Жюль Верн — Зеленый луч

Глава седьмая — АРИСТОБЮЛЮС УРСИКЛОС

Если бы в Обане было такое же огромное число приезжих на морское купание, как в Брайтоне или Рамсгэте, то и тогда такая важная особа, как Аристобюлюс Урсиклос, не могла бы остаться незамеченной.

Обан, не возносясь на высоту своих соперников — городов, знаменитых морским купанием, тем не менее курорт, посещаемый не без удовольствия праздной и богатой публикой Великобритании.

В этом году в августе в Обане не было недостатка в приезжих, и на доске одной из лучших гостиниц можно было прочесть уже в продолжение нескольких недель между более или менее знаменитыми фамилиями и фамилию Урсиклос; на доске значилось: Аристобюлюс Урсиклос из Демфриза (Южная Шотландия).

Этому джентльмену было от роду двадцать восемь лет; он никогда не знал молодости, и, по всей вероятности, ему не суждено было знать и старости: он точно родился в том возрасте, в котором должен был оставаться всю жизнь. Наружность его была ни хороша, ни дурна; лицо не имело в себе решительно ничего привлекательного или выдающегося, за исключением только носа, который был так короток, что казался снятым и приставленным с другого лица. Волосы этого господина были слишком белокуры, и из тех ста тридцати тысяч волос, которые, по последним статистическим данным, должны украшать каждую человеческую голову, у него осталось не более шестидесяти тысяч, считая и жиденькую бородку; глаза его были совершенно бесцветными и безжизненными — одним словом, если бы человек этот был создан обезьяной, то он был бы самым красивым экземпляром этой породы животных и, может быть, одного его только недоставало последователям Дарвина для окончательного подтверждения его теории.

Аристобюлюс Урсиклос был богат деньгами, но был еще богаче знаниями: он был даже чересчур ученым человеком и принадлежал к числу тех молодых людей, которые только и делают, что надоедают всем и каждому своими универсальными познаниями. Кандидат двух университетов, надо сознаться, имел гораздо больший запас сведений в отраслях физики, химии и астрономии, чем в литературе. Он был до крайности высокомерен, но другим казался почти идиотом; с видом невыносимо скучного педанта давал вкривь и вкось объяснения всему, что ему попадалось на глаза. Над ним не смеялись в глаза, так как в нем не было ничего смешного, по каждый в душе находил, что человек этот странен и смешон. Ни кому так не шел, как к Аритстобюлюсу Урсиклосу, девиз английских франкмасонов: «слушай, смотри и молчи».

Этот оригинальный ученый молодой человек никогда никого не слушал, ничего не видел вокруг себя и говорил почти не переставая. Одним словом, для полной его характеристики достаточно сказать, что он походил на героя Вальтера Скотта Джарви, а какая девушка не предпочла бы ему Роб Роя? Таков был Аристобюлюс Урсиклос, и можно только удивляться, что братья Мельвиль пленились им до такой степени, что мечтали сделать его своим племянником. Чем мог он понравиться им? Вероятнее всего, произвел на них выгодное впечатление тем, что он был первым человеком, обнаружившим желание жениться на их племяннице. Братья Сэм и Сиб в наивном восхищении, вероятно, подумали про себя в то время: «Вот молодой человек, богатый, хорошей фамилии, необыкновенно ученый; он будет превосходной партией для нашей дорогой Елены. Все условия для этого брака вполне подходящие. Свадьба не замедлит состояться». После этого глубокомысленного умозаключения братья Мельвиль втянули в себя по доброй понюшке табаку и закрыли табакерку, причем крышка ее издала легкий, сухой стук, точно говоря: «Дело решенное».

Вот почему братья Сэм и Сиб переглянулись с лукавой улыбкой, когда узнали, что фантазия Елены увидеть «зеленый луч» приведет их в Обан. Там, по их мнению, молодая девушка, находясь ежедневно в обществе Аристобюлюса Урсиклоса, должна будет непременно сблизиться с ним.

Братья Мельвиль и мисс Кампбель заняли лучшие номера в гостинице «Каледония» и рассчитывали, в случае более продолжительного пребывания в Обане, снять хорошенькую виллу, одну из тех, которых было много разбросано на окружающих город холмах. Но пока они с помощью Партриджа и миссис Бесс разместились очень удобно у содержателя гостиницы мистера Мак-Фаина.

На другой день в девять часов утра, в то время, когда мисс Кампбель еще спала, братья Мельвиль вышли из дома; они решили отыскать молодого ученого и с этой целью направились по набережной, зная, что молодой человек живет в одной из гостиниц, выходящих фасадом на море. Не успели они пройти и пятидесяти шагов по правой стороне набережной, как очутились лицом к липу с мистером Аристобюлюсом Урсиклосом.

После обычного обмена официальными рукопожатиями между братьями Мельвиль и молодым ученым произошел следующий разговор:

— Господа Мельвили, — сказал ученый удивленно, — вы здесь? В Обане?

— Со вчерашнего дня, — ответил брат Сэм.

— И мы очень счастливы, мистер Урсиклос, что видим вас в добром здоровье, — добавил брат Сиб.

— Прекрасно! Вы уже знаете, без сомнения, о телеграмме, пришедшей сюда сейчас?.. — сказал Урсиклос.

— О телеграмме?! — воскликнул брат Сэм. — Разве Гладстон уже…

— Речь идет не о Гладстоне, — ответил Аристобюлюс Урсиклос с пренебрежением. — Я говорю о метеорологическом сообщении…

— Ах, вот что! — воскликнули оба брата. — О каком же?

— Сообщают, что барометр сильно понижается и понижение идет от Свимюнде на север. Центр его около Стокгольма, где барометр уже понизился на дюйм, или двадцать пять миллиметров, употребляя принятую всеми учеными десятичную систему. Если в Англии и в Шотландии уровень изменился очень незначительно, то он понизился вчера на одну десятую в Венеции, а в Сторнове — на две десятых.

— А из этого понижения что же именно следует? — спросил Сэм.

— Что же из этого можно заключить? — добавил Сиб.

— Что хорошая погода неустойчива, — ответил Аристобюлюс Урсиклос, — и что юго-восточный ветер нагонит на небо тучи.

Братья Мельвиль поблагодарили молодого ученого за интересное сообщение и вывели из этого заключение, что «зеленый луч» долго заставит ждать себя, а это должно было продлить их пребывание в Обане.

— А вы зачем приехали сюда, господа? — спросил Урсиклос после нескольких минут молчания.

Погруженный в рассматривание какого-то камня, который поднял с земли, он на мгновение забыл о присутствующих, и братья Мельвиль не решались помешать ученым исследованиям молодого друга.

— Мы приехали пожить здесь немного, — сказал Сиб в ту минуту, когда камень благополучно исчез в кармане Аристобюлюса.

— И мы должны прибавить, что с нами мисс Кампбель, — добавил Сэм.

— А-а! мисс Кампбель, — протянул ученый. — Мне кажется, что этот кремень принадлежит ильской эпохе, видны кое-какие следы… Я буду очень рад видеть мисс Кампбель… Следы метеорологического железа… Здешний замечательно мягкий климат, без сомнения, принесет ей пользу…

— Она совершенно здорова, ей нет надобности лечиться чем бы то ни было, — заметил Сэм.

— Что за беда! — возразил на это ученый. — Воздух здесь превосходный: ноль целых двадцать одна сотая кислорода и ноль целых семьдесят девять сотых азота; к этому примешиваются морские испарения, вполне согласные с требованиями гигиены. Что касается углекислоты, то ее нет вовсе. Я каждый день произвожу анализ воздуха.

Братья Мельвиль подумали, что Аристобюлюс Урсиклос этим самым выказывает большую любезность в отношении мисс Кампбель.

— Но если вы приехали в Обан не для того, чтобы лечиться, то могу ли я узнать причину вашего пребывания здесь?

— Нам нет надобности скрывать ее, — сказал Сиб. — Мы приехали сюда…

— Должен ли я видеть в вашем пребывании здесь, — перебил его Урсиклос, — желание с вашей стороны устроить встречу между мной и мисс Кампбель, при условиях, которые помогут нам узнать получше один другого?

— Конечно, — ответил Сэм, — мы были такого мнения, что этим путем мы скорее достигнем цели…

— Я вас одобряю, господа, — сказал ученый. — Здесь, на нейтральной почве, я и мисс Кампбель можем на свободе толковать о движении моря, о направлении ветров, о высоте волн, о приливах и других физических явлениях, которые должны интересовать ее в высшей степени.

Братья Мельвиль переглянулись друг с другом с довольной улыбкой и, утвердительно кивнув Урсиклосу, сказали ему, что надеются в скором времени принять его у себя в Эленбурге как родного.

Урсиклос ответил на это, что он будет счастлив побывать у них, тем более что ему поручена очень серьезная работа; исследовать дно Клайда на всем его протяжении от Эленбурга до Гринока, и сделать это при помощи электрических машин; живя в Эленбурге, ему будет удобно следить за ходом работ.

Братья Мельвиль не могли не понять, насколько это обстоятельство благоприятствовало осуществлению их заветной мечты. В свободные от занятий часы молодой ученый, конечно, не замедлит потрудиться и в пользу взлелеянного ими проекта замужества племянницы.

— Но, — спросил Аристобюлюс Урсиклос, — вы, без сомнения, придумали какой-нибудь предлог, чтобы приехать сюда, так как мисс Кампбель, конечно, не знает о моем пребывании в Обане?

— Да, вы правы, — и предлог к этому нам дала сама мисс Кампбель.

— Вот как! Какой же именно?

— Наблюдение одного физического явления, которое нельзя видеть в Эленбурге.

— Вот что! — воскликнул Урсиклос, поправляя свои очки. — Это может послужить доказательством того, что между мной и мисс Кампбель уже существует некоторое духовное родство. Могу я полюбопытствовать, что это за физическое явление, которое нельзя наблюдать в Эленбурге?

— Это явление — «зеленый луч», — сказал Сэм.

— «Зеленый луч»! — воскликнул Аристобюлюс несколько удивленно. — Я никогда не слыхал о нем. Смею спросить вас: что это за «зеленый луч»?

Братья Мельвиль объяснили как умели явление «зеленого луча», о котором было напечатано в газете «Морнинг пост».

— А, вот что, — успокоился Аристобюлюс Урсиклос. — Здесь идет речь о простом физическом явлении, не возбуждающем большого интереса, и понимание которого доступно даже ребенку.

— Но мисс Кампбель еще очень молоденькая девушка, — возразил Сэм. — Кроме того, с наблюдением этого явления у нее, по-видимому, связано что-то серьезное; она даже не хочет выходить замуж, пока не увидит «зеленый луч».

— В таком случае, господа, — заявил Урсиклос, — ей покажут этот «зеленый луч».

После разговора братья Мельвиль в сопровождении Арпстобюлюса Урсиклоса направились к гостинице «Каледония», и дорогой молодой ученый воспользовался случаем указать братьям Мельвиль на то, насколько женщины вообще склонны заниматься пустяками, вместо того чтобы развивать свой ум и пополнять свое поверхностное образование.

Поток речей АристоСюлюса Урсиклоса остановился только тогда, когда все трое подошли к гостинице «Каледония». Здесь они остановились, чтобы проститься друг с другом.

В эту минуту в одном из окон гостиницы показалась молодая женщина, она была чем-то смущена и озабочена; это можно было видеть по тому, что она поворачивала голову то в одну сторону, то в другую, как бы отыскивая кого-то глазами. То была мясе Кампбель. Увидев дядей, она захлопнула окно и через минуту уже стояла перед ними с серьезным и недовольным лицом. Братья Мельвиль переглянулись с недоумением. Чем могла быть недовольна Елена? Может быть, присутствие Аристобюлюса Урсиклоса в Обане произвело на нее неприятное впечатление? Тем временем Аристобюлюс Урсиклос, подойдя к Елене, рассеянно поклонился ей.

— Мистер Аристобюлюс Урсиклос…церемонно представил брат Сэм Елене молодого ученого.

— …которого счастливый случай привел в Обан, — добавил брат Сиб.

— А-а, мистер Урсиклос! — равнодушно протянула мисс Кампбель, холодно кивнув ученому в знак приветствия. — Дяденьки мои! — сказала она затем резко, обернувшись к братьям Мельвиль.

— Что такое, душа моя? — спросили разом оба брата, крайне смущенные этим резким вступлением племянницы.

— Мы в Обане?

— Ну да, конечно.

— У Гебридского моря?

— Разумеется.

— Через час нас не будет здесь!

— Через час?

— Я желала видеть перед собой горизонт открытого моря, не так ли?

— Так, дорогая Елена.

— Будьте так добры показать мне здесь этот горизонт.

Братья Мельвиль в крайнем изумлении повернулись в ту сторону, где было море. Перед ними на всем протяжении от северо-запада на юго-запад лежал целый ряд островов, образовавших почти сплошную массу земли; между этими островами не было ни малейшего промежутка, где бы море сливалось с небом. Им оставалось поэтому сознаться, что обещанного горизонта действительно не было в Обане. Во время своей прогулки по набережной они не заметили этого грустного обстоятельства, и теперь с губ их сорвались шотландские досадливыевосклицания.

— Пао! — воскликнул Сиб.

— Пшвао! — отозвался Сэм.