Угорь и рыба тяй: Сказка

Вьтнамская сказка

Знаете ли вы, отчего глаза угря узенькие, как щелочки, а глаза рыбы Тяй и карася красные? Не знаете? Так послушайте. Рассказала эту удивительную историю тетушка черепаха креветке. А от креветки узнали ее другие обитатели вод. Может быть, не все здесь точно, да ведь сколько лет прошло?! Никто не припомнит.

Давным-давно всем краем речных порогов Бё правила большая черепаха. Не потому, что она была умнее или сильнее всех, а потому, что были у нее четыре лапы и могла она жить и в воде и на земле. Один раз в год речной народ — креветки, крабы и рыбы — собирался на праздник. В этот день они прыгали через речные пороги Бё, чтобы из самых ловких и сильных выбрать воеводу в помощь большой черепахе. Черепаха забиралась на огромную отвесную скалу и оттуда сама судила состязание. Никто, кроме нее, туда взобраться не мог.

Это было хорошее, доброе время. Все обитатели речных порогов Бё жили в мире и согласии. А самая большая дружба была у рыбы Тяй и угря. Очень жалел угорь своего друга — сироту Тяя. Трудно ему приходилось, а помочь сироте было некому. Рыба Тяй в батраки нанимался, за любую работу брался, чтоб прокормиться. Где уж тут было о нарядах думать. Так бедняга Тяй круглый год и ходил в одной рваной набедренной повязке.

Рядом с беднягой Тяем угорь всегда себя чувствовал неловко в своем красивом наряде с розовой и алой тесьмой. Поэтому, когда случалась в округе свадьба или собиралась ярмарка, угорь уступал своему другу Тяю красивый наряд, чтобы и он мог пощеголять на празднике. Заботясь о друге, угорь советовал ему упражняться у речных порогов Бё,— вдруг он выиграет состязание и станет воеводой у большой черепахи.

Послушался Тяй угря и начал плавать к речным порогам Бё, упражняться в ловкости и прыжках.

Однажды прыгал Тяй через пороги, вдруг видит: в прибрежных камышах чьи-то черные глаза блестят,— кто это за ним подглядывает? Присмотрелся Тяй и узнал красавицу карасиху.

Захотел он перед карасихой своим искусством блеснуть: то он устремлялся вниз к илистому дну, то выскакивал и летел над водой, то скользил по течению, то плыл против течения. Красавица от него глаз не отрывала.

Притомился Тяй. Подплыл он к камышам, где карасиха пряталась, и запел:

Поднимаю глаза к небесам. Одинока звезда, как я сам. Изнывает в разлуке, тоске Серебристая рыбка моя. Как мила эта робость твоя, Серебристая рыбка моя…
Взял бы сеть я с грузилами медными, Вышел к речке с друзьями отменными И поймал, изловил бы тебя, Серебристая рыбка моя!

Почувствовал Тяй, что карасихе эта песня пришлась по душе, и запел еще громче:
Но зубов крокодила боюсь, Да и гнева дракона страшусь, Серебристая рыбка моя…

Вздохнула карасиха в камышах и говорит:

— Славно ты поешь! Только одного я понять не могу: откуда ты знаешь, что на небесах живет одинокая звезда?

Обрадовался Тяй, что карасиха тайный смысл его песни сразу постигла, и спрашивает:

— Кто это там в камышах? Уж не сестрица ли карасиха?

Карасиха была девица скромная, из камышей выйти не решилась. Лишь пошевелила она розовыми губками и тихонько вымолвила, чтобы только Тяй ее услышал:

— Братец Тяй! Как настанет праздник состязания на речных порогах, оденься понаряднее. Я буду ждать тебя!

— А ты не обманываешь? — откликнулся Тяй.— Ты вправду ждать меня будешь?

Ничего больше не ответила карасиха, вильнула хвостом и ушла в камыши.

Закручинился Тяй, стоит на месте, вслед девице смотрит. Вдруг слышит он, издалека ее милый голосок доносится:

Пусть минет три года — Все буду тебя я ждать. Пусть минет четыре — Все стану я тосковать. Дождемся, милый, Поры счастливой,— Я буду ждать!

Услышал эту песенку Тяй, обрадовался, заплескался в реке, а как вспомнил, что карасиха велела ему одеться понаряднее, сразу загрустил. Откуда ему взять красивый наряд! Увидел угорь друга Тяя грустным, встревожился:

— Что с тобой, приятель? Молчит Тяй, не отвечает.

— Видно, устал ты через речные пороги прыгать? Покачал Тяй головой, слова не произносит.

— Уж не приглянулась ли тебе какая-нибудь девица? — спрашивает угорь.

Встрепенулся Тяй и отвечает:

— Угадал ты, братец.

И рассказал Тяй угрю, как он с карасихой встретился, как песни пели и что на праздник она его ждать обещала.

— Да вот беда: просила карасиха, чтоб оделся я покрасивее. Так уж будь другом, братец угорь, сделай милость, дай мне на праздник твой наряд, а через три дня я тебе его возвращу в целости и сохранности. Подумал угорь, подумал и говорит:

— Ладно, Тяй, бери мой наряд. Как друга не выручить? Только не забудь через три дня вернуть его.

Три дня веселились Тяй с карасихой. Кто ни посмотрит на них — удивляется: до чего хороша да красива пара.

Прошло три дня. Разошлись по домам все речные обитатели. Настало время Тяю вернуть другу его наряд, но Тяй и думать об этом не хочет. В чем же тогда с карасихой гулять? И решил Тяй присвоить одежду угря и отправился со своей подругой в дальнее путешествие.

Все три праздничных дня просидел угорь в своем доме, наружу даже носа не показывал: ведь, кроме того наряда, что отдал он Тяю, другой одежды у него не было. Сидит угорь, скучает, одно его только утешает, что братец Тяй веселится. Вдруг его наряд поможет да и сладится у них с карасихой свадьба! Вот славная пара будет!

Но минули праздники, прошел еще день, два, а Тяй все не появлялся и наряда не возвращал. Забеспокоился угорь. Запасы еды все кончились, надо ему на добычу идти, да выйти из дому не в чем: гол он, словно куколка шелковичного червя!

Сердится угорь на приятеля, а сам за него тревожится: «Уж не попал ли Тяй в беду!»

Голодно угрю, холодно. Вырыл он себе норку в береговом иле и стал лишь по ночам за добычей выходить. Но только кого-нибудь заметит издали, сразу прячется в речных травах, будто вор.

Долго угря никто не видел, и все решили, что он умер или отправился в дальние края.

Даже большая черепаха вычеркнула его имя в своих книгах.

Минул год. Тяй снова захотел попытать счастья и явился с карасихой на праздник. Узнал он, что угря никто этот год не видел, решил, что его уже и в живых-то нет, и обрадовался: «Теперь-то уж красивый наряд навсегда моим стал. Кончится праздник — поселимся мы с карасихой в доме угря!»

Отправились Тяй с карасихой прямо к дому угря. Подплыли — слышат: кто-то их из норы у берега громко зовет.

— А! Это ты, негодник Тяй! Где ты гулял целый год? Я все глаза проглядел, тебя ожидая. А ну иди-ка сюда, снимай мой красивый наряд!

Узнал Тяй голос угря, похолодел. Совестно ему стало и страшно. Как быть, не знает. Пригляделся он, видит: совсем изменился угорь, похудел, сам на себя не похож. Тут в голову Тяю пришла одна хитрость, повернулся он к угрю и крикнул:

— Ах ты жалкий лгунишка! Совести у тебя, разбойника, нет. Разве в твоем нищем доме когда-нибудь водились такие красивые наряды?

Этого бедняга угорь никак не ожидал. От обиды затрясся он, чуть было не бросился на обидчика. Да вылезать средь бела дня постеснялся.

А Тяй видит, что угорь приумолк, совсем обнаглел:

— Эй ты, жалкий угришка! Что ж замолчал? Стыдно стало? На сей раз мы тебя прощаем. Но в другой раз пощады не жди! Пойдем, милая,— сказал Тяй карасихе.

— На таких наглецов из вонючих норок нечего и смотреть.

Рассердился бедный угорь, еще глубже в норку забился. Всю ночь глаз не сомкнул, а наутро был он у дома большой черепахи. Рассказал угорь черепахе все от начала до конца. Пожалела она беднягу и решила наказать наглеца, нарушившего законы дружбы.

Приказала большая черепаха прийести ей негодника Тяя да собрать всех жителей речных справедливый суд вершить.

Поведала большая черепаха всем историю угря и Тяя, а потом громко крикнула:

— Я повелеваю тебе, Тяй: немедленно верни красивый наряд угрю!

Надел угорь свой наряд, да вот беда: вконец исхудал, вытянулся, стал он скользким, собственное платье висит на нем, словно чужое.

Тут все рыбы усомнились, правда ли, что это наряд угря. Заметила это карасиха и говорит:

— Посмотрите-ка, соседи, на лгуна угря! Кто поверит, что это его наряд? Послушай, угорь, может, ты одолжил кому-нибудь другому одежонку, да запамятовал?

Перебил карасиху дядюшка карп:

— Пусть рыба Тяй примерит этот наряд, посмотрим, как он в нем выглядит.
Примерил Тяй наряд — все по нему. Выходит, хоть и честен угорь, а доказать ничего не может. Жаль черепахе угря, да улик против рыбы Тяй никаких нет.

Пришлось отпустить обманщика.

Так Тяй жену приобрел и тяжбу выиграл. Стал он угря речной змеей обзывать, жалкой тварью из темной норы величать.

Вернулся угорь в пещеру, не ест, не спит, все думу думает, как бы обидчику отомстить.

И вот однажды принесло течением к норке угря новенькую плетеную вершу с двумя входными воронками. Видит угорь: в ней рыба Тюои сидит, плавники и чешуя у нее ободраны.

Высунулся угорь, стал расспрашивать рыбу Тюои, а она и говорит:

— Увидела я эту вершу, любопытно мне стало, залезла, а вылезти не могу. Все плавники и чешую ободрала. Помоги мне выбраться из верши, добрый угорь.

Угорь юркий, скользкий, залезть в вершу и вылезти обратно ему ничего не стоит. Только вытащить оттуда рыбу Тюои он никак не может. Так она там и испустила дух.

Угорь схоронил ее косточки, а сам с вершей приплыл к большой черепахе и говорит:

— Помоги мне отомстить рыбе Тяй.

Долго держали совет между собой угорь и большая черепаха. Наконец условились они на празднике устроить состязание: кто через вершу пролезет, быть тому вместо большой черепахи правителем всего края речных порогов Бё.

Настал праздник. Собрались у дома большой черепахи все обитатели реки — крабы, креветки, рыбы, вышла правительница всего края речных порогов Бё и сказала:

— Стара я стала, дети мои. Хочу перед смертью отдохнуть немного. На сей раз правителем будут не дети мои и внуки, а тот из вас, кто трижды войдет в эту вершу и выйдет оттуда. Согласны ли вы с моим решением?

— Согласны, согласны! — закричал весь речной народ. Вынесла большая черепаха вершу, поставила возле нее стражников — двух черепах, чтобы вершу течением не унесло. Столпился речной люд вокруг верши — шепчутся, вершу разглядывают.

Только желающих свое уменье показать не находится: очень уж страшны две острые пики в верше. Туда-то, пожалуй, влезть можно, коль головой сильно ударить. А вот как оттуда выбраться?

Увидела большая черепаха, что никто не решается, и спрашивает:

— Кто первым дерзнет пролезть через вершу? Кто самый ловкий? Кто самый смелый?

Стоят все молча, друг на друга смотрят. Вдруг из толпы угорь протискивается:

— Дозвольте мне!

— Ну что ж, угорь, начинай,— говорит ему большая черепаха. Угорь без разбега залез в вершу, сделал в ней круг, а потом легко наружу выбрался. Закричал тут речной народ, завопил. Видит рыба Тяй, как угорь легко из верши выбрался, испугался. «Чего доброго, угорь и впрямь правителем всего края речных порогов Бё станет,— подумал Тяй.— Плохо тогда мне придется. Попытаю-ка я счастья, неужели угорь смелее меня?» И вызвался Тяй уменье свое показать.

Разогнался он издалека, плывет, волны рассекает, оттолкнулся посильней — раз! —и в верше. Закричал речной люд, завопил. Тяй в верше сделал один круг, другой, третий. Только захотел он оттуда выбраться, да на острую пику напоролся. От боли голова пошла кругом. Сжал он губы, оттолкнулся — бах! Напоролся на другую пику!

Речной люд встревожился, тишина наступила, смотрят все друг на друга. Вдруг слышат: кто-то сзади хохочет. Оборачиваются: это угорь. Глаза у него сузились, смеется, остановиться не может. Говорит угорь сквозь смех:

— Друзья, этот Тяй, нарушивший законы дружбы, хотел уйти от кары. Но наказание его все-таки настигло! Так и останется он в верше дожидаться смерти.

Сказал так угорь и опять принялся хохотать. Чем он больше смеялся, тем уже становились его глазки. Понял Тяй, что перехитрил его угорь. Дернулся он опять, чтобы вырваться из западни, да только плавники и чешую ободрал. Заплакал тут обманщик Тяй.

Увидела карасиха, что муж плачет, и тоже заревела в голос. Так проплакали они целый день, стали глаза у них красные.

Пожалела большая черепаха Тяя, велела выпустить его из верши.

Но с тех пор у всех потомков Тяя и карасихи красные, заплаканные глаза. А глаза угря навсегда остались узенькими, будто щелочки. Да что это я вам рассказываю, вы поди сами не раз этих рыб в нашей речке видели.