошадка принесла Светлану прямо к школьной конюшне. Светлана бросилась к домику директора:
— Асан Шукурбекович, скорей! Там волки!
К счастью, у директора был в гостях брат. Мужчины схватили ружья и вывели из конюшни лошадей:
— Поехали!
По пути Светлана рассказала всё, что видела в долине.
— Бывает, бывает, — подтвердил Асан. — Куда чабан только девался, непонятно…
Через несколько минут они были уже на перевале.
— Вот там, — показала Светлана на лежащий впереди холм. Она остановила свою лошадь. — Я здесь подожду.
Мужчины спустились в долину и слезли с лошадей. Светлана видела, как они сняли ружья и стали подниматься по склону холма. Сердце у неё стучало, как маятник, по спине пробегал неприятный холодок.
Подул ветер, горы окутал туман. Теперь Светлана уже ничего не видела. Наверное, мужчины подобрались к кустарнику, где скрывались волки.
«Выстрелят — услышу», — подумала она.
Но выстрелов почему-то не было.
И вдруг Светлана услышала голос Асана:
— Сестрица, скорей! Спускайтесь к нам!
Светлана взяла лошадку под уздцы и спустилась по тропке в долину.
— Идите, не бойтесь! — ещё раз крикнул Асан. Он ждал у склона, где были привязаны лошади. — А теперь пошли наверх, — добавил он, беря из Светланиной руки поводок. — Я познакомлю вас с этими волками…
— Вы шутите? — спросила Светлана.
— Не шучу, не шучу. И брат там наверху…
Они взобрались по отлогому склону, обошли стороной кустарник и оказались на площадке, где паслись овцы. Их было много — сотни две или три. Овцы спокойно дремали, прижавшись друг к дружке. Лишь несколько крупных баранов стояло в стороне, внимательно поглядывая на пришельцев.
— Что всё это значит? — не без робости спросила Светлана, озираясь по сторонам.
— А то, что мы пойдём сейчас к чабану в юрту кумыс пить, — весело сказал Асан. — Не отпускает старик без угощения.
Юрта оказалась с противоположной стороны холма.
«Поэтому я её и не видела», — сообразила Светлана.
— Вот они, ваши волки, — сказал Асан, подходя к юрте. — Они не хуже чабана своё дело знают.
Возле юрты стояли две огромные мохнатые овчарки с высунутыми языками.
— А я-то… — хотела сказать Светлана, да замолчала, только покраснела до ушей.
— Не беда, — поддержал её Асан. — Молоденькой куропатке и воробей беркутом кажется. А встречи с волками у вас ещё будут. Не горюйте.
— Нет, уж лучше не надо, — призналась Светлана.
Они вошли в юрту. Здесь было тепло. Приятно пахло дымком кизяка. Старый чабан налил всем по полной пиале кумыса:
— Кумыс храбрость даёт, красавица! Кто кумыс пьёт, сильным будет, как Манас! На здоровье!
Светлана выпила пиалу кумыса. Чабан подлил ей ещё. Теперь и правда она чувствовала себя хорошо. Про волков никто больше не вспоминал, и смущение прошло.
— Вы уж, пожалуйста, не рассказывайте никому, — шепнула Светлана директору. — А то ребята мои узнают, стыдно…
— Что узнают? — удивился Асан. — Сели на коней, приехали к хорошему человеку в гости, пьём кумыс. Всё нормально! Жакши! А больше ничего и не было!
Почему не помечтать!
Светлана часто получала письма. Из дому — от родителей и от братишки. И не из дому — от подруг своих, что разлетелись, словно птицы, по всей стране. Одни работают, другие учатся, а третьи и то и другое делают.
А однажды пришло Светлане письмо не из дому и даже не из города какого-нибудь, а с берегов озера Иссык-Куль. Письмо необычное — с фотографией!
Поставила Светлана фотографию у себя дома на стол. Дом у неё теперь хороший — из саманного кирпича, побелённый, с черепичной крышей и деревянным полом.
Как-то вечером пришли к Светлане в гости её пионеры: они часто заходят — то книжку новую почитать, то рассказ интересный от Светланы услышать. Пришли, увидели фотографию. Любопытно! Моряк стоит на палубе военного корабля. На корабле номер.
— Это кто, Светлана Петровна? — поинтересовался Ашир.
— Мой старый товарищ — военный моряк, — объяснила Светлана. — Были мы когда-то с ним вместе в детском саду, а потом в школе учились. Виталием его зовут.
— Такой большой — в детском саду? — удивилась Гульнар.
— Тогда он маленьким был, меньше вас, — улыбнулась Светлана. — И я была маленькой. Виталик уже в те годы моряком хотел быть, и мы с ним даже поспорили. Мне тоже хотелось быть капитаном. А вот стала медсестрой…
— И хорошо! — подтвердила Гульнар.
— А я и не жалею, — призналась Светлана.
— А теперь он моряк? Настоящий? — спросил Ашир.
— Настоящий. Плавает на корабле. Скоро офицером будет. Вот в гости к себе зовёт…
— И вы поедете, Светлана Петровна? — забеспокоилась Гульнар. — Не уезжайте.
— Нет, сейчас не поеду, Гульнарочка, — пообещала Светлана. — Напишу ему письмо, что никак не могу. На кого же я вас оставлю?
— Вы ему напишите, Светлана Петровна, чтобы он к нам в колхоз приезжал, — посоветовал Ашир.
— Обязательно напишу! — пообещала Светлана.
— А если он не может приехать, — добавила Гульнар, — так напишите ему, Светлана Петровна, что мы к нему в гости приедем. И тогда он покатает нас на своём корабле по озеру Иссык-Куль. Ведь оно большое, как море. Вам одной, без нас, уезжать нельзя, а с нами можно. Правильно?
— И это напишу, — пообещала Светлана.
Написала она Виталию, как ребята советовали. Всё слово в слово.
Может, так и будет?
Почему не помечтать!..
Наша Сейдеш
Пришла в горы большая зима. Ветрами загудела, завыла метелями, загрохотала снежными обвалами. Долины занесло снегом, горы полысели, тропки прихватило морозами.
Медленнее поползли машины по горной дороге. Отары овец ушли на зимние пастбища. Там ещё есть трава и снега не очень глубоки.
Был полдень, когда Светлана выехала верхом из колхоза «Москва» в районный центр. Нужно было получить медикаменты, побывать в больнице, зайти в райком комсомола. Дел на добрых два часа, да ещё дорога. Как раз бы до темноты и вернуться!
Оделась Светлана тепло, по-зимнему. Шубу натянула, валенки, шапку-ушанку. Шёл крупный снег. Было морозно, но не очень. Без ветра и холод нипочём.
Светлана проехала по улицам аила, миновала поле и лесок и выехала на главную дорогу. Лошадь шла осторожно. Под ногами — накатанный шинами и полозьями снег; того и гляди, оступишься, поскользнёшься.
Машины сегодня попадались редко. Дорога выглядела безлюдной.
«Видно, где-нибудь обвалы были», — подумала Светлана.
В первом же ущелье её встретил пронизывающий ветер. Снег вился в воздухе, словно раскрученный жгут. Он больно хлестал в лицо, бил по глазам. По земле мела позёмка. Голова и бока лошади покрылись инеем. Лошадь недовольно фыркала и опускала морду к ногам.
Среди гор висели низкие серые тучи. Вершины скрывались где-то над ними.
«Может, зря я в такую погоду поехала? — подумала Светлана. — Как бы бурана не было…»
Но вот она проехала один поворот и ещё один, и её сомнения стали рассеиваться. Дорога пошла под уклон. Ветер стих. Посветлело небо. Открылись вершины гор, покрытые снегами.
Слева от дороги лежала глубокая пропасть. Теперь Светлана ехала, прижимаясь к правой стороне, к скалам. Но вскоре пришлось сойти с лошади. Дорога круто метнулась вниз. Лошадь начала скользить и дважды чуть не упала на задние ноги.
«Здесь немного пройду пешком, а там опять сяду», — решила Светлана.
Она взяла лошадь за поводок и пошла вниз. Мимо, тяжело пыхтя и гремя цепями, проехал встречный грузовик с досками.
Шофёр подмигнул Светлане:
— Не свались!
В лощине дорога делала крутой поворот влево, огибая выступ чёрной, будто вымазанной дёгтем, скалы. За ней, с противоположной стороны лощины, лежало большое ущелье. Летом там бурлила быстрая горная речка.
Сейчас ущелье не казалось большим. Снег засыпал его на добрую треть, скрыв под собой и речку и кустарник. Только телеграфные столбы уныло поднимали над снежной целиной свои перекладины.
Дорога теперь поднималась чуть-чуть вверх, и Светлана собралась уже сесть в седло.
Но вдруг до её уха донёсся чей-то далёкий, гулкий крик. Кричали как будто со стороны ущелья.
«Может, показалось?» — Светлана остановила лошадь и прислушалась. Где-то завывал ветер. Наверное, в горах, далеко.
Но вот среди свиста ветра опять послышался крик. Эхо разнесло его по лощине, повторив несколько раз. Теперь уже трудно было понять, откуда кричат.
Светлана осмотрела всю лощину. Наконец вновь повернулась в сторону ущелья.
— С-с-сю-д-да! — донеслось оттуда.
А может: «Б-бе-д-да!» — Светлана не разобрала. Но она ясно слышала, что кто-то кричал.
Она продолжала смотреть в ущелье, но, кроме снега и телеграфных столбов, ничего не заметила.
«Добраться бы туда, но как?»
До ущелья было не меньше полукилометра. А может, на самом деле и больше. Светлана попробовала шагнуть с дороги — валенок провалился в глубокий снег. А чем дальше, тем снега больше. С головой провалишься.
«Хоть бы появился кто на дороге, — подумала Светлана, когда крик из ущелья вновь гулко разнёсся по лощине. — Машину догнать с досками? Она уже далеко. Не успеешь…»
Откуда-то из-за горы подул ветерок. Потом он стал сильнее. Закружился снег на дороге. Ветер засвистел, как комар над ухом. Из ущелья теперь никто не кричал.
На какую-то секунду у Светланы мелькнула мысль: вскочить в седло и умчаться скорей отсюда. Не стоять же так всё время? И в райцентр можно опоздать, и обратно не поспеть засветло.
Но она испугалась одной этой мысли. А если в самом деле кто-то кричал?
Неожиданно Светлана услышала впереди шум мотора.
«Неужели машина? Вот повезло!»
Шум всё приближался. Светлана бросила лошадь и побежала вперёд по дороге. Из-за поворота выехала пустая трёхтонка.
— Стойте! Стойте! — закричала Светлана.
Шофёр остановил машину и выскочил на дорогу:
— Что стряслось?
— Кричит там кто-то. Вроде из ущелья, — объяснила Светлана. — А я ничего не могу поделать…
Шофёр, уже не молодой человек, в валенках и телогрейке, не спеша подошёл к краю дороги:
— Где?
— Вон в том ущелье, — показала Светлана. — Несколько раз кричали.
«А что, если мне показалось, — думала она. — Нет, не могло. Уж очень хорошо было слышно».
Шофёр, будто не поверив ей, постоял и пошёл обратно к машине.
— Только не уезжайте! — попросила его Светлана.
— Не уеду, постой, — буркнул шофёр. — Дай мотор заглушить.
Он вернулся назад, поднёс руку ко рту и сам крикнул в сторону ущелья:
— Эй, кто там?
Эхо повторило его крик.
Но ущелье молчало. Только ветер свистел.
Теперь уже и Светлана крикнула, но и ей никто не ответил.
Шофёр постоял ещё минуту, почесал нос и внимательно посмотрел на Светлану:
— Куда едешь-то?
— В райцентр.
— Ну, и поезжай себе. Померещилось небось со страху!
— Да нет же, — пробовала возразить Светлана.
Шофёр улыбнулся:
— Спеши, спеши! Нет там никого! Один ветер гуляет. Забавницы! — добавил он уже ласковым тоном. — Всё им приключения подавай!
Шофёр кивнул Светлане и пошёл к машине.
«Может, и прав он?» — подумала Светлана, беря под уздцы лошадь.
— Будь здорова! — крикнул шофёр, когда машина поравнялась со Светланой. — Езжай, а то простынешь!
Машина тяжело пошла по дороге. Светлана поставила ногу в стремя и села на лошадь.
Лошадка обрадовалась и двинулась было уже в путь, но Светлана попридержала её:
— А ну-ка постой, постой!
«А что, если на выступ скалы забраться и оттуда посмотреть ещё? — подумала она. — Чтобы спокойнее было».
Она опять соскочила с лошади и осторожно забралась на покрытую снегом отвесную скалу, нависшую над дорогой. Не успела она взобраться выше, как за её спиной вновь раздался гулкий крик:
— С-с-сю-д-да!
«Значит, хорошо, что не уехала, а этот шофёр… — с обидой подумала Светлана. — Удрал уже».
Она поднялась на самый верх скалы и оттуда посмотрела в сторону ущелья.
Что это там?
В самой глубине ущелья, за последним телеграфным столбом, маячили какие-то фигуры. И ещё темнело большое пятно на снегу.
Светлана присмотрелась внимательно и поняла, что пятно колышется. Значит, это не пятно, а отара овец. А впереди верблюд навьюченный и две лошади. Только людей не видно. Слишком далеко отсюда.
«Оттуда и кричали, — поняла Светлана. — Вон снегу сколько, не пробиться им одним. Наверное, обвал их отрезал от дороги. А что же я могу сделать? Ведь одна…»
Она ещё раз, словно проверяя себя, посмотрела в ущелье.
И в тот же миг опять услышала:
— С-с-сю-д-да!
Машин на дороге не было. Недолго думая Светлана слезла со скалы и быстро села в седло.
— А ну-ка, давай назад. Скорей! Чу! Чу! — подгоняла она лошадь.
Лошадь развернулась и недовольно зашагала в обратный путь.
«Туда — час, оттуда — час, — подсчитывала Светлана. — Нет, из аила быстрее можно. Машины надо в колхозе взять, и людей побольше с лопатами…»
…Не прошло и двух часов, как грузовые машины доставили к месту происшествия колхозников с кетменями и лопатами. Уже начинало смеркаться, и председатель Бабаев приказал шофёрам:
— Разворачивайтесь поперёк дороги и фары зажигайте! Светить нам будете!
Копать снежный коридор пришлось от самого края дороги. Уже через несколько метров он был глубже человеческого роста. Шаг за шагом, метр за метром пробивались люди сквозь снежную целину.
— Ты отдохнула бы, — посоветовал Светлане председатель. — И так запарилась…
Но Светлана даже не ответила Бабаеву. Она, как и все, торопилась. Лопата вонзалась в мягкий снег легко. Труднее было поднять её высоко над головой, чтоб выбросить снег наверх.
Светлана не чувствовала ни холода, ни жары. Она скинула шубу и теперь работала в одном свитере.
Вот уже пройдена треть пути, вот — половина. Коридор стал подниматься вверх. Значит, они миновали лощину и подошли уже к противоположной стороне. До ущелья осталось метров триста. Дальше надо рыть вдоль столбов — так путь короче.
Вскоре она услышала блеянье овец и человеческие голоса — мужской и женский.
Бабаев уже узнал чабана и его жену:
— Как вы там, Асан-аке, живы? Сайра-апа, а вы?
Потом они перешли на киргизский, и Светлана перестала понимать, о чём переговаривается председатель с чабаном.
Лишь глубокой ночью они пробились через ущелье. Здесь, за горами, снега было меньше.
На большой поляне, еле посыпанной снежком, Светлана увидела отару овец, навьюченного верблюда, лошадей и двух стариков. Чабан и его жена обнимались со своими спасителями, чуть не плача от радости.
Тут и Светлана узнала их. Вспомнила, как Асан-аке пел песню в клубе про аил Кырк-Кыз и про сорок девушек.
— Знакомая девушка, — произнёс старый чабан уже по-русски. — В клубе пела. Про берёзку. Это ты?
Значит, и он узнал её.
— Это она вас выручила, Асан-аке, — сказал председатель. — Если б не она…
— Наша Сейдеш молодец! Настоящая девушка-джигит! — похвалили колхозники.
«Почему Сейдеш? — подумала Светлана. — О ком это они?»
— И верно, Сейдеш! Спасибо тебе, доченька! — подошла к Светлане жена чабана. — Мы со стариком пропали бы — не беда. Шестьсот баранов потерять вот беда! Как их вернёшь? А ты вернула. Нет цены тебе, Сейдеш, за это!
И она неловко поцеловала Светлану.
Раскрасневшаяся от мороза и работы, Светлана совсем смутилась:
— Что вы! Все работали. Разве я одна?..
— А ты не смущайся, Светлана Петровна, — похлопал её по плечу председатель. — У нашего народа издавна обычай есть: хороших русских людей киргизскими именами называть. Как своих родных! Видишь, наши джигиты и тебя так назвали. Киргизским именем «Сейдеш» тебя назвали. Значит, родной тебя считают, своей дочерью. Заслужила!
Прошло несколько дней. Как обычно, утром открылась дверь медицинского кабинета, и на пороге появилась Гульнар:
— Здравствуйте, Светлана Петровна! Вы газету уже видели?
— Нет ещё, Гульнарочка, — сказала Светлана. — А что там есть в газете?
— А вот смотрите! — Довольная Гульнар протянула Светлане газету.
Светлана развернула газету и вдруг увидела свою фотографию. Снимок был очень смешной: в ушанке, с одним оттопыренным ухом, Светлана выглядела на нём забавной, чуть испуганной девчонкой.
А под фотографией была подпись: «Светлана — наша Сейдеш».
Отзывы о сказке / рассказе: