Мнoгo лет тому назад жили старик и старуха. У них были жёлтая собака и бурая кобылица. Кобылица жеребилась в день по три раза: утром, в полдень и вечером. Однажды старуха сказала старику:
— Если бы я съела мясо жеребёнка, вынутого прямо из утробы матери, то помолодела бы. Давай зарежем кобылицу.
— Если мы убьём кобылицу — нашу кормилицу, что же потом будем делать? А старуха заладила своё:
— Хочу помолодеть! — и послала жёлтую собаку за кобылицей.
Прибежала собака к кобылице; кобылица её спрашивает:
— Ты зачем пришла?
— Мне приказано тебя привести, зарезать тебя хотят. Решила я тебе помочь. Я подпалю бечевку, которой тебя вязать будут.
Привела собака кобылицу. Не долго думая, старик и старуха наточили ножи. Старуха и говорит:
— Собака, принеси бечёвку!
Жёлтая собака подпалила бечёвку и принесла её. Связали бурую кобылицу и только хотели резать, а кобылица как рванётся, опрокинула старика и старуху и убежала. Не вышло дело.
Немного спустя старуха опять говорит старику:
— Эх! Поела бы я жеребятинки, сразу бы помолодела. — И так надоела старику, что согласился он резать кобылицу.
Опять послала старуха собаку. Прибежала собака к кобылице.
— Ты зачем пришла?
— Велят опять тебя привести, зарезать тебя хотят, — говорит собака. -Да только я и теперь подпалю бечёвку.
Пошли собака с кобылицей. Старики повалили кобылицу.
— Собака! Принеси бечёвку, — приказывают. Подпалила собака бечёвку и принесла. Связали старик со старухой кобылицу, резать хотят. Да не тут-то было. Опять сбила кобылица обоих: старика закинула за один бугор, старуху — за другой. Убежала.
Только через два дня добрались старики до дому.
Долго старуха помалкивала, а потом опять за свое:
— Поела бы я жеребятинки, помолодела бы. Давай зарежем кобылицу.
Сказала так и послала за кобылицей желтую собаку. Пришла собака к кобылице.
— Зачем пришла?
— Тебя хозяева требуют.
— А что мне там делать?
— Хотят тебя убить, — отвечает собака.
— Подпали же опять бечевку, — просит кобылица.
— Ладно, сделаю, — согласилась собака и привела кобылицу.
Старики вдвоём повалили кобылицу.
— Принеси бечевку, — говорят собаке.
Подала собака пережженную бечевку. Связали бечевкой кобылицу покрепче, а как стали резать, забросила кобылица старика и старуху за речку и убежала. Только на прежнее место не вернулась больше кобылица.
Бежала она, бежала и прибежала в стоянку одного грозного хана. Слышит, кто-то жалобно плачет. Побежала туда и видит: лежат трое маленьких новорожденных мальчиков, брошенных в ямке. Отца хан угнал воевать, а мать померла от голода и холода. Кобылица положила мальчиков себе на спину и побежала подальше от злого хана.
Бежала она, бежала и прибежала в большой дремучий лес. Смастерила там себе жилье из травы и стала кормить детей своим молоком.
Жили у нее мальчики, пока не выросли большими. А кобылица жеребилась утром, в полдень и вечером. Всю землю кругом скоро заполнила она табуном. Однажды сказала кобылица трем мальчикам:
— Вы оставайтесь здесь, а я пойду подальше и там где-нибудь ожереблюсь.
Взбежала она на большую гору и осталась там. Жеребилась утром, в полдень и вечером и развела еще один огромный табун. Заполнил он опять всю землю кругом. Поскакала назад кобылица, домой к трем мальчикам, и говорит им:
— Пойдите пригоните второй табун. Оделись три мальчика, сели на лошадей и отправились за табуном. Через три года доскакали они до другого табуна. Пока собирали, прошло еще три года. Пока пригнали домой — еще три. А когда пригнали табун домой, хорошо зажили вместе со своей кормилицей-кобылицей.
Однажды кобылица и говорит им:
— Попрощаться нам надо. Стара я стала. Сказала и обернулась черным облаком. А когда улетело облако на небо, меньшой из трех заплакал. Вдруг облако опустилось на землю, вышла из него кобылица и спрашивает:
— Чего ты плачешь? Вон старший брат твой еду варит. Иди к нему! Ну!
Побежал меньшой к старшему брату. Опять обернулась кобылица черным облаком, закричала по-лебединому и взвилась в небо. Снова меньшой из трех братьев стал о ней плакать. Горько плакал, пока снова не спустилась к нему кобылица.
— О чем ты плачешь? — спрашивает.
— Не дала ты мне имени, так безымянным и оставляешь… — ответил меньшой.
— На голубом стеклянном бугре возросший- Кокодэ Мудрый — будет твое имя.
Дав имя меньшому, взвилась кобылица облаком, улетела в небо.
Остались три брата одни на земле. Выстроили себе дом, не доставал тот дом до неба всего на три пальца. Дом разукрасили: на дверях тигр и медведь — того гляди, схватятся. На притолоках ворон и сокол — вот-вот бросятся друг на друга. На верхней притолоке попугай. Окна в доме из огненного стекла. Перед дверями растет дерево шабдал, вершиной в небо упирается. Ветви его свисают вниз и издают чудесные звуки — будто раковины поют и трубы играют. Покоряются все этим звукам — в небе пляшут птицы, а на земле звери. Такое прекрасное дерево перед дверями. По правую сторону дома — табун игривых лошадей. По левую — табун лоснящихся лошадей. Позади дома — табун ретивых лошадей. Впереди дома — табун прытких лошадей. А рядом с домом серая гора Богзатин, вершиной самые белые облака подпирает. Так жили-поживали три брата. Однажды меньшой и говорит братьям:
— Что же это мы так живем? Поищем-ка себе жён.
Приказал Кокодэ Мудрый оседлать серо-голубого коня. Взял конюх Кокодэ Мудрого узду и пошел за серо-голубым на зеленую траву, где били из земли прохладные ключи.
Чтобы мягко было валяться коню, рассыпан там бархатный песок. Чтобы не потер конь ноги, привязан он арканом из ваты.
Приготовился в путь конь Кокодэ Мудрого. Доброе тело свое подобрал к крестцу, упругое тело свое подобрал к ушам, быстрое тело свое подобрал к глазам, резвое тело свое подобрал к четырем чашам золотым. Вот и готов конь.
Пора одеваться Кокодэ Мудрому.
Надел он искусным мастером сшитую, десятью цветами переливающуюся белую одежду. Она на нем как влитая. Надвинул на лоб шапку с кистью Нильвинг. Она на нем как влитая. Опоясал себя поясом Лодынг из кожи пяти четырехлетних лошадей. Он на нем как влитой. Надел красные сапоги со скрипом. Они на нем как влитые. Взял оружие верное.
Когда вышел Кокодэ Мудрый из дому, чтобы сесть на коня, прыгнул конь чуть-чуть не до неба и вернулся на прежнее место, где ждал его хозяин. Потом обошел справа налево дом и отправился в путь вместе с хозяином. Полетел он, как пущенная из лука стрела, растаял, как марево в раскаленном зное летнего дня.
Едет Кокодэ Мудрый и видит вдали то ли ласточку, то ли еще что величиной с муху. Подъехал поближе, увидел перед собой кибитку с белой дверью без петель. Сошел с коня, серебряный чумбур в руке, вошел внутрь и сел у правой решетки. У левой решетки сидит старуха, пищу готовит. А перед старухой сидит, волосы расчесывает такая раскрасавица, что как обернешься назад, то при свете ее красоты можно перечесть всех до одной рыбешек в океане. При сиянии ее лица можно табун караулить, при блеске ее глаз писать и ночью можно. Закричала на него старуха:
— Эй, ты, бугай приблудный, что ты за человек, с пылающим лицом, с горящими глазами, откуда взялся?!
Кокодэ Мудрый тихо ответил:
— Я не бугай приблудный, и не горят мои глаза, и не пылает мое лицо, я простого человека сын. Сказал так и замолчал. Помолчал и говорит:
— А где ваш хозяин?
— Отправился в табун, — отвечают ему. Тогда вышел Кокодэ Мудрый из кибитки. Красавица — за ним. Вышла, дала ему три творожных лепешки, ни слова не промолвила и не взглянула ни разу. Кокодэ Мудрый сел на коня, не обернулся на девушку и поехал дальше. Полетел он опять по степи.
Пошел с запада дождь, пошел с востока снег. Вдруг навстречу Кокодэ Мудрому идет чудовище — пятнадцатиголовый черномазый Мус.
— Ха-ха-ха! Вон едет поганый! — приговаривает.
А за ним бежит собака, жёлтая, облезлая, с трехлетнюю корову ростом. Бежит, раскусывает камни с барана величиной и кидает их. Бросил ей Кокодэ Мудрый одну лепешку. Схватила ее собака, съела и бежит дальше, не лает. Снова бросил ей Кокодэ Мудрый лепёшку. Опять она съела. Третью бросил. Третью съела. Подбежала к нему, прыгает на лошадь и ласкается.
А тем временем пятнадцатиголовый черномазый Мус думает: «На всей земле ни одного человека нет, который мог бы победить меня и двух моих братьев. Отчего же ласкается к нему моя собака?»
Приблизился Мус к юноше и говорит ему:
— Эй, ты, бугай приблудный, что ты за человек, с горящими глазами, с пылающим лицом? А юноша ему в ответ:
— Не бугай я приблудный, и не горят у меня глаза, и не пылает лицо. Я сын простого человека. Хоть и многоголов ты, а безрассуден.
Ударил тут Кокодэ Мудрый по десяти головам Муса, откинул их назад и стал бороться с пятью головами. Боролись так, что разлетелся терн мелкими веточками. Боролись так, что обмелели океаны, стали лужами. Боролись так, что горы стали долинами, а долины горами.
Боролись они сорок девять суток.
Поборол Мус юношу, чуть-чуть было не убил.
— Рассказывай про свои горести, печали и беды, — говорит Мус, а сам сидит на юноше. — Дрожит мое сердцу сокрушить тебя хочет.
— О бедах я помолчу. Если хочешь на прощанье посмотреть чудеса, которые показывал мне мой отец, смотри, — сказал Кокодэ Мудрый. Отпустил его Мус. Тогда он и говорит:
— Сядь покрепче, держись сильнее. Взялся Мус покрепче, сел попрочнее. Толкнул его юноша раз, едва удержался Мус. Еще раз толкнул. Чуть не свалился Мус. Третий раз толкнул. Перекувырнулся Мус и полетел прочь. Юноша тут же поймал Муса и бросил об землю. Вошел Мус в землю на девять локтей. Тогда Кокодэ Мудрый разжег трубку величиной с бычью голову, уселся и курит. А дым в трубке клокочет.
Ковыляет к юноше Мус, глаз выбит, рука сломана, ноги одной нет, словно коршун подстреленный.
— Мус! Куда ходил? — спрашивает его юноша и улыбается.
— Вода в этой реке горькая, ходил я пить из дальней реки, — отвечает Мус угрюмо.
Поглядели они друг на друга исподлобья, бок о бок, как бугаи, потерлись, головы подняли и друг на друга, как верблюды, пошли. Как бараны, схватились, перебрасывались и снова сорок девять суток боролись. На своем тонком бедре потряс юноша Муса восемь тысяч раз. На своем черном бедре потряс Мус юношу семь тысяч раз. Снова потряс юноша Муса восемь тысяч раз и бросил бездыханного на землю. Чёрная кровь становой жилы Муса, клокоча, землю на три пальца кругом покрыла. Убил он Муса, слил воду семи рек в одну и бросил в неё Муса. Потом сел Кокодэ на лошадь и умчался прочь.
Повстречал опять на пути кибитку с белой дверью без петель. Подъехал к ней, спешился и, с серебряным чумбуром в руках, вошел. Сел у правой стены. Снова увидел красавицу. При свете ее красоты ночью можно счесть кипарисы за горой. А на левой стороне сидит злая старуха и как закричит:
— Эй, ты, бугай приблудный-, что ты за человек, с пылающим лицом, с горящими глазами, откуда ты?
— Нет огня у меня в глазах, и не пылает мое лицо, — говорит Кокодэ Мудрый и спрашивает:
— А хозяин ваш где?
— Поехал в табун.
Вышел Кокодэ Мудрый, а красавица — за ним вслед. Дала ему три лепешки. Взял он их, положил в боковой карман, сел на коня и поскакал. Еще пуще прежнего дождь льет, еще пуще прежнего снег сыплет, еще страшнее первого двадцатипятитоловый черный Мус движется. А за ним желтая собака величиной с верблюда, разгрызает камни с быка величиной и бросает их. Бросил ей юноша лепешку. Съела — и дальше бежит. Подбросил другую. Съела — и снова бежит. Бросил третью. Съела, подбежала к нему, прыгает и ласкается.
Размышляет Мус: «Отчего это к чужому ласкается моя собака?»
Подошёл Мус к юноше и говорит:
— Эй, ты, бугай приблудный, что ты за человек, с пылающим лицом, с горящими глазами?
— Не горят мои глаза, лицо не пылает и не приблудный я бугай. Хоть и складно говоришь ты, а бестолков.
Ударил Кокодэ Мудрый Муса, оторвал его десять голов и стал сражаться с пятнадцатью головами.
Боролись они так, что стали горы долинами, а долины горами. Боролись так, что леса посохли, стали хворостом. Боролись так, что океаны обмелели, стали лужами, а лужи разлились океанами.
Боролись они сорок девять дней. Совсем было одолел Мус юношу, ударил его об землю.
— Перед смертью рассказывай о своих бедах, — говорит Мус, а сам сидит на юноше.
— Подожди, Мус. Посмотри лучше двенадцать хитростей борьбы, каким отец меня научил, поучись у меня напоследок.
— Покажи! — приказал Мус.
— Сядь покрепче, держись сильнее. Вцепился Мус, крепко сидит. Толкнул его юноша один раз. Еле удержался Мус. Снова толкнул. Чуть не свалился Мус. В третий раз толкнул. Перевернулся Мус, слетел с юноши. Юноша встал, встряхнулся, а сам посмеивается.
Поставил Кокодэ Мудрый своего серо-голубого коня в тень и сам сел. Пускает дым из трубки величиной с бычью голову. Глядит — Мус ковыляет.
Одна пола разорвана, глаз выбит, рука вывернута, нога сломана.
— Мус! Куда ходил? — спрашивает его юноша.
— Вода в этой реке горькая, ходил я пить из дальней реки, — отвечает Мус злобно.
Тут пошли боком друг на друга Мус и Кокодэ Мудрый, как два бугая. Исподлобья друг на друга, как верблюды, посматривают. Схватились, как бараны. Зашумело, загремело все вокруг. Потряс юноша Муса на своем тонком бедре восемь тысяч раз, молча сдавил его семь тысяч раз и загнал его одним ударом на девять локтей в землю. Рекой течет черная кровь из становой жилы Муса.
Тогда Кокодэ Мудрый говорит:
— Если вправду ты богатырь — поднимайся, если нет на то силы — убью.
— Не в силах я, убивай, — отвечал Мус.
Убил юноша Муса, слил воду семи рек в одну и бросил туда Муса.
Опять Кокодэ Мудрый сел на своего серо-голубого коня и отправился дальше. Заметил, что-то вдали виднеется. Поехал туда. Стоит кибитка с белой дверью без петель. Подъехал, слез и, держа чумбур, вошел в нее. Вошел и сел. По левую сторону сидит старуха, а перед ней девушка. При свете ее красоты можно счесть все пылинки в степи. Как закричит старуха:
— Эй, ты, бугай приблудный, что ты за человек, с пылающим лицом, с горящими глазами? Отвечает Кокодэ Мудрый:
— В лице нет у меня жара, и в глазах нет огня, и не приблудный я бугай. — Сказал и сел. Посидел еще и спрашивает: — Ваш хозяин куда пошел?
— Поехал в табун, — отвечает старуха.
А когда Кокодэ Мудрый собрался уезжать, красавица девушка дала ему три бараньих ноги. Взял их юноша. Поскакал дальше.
Едет. Дождь идет, снег падает. Мчится прямо на юношу тридцатипятиголовый черный Мус. Один его голос звучит на небе, другой — на земле. Одним клыком бороздит он землю, другим — небо. Бежит с ним собака со слона, на ходу разгрызает камни с целого верблюда величиной. Лает и бежит, бежит и лает. Бросил Кокодэ Мудрый собаке одну баранью ногу. Перестала собака лаять, съела ногу и дальше бежит. Снова бросил Кокодэ Мудрый баранью ногу. Опять съела. Третью ногу бросил. Съела и стала к нему ластиться.
Никак не поймет Мус: «Отчего это моя собака к чужому ластится?» Подъехал и спрашивает юношу:
— Эй ты, бугай приблудный, что ты за человек, с пылающим лицом, с горящими глазами? Отвечал Кокодэ Мудрый:
— Нет у меня огня ни в глазах, ни в лице, не приблудный я бугай. Хоть и силен ты, но безрассуден, хоть и здоров, а дурак.
Ударил Кокодэ Мудрый по десяти головам, разлетелись они в разные стороны, и стал бороться с двадцатью пятью оставшимися.
Боролись так, что стали горы долинами, а долины — горами. Боролись так, что океаны обмелели, стали лужами, а лужи разлились океанами. Боролись так, что посохли кусты терна и выросли новые. Сорок девять дней боролись. Едва одолел Мус юношу. Одолев, сказал:
— Перед смертью юноша всегда три печали вспоминает. Говори, какие у тебя? Сердце бьется — так хочу я тебя убить, жизнь твою кончить. Складной нож, сделанный манджиком Цыда, у твоего горла.
А юноша ему в ответ:
— Лучше посмотри двадцать хитростей борьбы, каким меня отец научил.
Согласился Мус.
— Крепче держись, прочней сиди, — сказал юноша и толкнул Муса.
Еле удержался Мус. Толкнул его юноша еще разок. Чуть не свалился Мус. Опять толкнул. Кубарем покатился с него Мус. Вскочил юноша с земли, схватил Муса и одним ударом загнал на девять локтей в землю.
— Ну что, Мус? Есть ли у тебя про запас хитрости?
— Нет, — отвечал Мус, — перехитрил ты меня, победил, убивай теперь.
Убил Кокодэ Мудрый старшего Муса и отправился к нему в дом. Приехал, прикончил еще его злую мать, а жену взял с собой. Скот послал кочевать и так приказал:
— Ступайте по моему длинному следу, где след перекрещивается — там и обедайте, где след кругом пойдет — там заночуйте.
Поехал Кокодэ Мудрый в дом среднего Муса. Убил его мать, жену тоже с собой взял, отослал скотину кочевать и опять наказал идти по своему длинному следу.
К младшему Мусу в дом приехал и с его родней так же расправился.
Поскакал теперь Кокодэ Мудрый в родные свои края. И так погнал своего коня, что до ушей коню рот растянул, до костей его исхлестал. Из конских глаз искры посыпались, из ушей огонь запылал, из носа дым повалил клубами.
Скакал, скакал и прискакал. Вошел в дом. Поздоровался со старшими братьями. Немного спустя прибыли и жены-пленницы. Все три красавицы. Тогда Кокодэ Мудрый отдал жену старшего Муса своему старшему брату, жену среднего Муса — среднему брату, а себе взял жену меньшого.
Так и жили братья, радовались жизни.
Однажды ночью старший брат, Цагада Мудрый, вышел на двор. Видит — тьма кругом, ночь, а в окне Кокодэ Мудрого странный свет мерцает. «Что это за свет?» — подумал старший брат и поспешил в дом Кокодэ Мудрого, вошел и увидел, что сияет лицо жены Кокодэ Мудрого.
Прибежал Цагада Мудрый к Улада Мудрому и говорит:
— Лицо жены брата нашего, Кокодэ Мудрого, чудесное сияние испускало. Забрал он себе самую лучшую. Обманул нас. Давай отнимем у него жену.
Улада Мудрый и говорит:
— Нет, не прав ты. Если бы младший брат не нашел нам наших жен-красавиц, где бы мы их взяли? Прошло много дней. Однажды ночью опять увидел Цагада Мудрый чудесный свет и опять прибежал к Улада Мудрому.
— Вставай, смотри, в доме Кокодэ Мудрого неземной свет мерцает. — А сам задыхается, еле дальше говорит: — Давай воткнем у его порога две косы, а потом потащим по земле кожу и закричим:
«Вставай, Кокодэ Мудрый, вставай, украли твоего бурого коня». А потом убежим, Кокодэ Мудрый выскочит и отрежет себе косами ноги, а мы возьмем его жену.
Прикрепили братья к дверям острые, косы и стали бегать и кричать:
— Кокодэ Мудрый! Выходи! Увели твоего любимого коня!
Вскочил Кокодэ Мудрый, а жена его не пускает, целует, за ноги хватает. Кричат братья:
— Увели твоего бурого! Вставай скорей! Завладела тобой твоя служанка, трус ты несчастный! Оттолкнул Кокодэ Мудрый жену, бросился из дому и отсек острой косой себе обе ноги. Повалился Кокодэ Мудрый на землю.
Построили братья Кокодэ Мудрому травяную кибитку и оставили его там. Сами же вместе со скотом и кибитками отправились кочевать.
Прошли дни.
Как-то готовил себе Кокодэ Мудрый пищу, вдруг снаружи постучались. Отпер Кокодэ Мудрый. Стоит перед ним человек.
— Что тебе нужно?
— Мои старшие братья слышали, как братья Кокодэ Мудрого расправились с ним, и выкололи мне оба глаза, — отвечает пришелец.
— Ну, входи сюда, побратаемся в беде, — сказал безногий Кокодэ Мудрый.
— Вдвоем сварили они себе кашу, поели, легли спать. На другой день вечером опять кто-то стучится.
— Кто там? — спрашивают.
— Услышали мои старшие братья, что братья Кокодэ Мудрого отрезали ему ноги, и отрезали мне руки, — сказал пришедший.
— Заходи сюда, будем друзьями, — пригласили его слепой и безногий.
Так втроем и жили дружно — слепой, безногий и безрукий.
Однажды услышали они, что Хормуста-небесный отдает замуж свою дочь.
— Поплывем за невестой на лодке, возьмем ее себе, — решили друзья.
Сказано — сделано.
Безногий сел верхом на слепого, а безрукий их вел. Так пришли они к лесу, срубили деревья, смастерили лодку, сели в неё втроём, ударили по корме и поплыли на небо.
Пока плыли вверх, дочь небожителя провезли мимо них на лодке в дом жениха. Взял Кокодэ Мудрый платок в руку и закричал:
— Не ваш ли это платок?
Потянулась девушка за платком, а Кокодэ Мудрый схватил ее за руку и перетянул к себе в лодку. Поплыла по воздуху лодка вниз, а за ней туман стелется.
Прибыли три друга домой. Опять Кокодэ Мудрый оседлал слепого и, взяв в проводники безрукого, отправился на охоту. Хорошо поохотились. Принесли домой зайцев, лис, велели дочери Хормусты-небесного приготовить пищу. Так и жили себе, поживали.
Как-то раз отправились трое друзей на охоту, а девушка забралась на верх кибитки и смотрит во все стороны. Вдруг из безлюдного скалистого ущелья дым поднимается. Побежала девушка туда. Видит, выходит дым из старой кибитки. В кибитке той — бабка и дед Муса. Бабка сидит и чешет себе голову.
— Девушка, а девушка, чего робеешь? Заходи! — говорит старуха.
Вошла девушка. Взяла старуха кашу и угощает девушку. Девушка будто кашу съела, а сама спрятала ее в рукав. Потом старуха легла и говорит:
— Почеши-ка мне голову, милая.
Пока чесала девушка старухе голову, та шилом продырявила ей полу, насыпала туда золы и говорит:
— Спасибо, девушка, возьми теперь огонь и ступай домой.
Положила ей в полу горящих углей и отпустила. По пути от кибитки Муса и до дома просыпала девушка золу сквозь дырку в платье. Так след за собой и оставила.
Бабке Муса того и надо. Была та бабка одноглазая, глаз у нее впалый, желтый, да и тот на затылке.
Побежала старуха по следу за девушкой. В кибитку зашла — а девушка спит. Стала старуха сосать девичью кровь, насосалась — и домой. Девушка еле живая лежит, заболела, ослабла.
Вернувшись домой, трое охотников спрашивают девушку:
— Отчего это ты так похудела?
— Вовсе я не похудела, — отвечает девушка, а сама лежит слабая, плачет.
Прошло некоторое время, пошли друзья опять на охоту. Старуха тут как тут. Пришла в кибитку к девушке, пососала-пососала ее кровь и отправилась домой.
Возвратились охотники, дивятся на девушку и говорят друг другу:
— Отчего это она так худеет?
В другой раз слепой и безногий пошли на охоту, а безрукого спрятали следить за девушкой. Только скрылись охотники из виду, глядит безрукий — пришла старуха, старая, желтая, нос краснее меди, и давай сосать кровь девушки. Закричал безрукий и прогнал ее прочь. Вскоре вернулись и остальные. Сказал им безрукий:
— Приходила сюда какая-то ведьма и сосала кровь девушки.
Тогда слепой стал за дверью, безногий залег на дверную притолоку, а безрукий под шкурой спрятался. Пришла старуха. Осмотрелась. На руках и ногах у нее козьи жилы. Нос краснее меди, глаз один и тот на затылке. Прокралась она в кибитку и шепчет:
— Девушка, есть ли в твоём доме кто?
— Нет, — отвечает девушка.
— Правду говори, — приказывает старуха. А у девушки и сил нет больше ответить. Пошла старуха за стариком, привела его. Стали вместе сосать.
Кинулись тут на них три друга. Старуху схватили, а старик убежал. Связали они старуху.
— Сделай девушку такой, какая была, сделай, какая была! — бьют и приговаривают.
Взмолилась старуха. Проглотила она девушку и вернула обратно. Сделалась девушка такой, как была прежде. Удивились друзья. Подводят к старухе безглазого.
— Сделай его зрячим, — требуют.
Проглотила его старуха и возвратила его юношей с прекрасными глазами. Отдали ей тогда безрукого. Проглотила и вернула его с руками.
Тогда Кокодэ Мудрый сказал друзьям:
— Если старуха меня проглотит и не выпустит, разрубите ее на мелкие куски, разрежьте на мелкие части и освободите меня.
Проглотила старуха Кокодэ Мудрого и говорит:
— Хоть убейте, хоть зарежьте, как знаете, а не выпущу я его.
Порубили два друга старуху на мелкие куски, искали, искали, устали, а Кокодэ Мудрого не нашли. Сели они опечаленные отдохнуть, вдруг воробей на трубе зачирикал:
— Чир-чир-чир! В мизинце ищи, в мизинце ищи!
Стали искать в мизинце и нашли. Сидит Кокодэ Мудрый здоровый, ноги скрестил и трубку курит.
Так превратились калеки в здоровых и решили вернуть дочь Хормусту-небесному. Отвезли ее и пошли втроем куда глаза глядят.
Шли, шли и дошли до того места, где дорога на три расходится. Попрощались друзья. Побрели каждый по своей.
Шёл Кокодэ Мудрый, шел и пришел к дому своих братьев. Прикинулся он тогда цыганом. Вошел. А в кибитке мясо варили. Жену же Кокодэ Мудрого братья сделали простой пастушкой.
Как сварилось мясо в котле, Кокодэ Мудрый подошел помешать, вынул лучшие куски, а сам и говорит:
— То мясо, которое я первым выну, съест тот, кто у огня сидит.
И отдал лучшее мясо своей жене. Взяла она мясо, вышла и села на дворе, а лицо её зарумянилось. Дочь Цагада Мудрого увидела это и спрашивает у матери:
— Почему, как поела пастушка мяса, лицо её зарумянилось?
А мать отвечает:
— Оттого, что она никогда не видала цыгана.
Захотелось женщинам, чтобы у всех был румянец. Стали они просить цыгана доставать и им мясо, а сами ели да ели, пока вечер настал. Постелили на дворе постель Кокодэ Мудрому, а жену его прогнали прочь.
Объявился Кокодэ Мудрый ночью своей жене. Бросились они друг другу в объятия, до рассвета рассказывал он обо всем, что с ним приключилось.
Как настало утро, жена Цагада Мудрого кричит:
— Вставай, пастушка паршивая, открывай трубу!
А пастушка лежит и не встает.
Тогда вскочила жена Цагада Мудрого, схватила кнут, выбежала наружу, да ни с чем пришлось ей вернуться. Сидит пастушка с цыганом, а цыган ее обнимает.
Заварили чай и позвали Кокодэ Мудрого чай пить. Кокодэ Мудрый выпил чаю, разостлал перед кибиткой белый войлок, посадил на него братьев, роздал им по луку, себе один взял и говорит:
— Стрела того, кто из нас в чем виновен, вернется обратно и попадет ему прямо в сердце. А если кто не виновен, то стрела прилетит обратно и попадет ему в правую полу.
Братья пустили стрелы.
Вернулась стрела Цагада Мудрого и прямо ему в сердце вонзилась. Прилетела стрела Улада Мудрого и тоже в самое сердце попала. А стрела Кокодэ Мудрого вернулась обратно, прямо ему в правую полу.
Тогда Кокодэ Мудрый сказал своим двум снохам:
— Что хотите себе взять? Хвосты и гривы семисот кобыл или кобыльи копыта?
Решили снохи: «Из хвостов и грив наплетем мы бечевок и арканов». И ответили:
— Гривы и хвосты возьмём.
— Ладно! По-вашему будет.
Пригнал Кокодэ Мудрый семьсот кобыл, привязал своих снох к гривам и хвостам и погнал табун по степи.
После того жил Кокодэ Мудрый со своей женой и радовался жизни.
какая жестокая сказка