Джеймс Фенимор Купер — Сатанстое

ГЛАВА XXIII

Мои сыны! Сердце мое надорвется, видя их лица! А что я могу дать им в утешение, кроме пустых надежд и напускных улыбок!

Сарданапал

В первый момент лорд Гоу не узнал нас, но он слишком часто встречался с Гуртом Тен-Эйком в Альбани у старушки Скайлер, чтобы не узнать его тотчас же по голосу. Нас радушно приветствовали, и мы, после обычных приветствий, поспешили осведомиться, где находится полк Бельстрода.

— Его полк в центре, он еще не скоро вступит в дело, — сказал Гоу, — мы авангард, за нами первая очередь. Если вы хотите вкусно поесть, то я не стану вас удерживать, господа: у Бельстрода в полку есть молодой офицер, капитан Биллинг, отличающийся необычайным талантом из ничего готовить превосходные обеды! Но если вы ищете случая отличиться, то наша бригада первая пойдет в дело, а мой стол, каков ни есть, к вашим услугам!

После таких слов не могло быть и речи об уходе из авангарда.

Как только Сускезус узнал о нашем решении, он немедленно вернулся на берег. На нашем баркасе подняли паруса, и мы пошли значительно быстрее, так что к полудню рассчитывали высадиться на берег. Признаюсь, настроение у меня было серьезное; невольно вспоминалась и семья, и близкие сердцу; мысль о смерти, о которой почти никогда не думаешь в мои годы, являлась теперь передо мной как грозный, жуткий призрак, грозящий если не мне, то кому-нибудь из моих товарищей, из тех, что были здесь рядом со мной.

Наш доблестный командир, лорд Гоу, служил уже в немецких войсках и был не новичок в военном деле, но и он был сосредоточен, хотя и не печален: очевидно, он сознавал, что отвечает за жизнь множества людей, и потому он не мог не быть озабочен.

— Мне помнится, — сказал он, обратившись ко мне, — что наша добрейшая мадам Шюйлер говорила мне, Литльпэдж, что вы единственный сын у ваших родителей. Так ли это?

— Да, милорд, и я очень счастлив, что моя матушка не знает о том, что здесь происходит.

— У меня также есть родители, которым я дорог, — произнес Гоу, — но они знают, что я избрал военную карьеру и, следовательно, обязан подвергать риску свою жизнь. Но я завидую тому солдату, который, идя в бой, может отогнать от себя мысль о своих близких. Однако вот мы у берега. Будем исполнять свой долг!

Это были последние слова, которые я слышал из его уст.

Когда авангард высадился на берег и подвезли несколько орудий, то французы сосредоточили в этом месте значительные силы, чтобы помешать нашей высадке. Но у них было мало артиллерии, и наша картечь вскоре расчистила нам дорогу. Правда, мы направили свою атаку не туда, где нас ожидали. По сигналу, данному нашим славным командиром, мы заняли берег и сумели удержаться на нем без серьезных потерь. Гурт, Дирк, Джеп и я все время старались держаться как можно ближе к виконту Гоу, и, согласно его приказанию, наш отряд устремился вперед, тесня отступающего неприятеля. Перестрелка была небольшая, но мы все время продвигались вперед, по мере того как французы отступали к Тикондероге.

Как только мы очистили берег от неприятеля, генерал Аберкромби высадил значительную часть своего войска и построил его в колонны. Четыре тысячи человек милиции были оставлены им для защиты судов; но еще далеко не все баркасы высадили свои команды, да и те, на которых находились боевые припасы, еще были далеко от берега.

Неприятелем у места высадки был оставлен один батальон под прикрытием деревянного форта, но, видя, что наши силы слишком велики, офицер, командовавший этим батальоном, приказал поджечь форт и отступил в полном порядке. Мы продолжали продвигаться вперед, но отсутствие проводников и густой лес, не говоря уже о неровностях почвы, вскоре заставили наши ряды смешаться; тем не менее наша колонна держалась наравне с передними рядами.

Вдруг впереди показались французские мундиры.

Это был довольно значительный отряд, но и они, подобно нам, по-видимому, шли наугад, не зная, куда им идти, чтобы достичь скорее своих укреплений. Пройти мимо нас без того, чтобы при этом не произошло стычки, они не могли, и кто первый открыл огонь, они или мы, теперь трудно сказать; стреляли те и другие. Мы четверо все вместе выпустили свои заряды и принуждены были приостановиться, чтобы снова зарядить ружья. Только я успел вскинуть карабин к плечу, как заметил, что в голове нашей колонны произошло какое-то замешательство, и увидел, что мимо нас пронесли тело какого-то офицера. То был лорд Гоу! Он пал при первом серьезном залпе неприятеля, и смерть этого дорогого, всеми любимого начальника вдруг как будто остервенила наших солдат. Они бросились на французов с бешенством и резали, убивали и ранили их десятками, забрав, кого можно, в плен и рассеяв остальных.

Но такого геройского пыла, какой проявил при этом Гурт Тен-Эйк, я никогда не видел. Этот всегда столь добродушный и милый весельчак совершенно преобразился. Он преследовал французов с яростью вплоть до самых их укреплений. Когда нам пришлось вернуться назад, на нас напали индейцы, но Джеп уложил троих прикладом своего ружья; Дирк убил наповал двоих, и это внушило врагам достаточно уважения к нашим особам, и они перестали нас преследовать.

Кроме того, в милиции находился один партизан, Роджерс, командовавший отрядом стрелков на нашем левом фланге. Он быстро двинулся вперед, но индейцы, опасаясь быть окруженными, рассыпались и оставили нас в покое.

Аберкромби избрал для ночлега место, находившееся в двух милях от передовых укреплений Тикондероги, неподалеку от озера. Необходимо было дождаться прибытия артиллерии и боевых припасов, а также и долгожданного провианта. Кроме того, смерть Гоу произвела на всех удручающее впечатление.

Вернувшись в общий лагерь, мы отыскали там майора Бельстрода. Здесь нас приняли чрезвычайно радушно, и когда узнали, что мы находились в отряде авангарда, отличившемся на фланге правой колонны, то нам устроили настоящую овацию.

— Вам может показаться странным подавленное состояние войск после столь благополучной высадки и при наличии более сотни пленных, но для нас было бы легче, если бы лучшую нашу бригаду уничтожили, чем лишиться такого человека, как Гоу! Он был душой армии! Наш главнокомандующий не знает ни американцев, ни условий войны на этом континенте; отсюда вся нерешительность, ошибки, оплошности, могущие иметь потом важные последствия в таком деле, как война!

И это говорил не один Бельстрод; то же самое слышалось повсюду.

8 июля ранним утром был произведен смотр войскам, затем передовые отряды двинулись на приступ форта Пропер, защищавшего город и расположенного на маленьком полуострове, а следовательно, доступного всего только с одной стороны. Кавалерия здесь не могла пройти из-за рельефа местности, и Бельстрод и другие командиры вынуждены были спешиться; ни одно орудие не могло быть подвезено сюда, так как единственная сторона, с которой можно было подойти к форту, была защищена топким болотом, а там, где кончалось это болото, начинался деревянный парапет. Этот-то парапет и должны были взять наши два корпуса. Для защиты его французы установили батарею вдоль всего парапета; у нас же не было ни одного орудия, чтобы прикрывать наше наступление.

Говорят, что Аберкромби не посоветовался ни с одним из американских офицеров, перед тем как приказать атаковать форт. Впереди всех, в голове колонны, шли шотландские горцы, а непосредственно за ними двигался полк Бельстрода. Шотландцами командовал старый боевой офицер, полковник Гордон Грахам. Чтобы подойти на расстояние выстрела к парапету, потребовалось более часа времени из-за топкого болота и частого леса, страшно затруднявших движение. Приказано было не открывать огня, а добежать до парапета и принять неприятеля в штыки. Наконец голова колонны стала появляться из леса; перед тем как выйти из-под прикрытия под неприятельский огонь, сделана была остановка, чтобы дать возможность всем выстроиться в боевом порядке. Нас отделяли каких-нибудь шестьсот шагов от парапета, когда в наших рядах где-то на фланге раздался одинокий выстрел, — это выстрелил Джеп, пробравшийся сторонкой по болоту и убивший наповал французского офицера, вскочившего на парапет, чтобы произвести рекогносцировку.

Горцы медленно продвигались вперед, идя в ногу под звуки своего марша, когда по всей неприятельской линии пробежал огонь; град пуль и картечи засвистал в воздухе, неся смерть в наши ряды. Шотландцы на минуту смешались, но тотчас же оправились и продолжали идти вперед. Полк Бельстрода также пострадал; картечь свистала в воздухе, и мы видели, что впереди дерутся. Бойня произошла страшнейшая; в числе жертв пал старый Грахам. Вскоре каждый командир открывал огонь, как только предоставлялась возможность развернуться. Все честно исполняли свой долг; все рвались вперед к парапету, опережая друг друга. Но неприятель навалил перед ними целые горы деревьев с порубленными сучьями и ветвями, так что образовалось заграждение, перейти которое в боевом порядке было невозможно: между тем французская артиллерия не прекращала огня по всей линии. Некоторые части вынуждены были отступить. Бой продолжался четыре часа; наши солдаты безрезультатно стреляли по неприятелю, который из-за своих прикрытий безнаказанно расстреливал наших.

Гурт все время держался в первых рядах и вскоре очутился в самой гуще сражения. Мы побежали за ним, добежали до поваленных перед парапетом деревьев и засели там, скорчившись между ветвей; но когда наши отступили, мы остались одни, а когда огонь стал мало-помалу утихать, волей-неволей пришлось вернуться назад. Мы отступали осторожно, скрываясь за деревьями, но все же внимание неприятеля было привлечено выстрелами Гурта, который отступал, продолжая стрелять. В продолжение нескольких минут пули свистели вокруг нас, как рой пчел.

Джепа не было с нами, и я не знал, где мне его найти; но когда мы добрались до болота, я увидел его, тащившего за собой рослого индейца, навьюченного тремя карабинами. Это был его пленник: остальных же двух он уложил на месте, а ружья забрал. Вскоре мы узнали об отступлении по всей линии. Несмотря на превосходящую численность, мы были окончательно разбиты; раненых несли сотнями на баркасы и другие суда, стоявшие у берега: большинство убитых было оставлено на поле сражения, и в ту же ночь большинство судов отошли от берега, а остальные отчалили на рассвете.

Так окончилась эта экспедиция 1758 года. На этот раз приходилось отказаться от возможности увидеть Монреаль и Квебек; в этот роковой день у нас было по меньшей мере десять тысяч человек под ружьем, и больше половины из них были в деле. У неприятеля не было даже и пяти тысяч войска, рассеянного по частям во всех укреплениях, и из них стреляла по нам самая незначительная часть. Непростительной и роковой ошибкой было брать приступом пост, почти неприступный, не имея даже артиллерии для прикрытия наступления.

В этот ужасный день мы потеряли пятьсот сорок восемь человек убитыми, тысячу триста пятьдесят восемь ранеными; больше половины полководцев были убиты, а все остальные, за малым исключением, ранены. Полк Бельстрода также сильно пострадал: сам Бельстрод был ранен, Биллинг убит, а Гаррис был ранен сабельным ударом.

Смятение произошло страшное; подобного поражения никто не ожидал: люди садились на суда без разбора, все части вместе, и как только на судне не было больше мест, оно уходило, не дожидаясь никаких распоряжений; припасы и багаж бросали, спасли только все знамена. Милиции, которая почти не участвовала в деле, поручено было прикрывать отступление, то есть посадку людей на суда. Что же касается нас четверых, не считая пленника Джепа, с которым он никак не хотел расстаться, то мы положительно не знали, что нам делать. Все, кто нам был знаком в войсках, были или ранены, или убиты. Мы не только не знали, что стало с Бельстродом, но даже не могли разыскать его полка.

Не зная, на что решиться, — проситься ли на один из баркасов, отходивших сейчас, или дожидаться утра, мы стояли и совещались у берега, как вдруг я услышал за спиной знакомый музыкальный голос, спрашивавший меня почти шепотом:

— Вы хотите уехать отсюда? С вас довольно этой забавы? Да?

Я оглянулся. За мной стоял Сускезус. Кругом кипела толпа людей; одни проталкивались к берегу, другие возвращались за чем-нибудь, и среди этой движущейся толпы пробрался онондаго, никем не замеченный. Откуда он взялся? Как разыскал нас? Этого я не мог дознаться даже и впоследствии.

— А ты можешь помочь нам уехать, Сускезус? — спросил я.

— Да, лодка здесь! Идите за мной!

Мы последовали за ним, и он повел нас прямо по направлению к французским укреплениям. С минуту у меня опять мелькнуло подозрение о предательстве, но оказалось, что Сускезус очень разумно выбрал уединенную бухточку, где и запрятал в камышах нашу лодку, ту самую, в которой он перевозил нас через озеро.

Я высказал было опасение, что индейцы — союзники французов — могли напасть на нас в этом уединенном месте, чтобы воспользоваться наградой за скальпы, но онондаго поспешил успокоить нас.

— Нечего опасаться: теперь краснокожие собирают скальпы на поле сражения; там слишком много убитых, чтобы идти искать живых! — сказал он.

Однако в тот момент, когда мы уже садились в лодку, произошла непредвиденная задержка: наша лодка могла вместить только пять человек, шестого никак нельзя было захватить, а мой Джеп не хотел расстаться со своим пленником.

— Для краснокожего нет места, — заявил онондаго, — пятеро хорошо, шестеро — дурно!

— Что же с ним делать? — спросил Гурт.

— Снять скальп, — спокойно ответил онондаго, — скальп прекрасный — длинный чуб, хороший скальп!

— Это хорошо для тебя, Сускезус, но нам, христианам, это не годится! Мне думается, что всего лучше обезоружить его и отпустить! — возразил ему Гурт.

— Обезоружить? Да он и так уже давно обезоружен, но он сию же минуту найдет себе оружие на поле битвы! Но делать больше нечего; надо его отпустить! Отпусти его, Джеп! — приказал я.

— Больно жалко, мистер Корни! — запротестовал негр, не желая лишиться своего военного трофея.

— Ну, нечего рассуждать: ты нас всех задерживаешь, развяжи его и пусти!

Джеп принялся медленно развязывать веревку. Дирк, Гурт и онондаго уже вошли в лодку, а я занес ногу, как услышал за собой сильные удары; оглянувшись, я увидел, что Джеп концом веревки, которой был связан его пленник, хлестал несчастного по спине так, что сквозь кожу проступала кровь. Индеец стоял неподвижно, не издавая ни малейшего звука, высокий, стройный и спокойный, как ствол молодой сосны. Возмущенный этим поступком, я отшвырнул негра в сторону, собственноручно перерезал ножом веревку пленника и, насильно втолкнув Джепа в лодку, сел сам, и лодка наша отчалила.

УжасноПлохоНеплохоХорошоОтлично! (Пока оценок нет)
Понравилась сказка или повесть? Поделитесь с друзьями!
Категории сказки "Джеймс Фенимор Купер — Сатанстое":

Отзывы о сказке / рассказе:

Читать сказку "Джеймс Фенимор Купер — Сатанстое" на сайте РуСтих онлайн: лучшие народные сказки для детей и взрослых. Поучительные сказки для мальчиков и девочек для чтения в детском саду, школе или на ночь.