Действие третье
Сцена представляет лес.
ЯВЛЕНИЕ I
Дон Жуан в одежде крестьянина; Сганарель в одежде доктора.
Сганарель. Ну, согласитесь же, сударь, что я был прав и что мы теперь оба переоделись на славу. Ваш первый план был очень неудачен, а эта одежда скрывает нас гораздо лучше, чем все то, что вы тогда затевали.
Дон Жуан. Да ты и вправду хорош — уж не знаю, где это ты выкопал такой нелепый наряд.
Сганарель. Где? Это платье одного старого доктора, оставленное под заклад там, где я его и взял, и стоило мне оно немало денег. И знаете, сударь, это платье мне уже придало весу, встречные кланяются мне и спрашивают совета, как у человека сведущего.
Дон Жуан. Вот что?
Сганарель. Когда я шел по улице, человек пять-шесть крестьян и крестьянок просили у меня советов насчет разных болезней.
Дон Жуан. И ты им сказал, что ничего в этом не смыслишь?
Сганарель. Я? Ничуть не бывало. Я решил поддержать честь моей одежды. Я порассуждал об их болезнях и каждому прописал рецепт.
Дон Жуан. Какие же ты лекарства им прописал?
Сганарель. Ей-богу, сударь, все лекарства, какие только мне приходили в голову. Рецепты я прописывал наобум, — вот было бы забавно, если бы мои больные поправились и пришли меня благодарить!
Дон Жуан. А почему бы и нет? На каком основании тебе не пользоваться привилегиями, какие есть у всех прочих докторов? Когда больные выздоравливают, доктора имеют к этому такое же отношение, как ты; все их искусство — чистейшее кривлянье. Они только пожинают славу счастливых случаев, и ты можешь, так же как они, обращать в свою пользу удачу больного и приписывать своим лекарствам все, что может зависеть от благоприятного стечения обстоятельств и от сил природы.
Сганарель. Как, сударь, вы и в медицине такой же безбожник?
Дон Жуан. Медицина — одно из величайших заблуждений человечества.
Сганарель. Как, вы не верите ни в александрийский лист, ни в ревень, ни в рвотное вино?
Дон Жуан. Ас чего бы я стал верить в них?
Сганарель. Душа у вас, как у язычника. Но вы же сами видите, рвотное вино за последнее время наделало много шуму. Чудеса, которые оно творит, заставили поверить в него даже наиболее недоверчивых, да я и сам не далее, как три недели тому назад, наблюдал его изумительное действие.
Дон Жуан. А именно?
Сганарель. Один человек уже шесть дней находился при смерти; не знали, что ему и прописать, толку не было ни от одного лекарства; решили в конце концов дать ему рвотного вина.
Дон Жуан. И он, конечно, выздоровел?
Сганарель. Нет, умер.
Дон Жуан. Замечательное действие!
Сганарель. А что вы хотите? Целых шесть дней он не мог умереть, а тут сразу же и умер. Это ли не действительное средство?
Дон Жуан. Ты прав.
Сганарель. Но оставим медицину — все равно вы в нее не верите — и поговорим о других вещах; это платье придает мне ума, и мне хочется о чем-нибудь с вами поспорить. Ведь вы же мне разрешаете споры и запрещаете только упреки.
Дон Жуан. Ну?
Сганарель. Хотелось бы мне выведать ваши мысли. Неужели вы совсем не верите в небо?
Дон Жуан. Оставим это.
Сганарель. Стало быть, не верите. А в ад?
Дон Жуан. Э!
Сганарель. То же самое. А в дьявола, скажите, пожалуйста?
Дон Жуан. Вот, вот.
Сганарель. Тоже, значит, не особенно. Ну, в будущую жизнь хоть сколько-нибудь верите?
Дон Жуан. Ха-ха-ха!
Сганарель. Я бы не взялся вас обратить. А что вы думаете насчет «черного монаха»?
Дон Жуан. Пошел ты к черту со своими глупостями!
Сганарель. Вот уж этого я вам не уступлю: достовернее «черного монаха» ничего быть не может, тут я хоть на виселицу готов. Однако нужно же во что-нибудь верить. Во что вы верите?
Дон Жуан. Во что я верю?
Сганарель. Да.
Дон Жуан. Я верю, Сганарель, что дважды два — четыре, а дважды четыре — восемь.
Сганарель. Хороша вера и хороши догматы! Выходит, значит, что ваша религия — это арифметика? Экие же вздорные мысли появляются, по правде сказать, в головах у людей, и чем больше учился человек, тем неразумнее он чаще всего бывает! Я, сударь, слава богу, не учился, как вы, и никто не может похвастаться, что чему-нибудь меня научил, но я с моим умишком, с моим крохотным здравым смыслом лучше во всем разбираюсь, чем всякие книжники, и я-то прекрасно понимаю, что этот мир, который мы видим, не мог же вырасти, как гриб, за одну ночь. Кто же, позвольте вас спросить, создал вот эти деревья, эти скалы, эту землю и это небо, что над нами? Или, может быть, все это сотворилось само собой? Взять к примеру хоть вас: разве вы сами собой появились на свет, разве не нужно было для этого, чтобы ваша мать забеременела от вашего отца? Можете ли вы смотреть на все те хитрые штуки, из которых состоит машина человеческого тела, и не восхищаться, как все это пригнано одно к другому? Нервы, кости, вены, артерии, эти самые… легкие, сердце, печень и прочие части, которые тут имеются и… Бог ты мой, что же вы меня не прерываете? Я не могу вести спор, если меня не перебивают. Вы нарочно молчите, это просто ваша хитрость, что вы позволяете мне говорить.
Дон Жуан. Я жду, когда ты кончишь свое рассуждение.
Сганарель. Ая рассуждаю так: что бы вы ни говорили, есть в человеке что-то необыкновенное — такое, чего никакие ученые не могли бы объяснить. Разве это не поразительно, что вот я тут стою, а в голове у меня что-то такое думает о сотне всяких вещей сразу и приказывает моему телу все, что угодно? Захочу ли я ударить в ладоши, вскинуть руки, поднять глаза к небу, опустить голову, пошевелить ногами, пойти направо, налево, вперед, назад, повернуться… (Поворачивается и падает.)
Дон Жуан. Вот твое рассуждение и разбило себе нос.
Сганарель. А, черт! Как это глупо, что я пустился тут с вами рассуждать! Верьте во что хотите, — не все ли мне равно в конце концов: будете вы осуждены на вечную муку или нет?
Дон Жуан. Однако мы так увлеклись рассуждениями, что, по-видимому, заблудились. Позови-ка вон того человека и спроси у него дорогу.
ЯВЛЕНИЕ II
Дон Жуан, Сганарель, нищий.
Сганарель. Эй, эй, человек! Эй, брат! Эй, приятель! Будь добр, на пару слов. Скажи нам, пожалуйста, как пройти в город.
Нищий. Вам надо и дальше идти этой дорогой, господа, а когда выйдете из леса, сверните направо, но должен вас предупредить — будьте начеку: с недавних пор тут в окрестностях завелись разбойники.
Дон Жуан. Я тебе очень признателен, друг мой, благодарю от всего сердца.
Нищий. Может, сударь, вы мне милостыню подадите?
Дон Жуан. Вот оно что! Твои советы, как я вижу, не были бескорыстны.
Нищий. Я бедный человек, сударь, и уже десять лет, как живу один в этом лесу. Заставьте вечно за вас бога молить.
Дон Жуан. Ты попроси у неба, чтобы оно дало тебе платье, а о чужих делах не беспокойся.
Сганарель. Ты, добрый человек, не знаешь моего господина: он верит только в то, что дважды два — четыре, а дважды четыре — восемь.
Дон Жуан. Что ты делаешь в этом лесу?
Нищий. Всякий день молюсь о здравии добрых людей, которые мне что-нибудь дают.
Дон Жуан. Так не может быть, чтобы ты в чем-нибудь терпел нужду.
Нищий. Увы, сударь, я очень бедствую.
Дон Жуан. Ну, вот еще! Человек, который весь день молится, ни в чем не может иметь недостатка.
Нищий. Уверяю вас, сударь: у меня часто и куска хлеба нет.
Дон Жуан. Вот странное дело! Плохо же ты вознагражден за свое усердие. Ну, так я тебе дам сейчас луидор, но за это ты должен побогохульствовать.
Нищий. Да что вы, сударь, неужто вы хотите, чтобы я совершил такой грех?
Дон Жуан. Твое дело, хочешь — получай золотой, не хочешь — не получай. Вот смотри, это тебе, если ты будешь богохульствовать. Ну, богохульствуй!
Нищий. Сударь…
Дон Жуан. Иначе ты его не получишь.
Сганарель. Да ну, побогохульствуй немножко! Беды тут нет.
Дон Жуан. На, бери золотой, говорят тебе, бери, только богохульствуй.
Нищий. Нет, сударь, уж лучше я умру с голоду.
Дон Жуан. На, возьми, я даю тебе его из человеколюбия. Но что я вижу! На одного напали трое! Силы слишком неравные, я такой низости не потерплю. (Со шпагой в руке бросается к дерущимся.)
ЯВЛЕНИЕ III
Сганарель один.
Сганарель. Мой господин — просто отчаянная голова: сам ищет опасности. Однако помощь-то его пригодилась, двое обратили в бегство троих.
ЯВЛЕНИЕ IV
Дон Жуан, дон Карлос; Сганарель (в глубине сцены).
Дон Карлос (вкладывая шпагу в ножны). Бегство этих разбойников свидетельствует о том, какую услугу оказала мне ваша рука. Позвольте, милостивый государь, поблагодарить вас за столь великодушный поступок и…
Дон Жуан. Я, милостивый государь, не сделал ничего такого, чего бы и вы не сделали на моем месте. Наша честь заинтересована в подобных столкновениях, а эти негодяи совершили такую подлость, что не помешать им значило принять их сторону. Но каким образом попали вы к ним в руки?
Дон Карлос. Я случайно отстал от моего брата и от всей нашей свиты и, стараясь напасть на их след, столкнулся с этими разбойниками: они сперва убили моего коня, а потом, если бы не вы, сделали бы то же самое и со мной.
Дон Жуан. Вам надо ехать по направлению к городу?
Дон Карлос. Да, но в самый город я не собираюсь. Мы с братом вынуждены разъезжать по окрестностям ради одного из тех досадных дел, которые заставляют дворянина приносить и себя и свою семью в жертву суровым требованиям чести, ибо самый отрадный успех здесь всегда губителен: если не расстаешься с жизнью, то во всяком случае расстаешься со всем остальным. Вот почему положение дворянина мне представляется печальным: вся его осмотрительность, все благородство его собственного поведения не могут обеспечить ему благополучие и безопасность, законы чести ставят его в зависимость от чужого распутства, его жизнь, его покой и его благосостояние подвластны прихоти первого же наглеца, которому вздумается нанести ему одно из тех оскорблений, что приводят порядочного человека к гибели.
Дон Жуан. У нас то преимущество, что человека, легкомысленно оскорбившего нас, мы заставляем подвергаться таким же опасностям и так же неприятно проводить время. Однако, простите за нескромный вопрос, что у вас произошло?
Дон Карлос. Произошло то, из чего уже не приходится делать тайны, и коль скоро оскорбление нанесено, наша честь должна стремиться не скрыть наш позор, а дать совершиться мести и даже раскрыть истинное наше намерение. Итак, сударь, я не намерен утаивать от вас, что оскорбление, за которое мы хотим отомстить, заключается в следующем: нашу сестру соблазнили и похитили из монастыря, а виновник этого — некий Дон Жуан Тенорио, сын дона Луиса Тенорио. Мы разыскиваем его уже несколько дней, а нынче утром пытались выследить его по донесению одного из слуг, который нам сказал, что он отправился верхом в сопровождении не то четырех, не то пяти человек и поехал вдоль этого берега, но все наши усилия были тщетны: нам так и не удалось узнать, куда он девался.
Дон Жуан. А вы, сударь, знакомы с этим самым Дон Жуаном?
Дон Карлос. Нет, мне он незнаком. Я никогда не видел его и знаю о нем лишь со слов брата, который описывал мне его, но молва о нем не больно хороша, и жизнь этого человека…
Дон Жуан. Позвольте, сударь, вас прервать. Я с ним довольно дружен, и с моей стороны было бы, пожалуй, низко выслушивать дурные отзывы о нем.
Дон Карлос. Из приязни к вам, сударь, я вовсе не буду о нем отзываться. Самое меньшее, что я в силах сделать для вас после того, как вы спасли мне жизнь, это молчать о человеке, которого вы знаете и о котором я могу сказать только дурное. Но, как бы вы с ним ни были дружны, я надеюсь, вы не одобрите его поступка и вам не покажется странным, что мы стремимся ему отомстить.
Дон Жуан. Напротив, я хочу вам услужить и избавить вас от лишних хлопот. Я друг Дон Жуана, с этим я уж ничего не могу поделать, но чтобы он безнаказанно оскорблял дворян — это недопустимо, и я берусь добиться, что он даст вам удовлетворение.
Дон Карлос. Какое же удовлетворение можно дать, когда нанесено такое оскорбление?
Дон Жуан. Любое, какого пожелает ваша честь. А чтобы вы не утруждали себя дальнейшими поисками Дон Жуана, я обязуюсь доставить его в такое место и в такое время, какое вам будет угодно назначить.
Дон Карлос. Эта надежда, сударь, отрадна оскорбленным сердцам. Но теперь, когда я стольким вам обязан, мне было бы слишком больно видеть вас в качестве секунданта.
Дон Жуан. Я настолько близок с Дон Жуаном, что если он будет драться, то и я должен драться, но во всяком случае я отвечаю вам за него, как за самого себя: вам стоит только сказать, когда вы хотите, чтобы он явился и дал вам удовлетворение.
Дон Карлос. Как ко мне жестока судьба! Я вам обязан жизнью, а Дон Жуан вам друг!
ЯВЛЕНИЕ V
Дон Алонсо, Дон Карлос, Дон Жуан, Сганарель.
Дон Алонсо (обращается к своей свите, не видя дон Карлоса и Дон Жуана). Напоите лошадей и ведите их за нами, я немного пройдусь пешком. (Замечает их обоих.) О небо! Что я вижу! Возможно ли? Вы, мой брат, вместе с нашим смертельным врагом?
Дон Карлос. Нашим смертельным врагом?
Дон Жуан (кладя руку на эфес шпаги). Да, я — Дон Жуан, и хотя вас много, а я один, это не заставит меня скрывать мое имя.
Дон Алонсо (обнажая шпагу). О, тебе не избежать гибели, изменник, и…
Сганарель убегает и прячется.
Дон Карлос. Брат мой, остановитесь! Я обязан ему жизнью: если б не он, меня бы убили разбойники.
Дон Алонсо. Так неужели же это должно помешать нашей мести? Любые услуги, оказанные вражеской рукой, ничего не значат и ничем не связывают нас. Если сравнивать услугу и оскорбление, то ваша благодарность, брат мой, здесь просто смешна, а так как честь бесконечно дороже жизни, то мы, собственно, ничем и не обязаны человеку, который спас нам жизнь, но отнял у нас честь.
Дон Карлос. Я знаю, брат мой, какая для дворянина существует разница между честью и жизнью; благодарность за услугу не стирает в моей душе память об оскорблении, но позвольте вернуть ему мой долг и за жизнь, которой я ему обязан, рассчитаться тотчас же, отсрочив нашу месть и предоставив ему еще несколько дней наслаждаться плодами его благодеяния.
Дон Алонсо. Нет, нет, отсрочка опасна для нашей мести, а случай может больше и не представиться. Сегодня небо дарит нам его — мы должны этим воспользоваться. Когда честь оскорблена смертельно, незачем стараться сдерживать себя, и если вам претит участие в таком деле, вы можете удалиться и предоставить моей руке со славой совершить жертвоприношение.
Дон Карлос. Умоляю вас, брат мой…
Дон Алонсо. Все эти речи излишни: он должен умереть.
Дон Карлос. Повторяю, брат мой, остановитесь. Я не потерплю покушения на его жизнь. Клянусь небом, я буду защищать его от кого бы то ни было, — жизнь моя, которую он спас, пусть станет для него бронею. Для того чтобы ваши удары могли обрушиться на него, вам придется пронзить меня.
Дон Алонсо. Как! Вы принимаете сторону нашего врага и идете против меня? Вместо ярости, которая охватывает меня при его виде, ваши чувства к нему дышат кротостью!
Дон Карлос. Брат мой, будем соблюдать умеренность в исполнении нашего долга и отомстим за нашу честь без того неистовства, какое выказываете вы. Будем великодушны и овладеем собою, сохраним достоинство, чуждое всякой свирепости, во всем послушное внушениям разума, а не порывам слепого гнева. Я не хочу, брат мой, остаться в долгу у моего врага, я считаю себя обязанным прежде всего рассчитаться с ним. Наша месть грянет с неменьшей силой оттого, совершим ее сейчас, она еще более справедливой представится потом всему свету.
Дон Алонсо. О, какая непостижимая слабость и какое страшное ослепление — подвергать подобному риску интересы собственной чести ради нелепой мысли о химерических обязательствах!
Дон Карлос. Нет, брат мой, не тревожьтесь. Если я делаю ошибку, я сумею ее исправить, я беру на себя все заботы о нашей чести. Я знаю, чего она требует от нас, и эта отсрочка на один день, к которой меня обязывает благодарность, еще более воспламенит мое желание исполнить долг чести. Дон Жуан, вы видите, что я стараюсь отплатить вам за добро, которое вы мне сделали, — по этому вы можете судить об остальном и верить, что я с таким же рвением возвращаю все мои долги и что за оскорбление я отплачу так же исправно, как и за благодеяние. Я не стану требовать от вас, чтобы вы тут же объяснили ваши чувства, — я предоставляю вам на свободе обдумать решение, которое вам следует принять. Вы сами хорошо знаете, какое оскорбление вы нам Нанесли, и я предлагаю вам судить, какого удовлетворения оно требует. Чтобы нас удовлетворить, есть средства мирные, есть также средства жестокие и кровавые, но как бы то ни было и что бы вы ни избрали, вы мне дали слово добиться удовлетворения от Дон Жуана. Прошу вас, не забывайте об этом и помните, что в любом другом месте я должник только перед моей честью.
Дон Жуан. Я ничего не требовал от вас и исполню, что обещал.
Дон Карлос. Пойдемте, брат мой, — минутное снисхождение не наносит никакого ущерба суровости нашего долга.
ЯВЛЕНИЕ VI
Дон Жуан, Сганарель.
Дон Жуан. Эй, Сганарель!
Сганарель (выходя). Что прикажете?
Дон Жуан. Как, мошенник? Ты убегаешь, когда на меня нападают?
Сганарель. Прошу прощения, сударь. Я был тут, поблизости. Сдается мне, что это платье вроде слабительного: как наденешь его — словно лекарство примешь.
Дон Жуан. Этакая наглость! Прикрывай свою трусость каким-нибудь более пристойным покровом. Знаешь ли ты, кому я спас жизнь?
Сганарель. Я? Нет, не знаю.
Дон Жуан. Брату Эльвиры.
Сганарель. Брату…
Дон Жуан. Он человек порядочный, он вел себя, как подобает, и я жалею, что в ссоре с ним.
Сганарель. Вам было бы легко все это уладить.
Дон Жуан. Да, но страсть моя к донье Эльвире остыла, и мне вовсе не по душе связывать себя обещанием. В любви я люблю свободу, ты это знаешь, и никогда бы не решился запереть свое сердце в четырех стенах. Я двадцать раз говорил тебе: у меня врожденная склонность отдаваться всему тому, что меня привлекает. Мое сердце принадлежит всем красавицам, и они могут одна за другой овладевать им и удерживать его, сколько сумеют. Но что это за великолепное здание я вижу там, между деревьями?
Сганарель. Вы разве не знаете?
Дон Жуан. Право, не знаю.
Сганарель. Да что вы? Это же гробница, которую заказал себе командор незадолго перед тем, как вы его убили.
Дон Жуан. Ах, верно! Я и не знал, что она здесь. Все рассказывают чудеса об этом сооружении, да и о статуе командора, — мне хочется пойти посмотреть.
Сганарель. Не ходите, сударь.
Дон Жуан. Почему?
Сганарель. Неучтиво идти смотреть на человека, которого вы убили.
Дон Жуан. Напротив, я хочу сделать этот визит в знак учтивости, и он должен принять его благосклонно, если он воспитанный человек. Ну, давай войдем.
Гробница открывается, видна статуя командора.
Сганарель. Ох, как красиво! Какие красивые статуи! Какой красивый мрамор! Какие красивые колонны! Ох, как красиво! Что вы скажете, сударь?
Дон Жуан. Я еще не видел, чтобы тщеславие покойника так далеко заходило. Удивительно, что человек, который довольствовался при жизни более или менее скромным жилищем, захотел иметь столь великолепное, когда оно ему ни на что не нужно.
Сганарель. Вот и статуя командора.
Дон Жуан. Черт возьми! Ему идет это одеяние римского императора.
Сганарель. Честное слово, сударь, отличная работа. Он совсем как живой, кажется, вот сейчас заговорит. Он бросает на нас такие взгляды, что мне бы страшно стало, кабы я был один, и, думается мне, ему нас видеть неприятно.
Дон Жуан. Напрасно. Это было бы нелюбезно с его стороны — так принять честь, которую я ему оказываю. Спроси у него, не хочет ли он отужинать у меня.
Сганарель. Я думаю, он в этом не нуждается.
Дон Жуан. Спроси, говорят тебе.
Сганарель. Да вы шутите! С ума надо сойти, чтоб идти разговаривать со статуей.
Дон Жуан. Делай, что я тебе говорю.
Сганарель. Что за фантазия! Сеньор командор… (В сторону.) Мне стыдно за мою глупость, но так велит мой хозяин. (Громко.) Сеньор командор! Господин мой, Дон Жуан, спрашивает вас, соблаговолите ли вы сделать ему честь и отужинать у него?
Статуя кивает головой.
Ай!
Дон Жуан. Что такое? Что с тобой? Да говори! Что же ты молчишь?
Сганарель (кивая головой, как статуя). Статуя…
Дон Жуан. Ну, дальше! Что ты хочешь сказать, негодяй?
Сганарель. Я говорю, что статуя…
Дон Жуан. Ну, что статуя? Я тебя убью, если ты не скажешь.
Сганарель. Статуя сделала мне знак.
Дон Жуан. Черт бы тебя побрал, бездельник!
Сганарель. Я вам говорю, она сделала мне знак, истинная правда. Подите поговорите с ней сами. Может…
Дон Жуан. Пойдем, мошенник, пойдем. Я заставлю тебя воочию убедиться в твоей трусости. Не угодно ли сеньору командору отужинать у меня?
Статуя еще раз кивает головой.
Сганарель. Вот еще удовольствие! Ну что, сударь?
Дон Жуан. Пойдем отсюда.
Сганарель (в сторону). Вот они, вольнодумцы, которые ни во что не хотят верить!
Отзывы о сказке / рассказе: