Джанни Родари — Джельсомино в Стране Лжецов: Сказка

Рано утром смех и гомон разбудили Джакомона

Hа рассвете Кошку-хромоножку разбудил страшный шум.
«Может, произошло наводнение, пока я спала?» — в испуге подумала она. Свесившись с колонны, она увидела площадь, запруженную шумящей толпой. Она сразу же поняла, что всех этих людей привела сюда надпись, оставленная ею на стене королевского дворца:
КОРОЛЬ ДЖАКОМОН НОСИТ ПАРИК!
В Стране лжецов даже самая небольшая правда производила больше шума, чем взрыв бомбы. Со всех улиц стекались толпы людей, привлеченные шумом и смехом. Вновь прибывшие поначалу думали, что настал праздник.
— Что случилось? Мы одержали победу в какой-нибудь войне?
— Нет, нет, куда лучше!
— У его величества родился наследник?
— Нет, еще лучше!
— Ну, тогда, несомненно, отменили налоги. Наконец, прочтя надпись Кошки-хромоножки, вновь прибывшие тоже разражались смехом. Крики и хохот разбудили короля Джакомона, который почивал в своей фиолетовой рубашке. Подбежав к окну, король потер руки от удовольствия.
— Какая прелесть! Вы только посмотрите, как меня любит мой народ! Все они пришли сюда, чтобы пожелать мне спокойной ночи. Эй вы, придворные, камергеры, адмиралы, сюда, ко мне, подайте мантию и скипетр! Я хочу выйти на балкон и произнести речь.
Но, по правде говоря, придворные были настроены довольно недоверчиво.
— Не послать ли кого-нибудь узнать, что случилось?
— Ваше величество, а вдруг произошла революция?
— Чепуха! Разве вы не видите, как люди веселятся?
— Вот именно. А почему они так веселы?
— Вполне понятно почему. Ведь я сейчас произнесу речь. Где мой секретарь?
— Я здесь, государь.
Секретарь короля Джакомона всегда носил под мышкой толстую папку, туго набитую заранее написанными речами. Тут были речи на любую тему: поучительные, трогательные, развлекательные, но все от начала до конца полные всякого вранья. Секретарь раскрыл папку, вытащил исписанный лист бумаги и прочел заглавие:
— «Речь о разведении рисовой каши».
— Нет, нет, не нужно ничего о еде. А то у кого-нибудь разыграется аппетит, и он будет меня неохотно слушать.
— «Речь по поводу изобретения лошадок-качалок», — прочел еще одно заглавие секретарь.
— Вот это было бы кстати. Всем известно, что лошадки-качалки изобрел я. Пока я не стал королем, лошадок-качалок и в помине не было.
— Ваше величество, у меня есть еще речь о цвете волос.
— Прекрасно, вот это мне как раз и нужно! — воскликнул Джакомон, поглаживая свой парик. Он схватил бумагу с текстом речи и выбежал на балкон.
При появлении его величества раздалось нечто такое, что могло быть или громкими аплодисментами, или неудержимым хохотом. Многие недоверчиво настроенные придворные сочли это за смех и стали посматривать еще более подозрительно. Но Джакомон принял этот гам за аплодисменты и, поблагодарив своих подданных очаровательной улыбкой, приступил к чтению своей речи.
Не надейтесь, что вы сможете полностью ее здесь прочесть. Вы все равно ничего бы в ней не поняли, ведь обо всем в ней говорилось шиворот-навыворот. Я вам вкратце изложу ее содержание, полагаясь на память Джельсомино.
Итак, вот приблизительно то, что сказал король Джакомон:
— Что такое голова без волос? Это сад без цветов.
— Браво! — закричали в толпе. — Правильно! Это правда! Правильно!
Слово «правда» заставило насторожиться даже наименее подозрительных придворных. Но Джакомон спокойно продолжал свою речь:
— Пока я не был королем этой страны, люди с отчаяния вырывали у себя волосы. Жители страны один за другим лысели, а парикмахеры становились безработными.
— Браво! — закричал кто-то в толпе. — Да здравствуют парикмахеры и да здравствуют парики!
Джакомон на миг оторопел. Этот намек на парик задел его за живое. Но, отогнав подозрения, он продолжал:
— Граждане, сейчас я вам расскажу, почему волосы оранжевого цвета красивее волос зеленого цвета.
В этот момент один придворный потянул Джакомона за рукав и прошептал ему на ухо:
— Ваше величество, произошла ужасная вещь.
— Что такое? Говори!
— Сначала обещайте мне, что не прикажете отрезать мне язык, если я скажу вам правду.
— Обещаю!
— Кто-то написал на стенах, что вы носите парик. Поэтому люди и смеются.
Джакомон был так поражен, что выронил из рук листки со своей речью. Они поплыли над толпой и в конце концов попали в руки мальчишек. Если бы королю сказали, что загорелся его дворец, вероятно, он бы не так разозлился. Он приказал жандармам очистить площадь от народа. Затем заставил вырвать язык у того придворного, который разузнал, в чем дело, и принес неприятное известие. Несчастный впопыхах попросил, чтобы ему оставили язык. Он совершенно забыл, что следовало просить оставить ему не язык, а нос. Тогда, по крайней мере, ему отрезали бы нос, а язык остался бы целым и невредимым.
Но Джакомон на этом не успокоился. По всему королевству был разослан указ, в котором было обещано сто тысяч фальшивых талеров тому, кто укажет человека, оскорбившего его величество. На площади перед дворцом, возле самой колонны, была сооружена гильотина, чтобы отсечь голову неосторожному писаке.
— Мамочка моя! — воскликнула, стараясь получше спрятаться на колонне, Кошка-хромоножка и потрогала шею. — Я, право, не знаю, как называется на языке лжецов страх, но если его называют смелость, то я сейчас чувствую себя ужасно смелой.
Из осторожности она весь день провела в своем убежище, свернувшись в клубок. К вечеру, убедившись, что не произойдет неприятных встреч, она спустилась вниз с колонны, сотню раз оглядываясь по сторонам, прежде чем сделать хоть шаг вперед. Когда она очутилась уже на земле, ее задние лапы были готовы сразу пуститься наутек. И вот в этот момент она снова почувствовала в передней правой лапке неприятный зуд.
— Ну вот, опять начинается, — промурлыкала Кошка-хромоножка. — Придется мне, пожалуй, чтобы прошел этот зуд, опять написать что-нибудь неприятное на память королю Джакомону. Понятно, раз родилась я нарисованной на стене, всю жизнь мне придется теперь заниматься писаниной. Но я не вижу здесь ни одной стены. А напишу-ка я там.
И на топоре гильотины своей лапкой из красного мела она нацарапала новое послание королю Джакомону. Оно гласило:
ВЕСТЬ ЛЕТИТ СО ВСЕХ СТОРОН:
«ЛЫСЫЙ, ЛЫСЫЙ ДЖАКОМОН!» Зуд сразу прошел, но Кошка-хромоножка с беспокойством отметила, что ее лапа укоротилась на несколько миллиметров.
— У меня и так уже не хватает одной лапы, — сказала она, — а если я буду писать, то и другая лапа сотрется, как же я буду тогда ходить?
— Ну, сейчас я тебе помогу, — услышала она голос за своей спиной.
Если бы речь шла только о голосе, Кошка-хромоножка смогла бы спастись бегством. Но у голоса были две руки и цепкие пальцы, которые крепко ее держали. Руки и голос принадлежали уже немолодой синьоре, ростом почти в два метра, на вид сухой и строгой…
— Тетушка Кукуруза!
— Да, это я, — прошипела старая синьора, — и я возьму тебя с собой. Ты у меня узнаешь, как таскать ужин у моих кошек и писать мелом на стенах.
Кошка-хромоножка без возражений дала себя завернуть в накидку тетушки Кукурузы, тем более что из ворот королевского дворца уже показалось несколько жандармов.
«Хорошо, что тетушка Кукуруза появилась раньше, — подумала Хромоножка, — уж лучше попасться ей, чем Джакомону».