Эдуард Шим — Один день: Сказка

I

Она была маленькая, с тонкими прозрачными крылышками, похожая на снежинку. Но снежинки рождаются в холодном воздухе, а Метличка появилась на свет в тёплое летнее утро.
На рассвете она поднялась из-под воды и закружилась над озером вместе со своими подружками. Их было так много — белых и лёгких, — что казалось, будто над озером разгулялась метель.
— Метлички заиграли! — говорили люди и останавливались, чтобы поглядеть на белый хоровод.
Но Метличка не слышала, что говорят люди. Она взмахивала крылышками и поднималась выше и выше. Она в первый раз видела синюю воду озера, облака в небе, зелёные деревья, чистое солнце и радовалась этому как могла.
Она знала только одно: к вечеру, когда солнце опустится за лес и загустеют сумерки, все метлички упадут обратно в воду. Их жизнь кончится, потому что на свете они живут всего лишь один день.
Недаром люди зовут их подёнками.
Но Метличка не жалела, что её жизнь так коротка. Ведь никто не говорил Метличке, что после темноты опять наступает рассвет, что этих рассветов много и что все они прекрасны… Метличка думала, что иначе не бывает: жизнь — это один день. Утро — молодость, полдень — середина жизни, а вечер — старость. И Метличка радовалась как могла, и ей казалось, что до старости ещё очень и очень далеко.
Может быть, она так бы ничего и не узнала.
Но погода в тот день выдалась неспокойная, по озеру чередой катились волны, листва на деревьях кипела и становилась то густозелёной, то серебряной.
Налетел сильный порыв ветра, подхватил Метличку и понёс прочь от воды. Закрутился внизу песчаный берег, промелькнула опушка леса, поляна, и не успела Метличка опомниться, как её занесло ветром на вершину старого, чёрного Дуба.
Прилепилась Метличка к его ветке, сложила помятые крылышки и стала ждать, когда стихнет ветер. Но ветер не унимался. Лес шумел, сердился, трещал, и качалась и скрипела ветка, на которой прилепилась Метличка.
Миновал час, другой, время уже шло к полудню, а ветер дул по-прежнему. И Метличка начала плакать.
Дуб услышал её. Он был старый, мудрый Дуб, и он сумел среди лесного шума различить слабенький голосок Метлички.
— О чём ты плачешь, белая бабочка? — спросил он.
— Я плачу о том, что не могу вернуться на озеро, — ответила Метличка. — Скоро полдень, ветер не унимается, и я останусь тут до самого вечера.
— Что ж, ты вернёшься домой завтра, — сказал Дуб.
— Я не знаю, что такое «завтра»! — Метличка от удивления даже перестала плакать.
— Завтра будет такой же день, и такое же солнце, и такая же вода на озере.
— Завтра ничего не будет, — сказала Метличка. — Наступит вечер, и мы все состаримся, и умрём, и опустимся в воду, из которой вышли.
— Ах, так вы — подёнки… — усмехнулся Дуб. — Я и забыл, что, для вас не бывает ни завтра, ни послезавтра, ни весны, ни осени…
— А что такое «весна» и «осень»? — спросила Метличка.
И Дуб рассказал ей, как после снежной, студёной зимы приходит на землю красавица весна и зажигает в лесу первые звёздочки медуниц, самых милых на свете цветов. Как весну сменяет щедрое лето с ягодами, грибами, спелой рожью на полях. Как потом опускается на землю осень и одевает деревья в такие расписные наряды, каких не бывает больше никогда…
— Значит, я ничего этого не увижу? — спросила Метличка. — Ни весны, ни осени, ни зимы? Но почему так?! Почему такая коротенькая у меня жизнь?!
Старый Дуб долго не отвечал, только шумел ветками, и казалось, что он вздыхает тяжело.
— Каждый живёт столько, сколько сумеет прожить, — наконец сказал он. — И если ты очень захочешь увидеть зиму и весну, лето и осень, ты увидишь их.
— Как же это сделать?
— Надо не ждать, а идти за ними, — сказал Дуб. — Не бойся ветра. Отпусти ветку, за которую ты держишься. Ветер подхватит тебя, понесёт… И, может быть, ты попадёшь на Высокую Гору, потом в Долину и Поле… И ты всё увидишь.
— Но, может быть, я и не попаду? — спросила Метличка.
— Всё может быть. Пускаться в такой путь рискованно. Тебя на каждом шагу будут подстерегать опасности, ты можешь погибнуть…
— Я боюсь! — испугалась Метличка.
— Тогда не улетай. Ветер стихает, скоро ты вернёшься на озеро.
— Но мне же хочется, хочется посмотреть зиму и весну, лето и осень!
— Тогда решайся. Ветер стихает, и будет поздно лететь.
Ах, как страшно было Метличке отрываться от крепкой, надёжной ветки и нестись по ветру неизвестно куда!
— А обратно ветер меня принесёт? Хотя бы к вечеру я попаду домой?
— Этого никто не знает, — сказал Дуб.
Ветер действительно затихал; всё реже становились его порывы. Можно было попробовать вернуться на озеро. У Метлички хватило бы сил долететь: помятые крылышки сумели бы пронести Метличку над поляной, над опушкой леса, над берегом родного озера… Но Метличка уже не хотела этого. Она уже знала про зиму и весну, лето и осень, она представляла их себе. И наверное, в её воображении они были ещё заманчивей, ещё прекраснее, чем на самом деле.
И когда налетел последний, стремительный порыв ветра, Метличка отпустила ветку.
II
Её кружило и несло над громадным лесом, и этот лес казался совсем низким; он был похож на траву, которую Метличка видела на берегах своего озера. Качался, вставал набок и переворачивался этот лес, похожий на траву, качалось и переворачивалось небо, и облака вдруг оказывались глубоко внизу. Ветер жутко свистел, выл, и Метличка уже не чувствовала своих крылышек, — может, они были сломаны…
Наконец, облака, что переворачивались и оказывались то внизу, то вверху, стали приближаться. Всё кругом затянулось клубящимся туманом, таким же, как на озере в часы рассвета. А ветер заметался, засвистел пронзительней, и странное эхо начало откликаться ему.
Проглянули сквозь туман остроконечные тёмные камни, Метличку бросило к ним, протащило по каменной стенке… И очутилась Метличка в неглубокой расселине.
Первое, что она ощутила, был холод. Нестерпимым холодом несло от тёмных камней, холодом сочился туман, и воздух, что поднимался снизу, тоже был очень холоден.
— Наверное, я попала туда, где зима… — сказала Метличка. — Но ведь я замёрзну! И ничего не успею увидеть!
Но всё-таки она увидела. Туман пополз вбок, начал сваливаться за гряду камней; пробились лучи солнца и осветили всё окрест. Выплыла из тумана гора с ледяной сияющей вершиной, открылись её склоны, далеко-далеко внизу показалось ущелье с водопадами.
А рядом с камнем, совсем близко от расселины, где пряталась теперь Метличка, белел снег.
Он сплошь укрывал каменистую землю и так блестел, так посверкивал на солнце, что больно было смотреть. Его ещё много было на склонах горы, и никогда Метличка не представляла себе, что могут быть на свете вот такие сверкающие снежные просторы…
— Скажите: здесь сейчас зима? — спросила Метличка крохотную чахлую Травку, прижавшуюся к камню.
— Зима, — ответила Травка. — К нам, высоко в горы, весна поднимается поздно…
— Как я вам завидую, — вздохнула Метличка. — Вы можете любоваться зимой сколько захотите!
— А я завидую вам, — прошептала Травка. — Вы можете улететь вниз. Туда, где давно началась весна!
— Это далеко?
— Нет, не очень. Но ведь я не могу летать, не могу ходить, и когда весна будет в двух шагах, я не сумею до неё дотянуться. Я могу только ждать. А вы летите, летите навстречу весне!
Метличка послушалась, расправила свои помятые, изломанные крылышки и полетала вниз. От камней, гревшихся на солнце, поднимались потоки воздуха, они подхватывали Метличку, поддерживали, помогали её крылышкам, несли дальше и дальше.
Метличка увидела, что в снегу появляются проталины, затем она увидела ручьи, прыгавшие с камня на камень, а затем земля вдруг сделалась разноцветной. На этой чёрной, мокрой земле загорелись огоньки красные, огоньки жёлтые, огоньки голубые. И Метличка догадалась, что это весенние цветы.
Она опустилась на лужайку, всю золотую от звёздочек Гусиного Лука.
Плясали над цветами бабочки, заливались птицы в кустах, ручьи перебулькивались. И так всё радовалось кругом, так веселилось, что и спрашивать не стоило — конечно же, тут хозяйничала красавица весна…
— Как я вам завидую! — опять сказала Метличка, глядя на яркие звёзды Гусиного Лука. — У вас замечательно, у вас необыкновенно красиво! И вы можете любоваться весной сколько захотите!
— Нам некогда любоваться! — сказал Гусиный Лук. — Мы все торопимся. Здесь такое короткое лето. Надо успеть отцвести, вырастить семена, да ещё в луковице запасы накопить. На зиму. Еле-еле успеваем. Позавидовать можно тем, кто живёт в долине. У них такое чудное, такое длинное лето!
И Гусиный Лук добавил, что если бы Метличка увидела это длинное, это неторопливое лето, она бы поняла, где надо жить. Но увы, он, Гусиный Лук, не может перебраться в долину. Он может только пожелать Метличке счастливого пути…
И Метличка полетела дальше. Она видела, что всё зеленее и гуще делается на склонах трава; она замечала, что перестают петь птицы — теперь они сидели в гнёздах, выводили птенцов. И всё теплей, всё жарче становилось; Метличку разморило от горячего воздуха, она чуть шевелила крылышками.
Опустилась она в лугах, в перепутанную душистую траву. Дрожало над лугами знойное марево, звон стоял в траве. Может быть, это звенели пчёлы, может быть — синие колокольчики Горечавки, а может быть — сам воздух звенел…
— Как я вам всем завидую… — разморённо проговорила Метличка. — Действительно, вашему лету конца не видать. И какое же счастье — любоваться бесконечным летом!
— А мы давно мечтаем об осени! — сказала Горечавка, качнув синими колокольчиками.
— Разве осень лучше?
— Не в этом дело. Всё лето мы заботимся о семенах — чтобы их побольше завязалось, чтобы они все уцелели, чтобы не вышло пустышек. И мы не перестанем беспокоиться до тех пор, пока наши дети не расселятся по всему лугу, не найдут подходящие местечки для житья. А это будет лишь осенью… Я ужасно завидую тем, кто живёт на сухом холме. Видите, там уже деревья желтеют? Осень туда приходит раным-ранёшенько! Вы просто не представляете, что за покой, что за счастье наступает осенью!
Не хотелось Метличке улетать с летних лугов. Да и сил у неё оставалось мало. Но тут вновь подул ветер. Теперь он потянул в обратную сторону — от горы к долинам и лесам, — и Метличка не стала прятаться в траве. Мягко подхватил её широкий тёплый ветер, пахнувший травами, — и вот уже позади остались луга, и река скользнула внизу, и бурые выгоревшие холмы очутились рядом.
Да, они тоже были прекрасны. Они пестрели своими красками — особенными: каждый листок желтеющего дерева не был похож на соседний. И краски были спокойные, мягкие, усталые. И тишина была на этих осенних холмах.
— Да, — утомлённо и почти без зависти прошептала Метличка. — Здесь даже мечтать не захочется… Какая у вас благодать!
— Благодать у нас будет зимой! — сказал лысенький, сморщенный Одуванчик.
— Зимой?!
— Разумеется! Наступит зима, укроет снегами землю. И наши разлетевшиеся семена укроет… И мы будем уверены, что они уцелеют до будущей весны…
«Как странно! — подумала Метличка. — Я видела зиму, весну, лето и осень. Они красивы, они восхитительны! Я бы осталась жить, если бы смогла, в любом времени года… Но все, с кем я говорила, этого не хотят. Зимой ждут не дождутся весны. Весной мечтают о лете. Летом торопят осень. А осенью опять ждут не дождутся снега… Очень странно. Неужели так ведут себя и травы, и деревья, и птицы, и звери?»
И Метличка вспомнила всех, с кем говорила, и вдруг поняла, отчего зимою можно торопить весну, а осенью — зиму. Ей сделалось тоскливо, горько и страшно. Так страшно, как не было за весь длинный день, за всю её короткую жизнь.
Она поднялась над холмом и полетела, полетела из последних сил — туда, к лесу, к поляне, к далёкому озеру, где кружились её сёстры-метлички.
И если бы сейчас ветер дул навстречу, она полетела бы против ветра — всё равно полетела бы на своих изломанных, истрёпанных, измятых крылышках. А если бы крылышки перестали двигаться, она поползла бы по земле.
Она уже не думала о том, какая у неё коротенькая жизнь. Теперь она хотела даже, чтобы день кончался скорее, чтобы скорее наступал вечер и солнце скорее зашло.
Потому что вечером она должна опуститься под воду и отложить яички, из которых на будущий год выйдут на свет молоденькие нежнокрылые подёнки. Её дети. Надо было скорей это сделать. И рядом с этим её собственная жизнь уже не значила ничего.
Опять, как поутру, качался и переворачивался лес, переворачивалось небо, облака оказывались то наверху, то внизу. А Метличка упорно махала крылышками и умоляла ветер, чтобы он дул сильнее, и торопилась, торопилась… Хотя уже ясно было, что до родного своего озера ей не долететь.
III
Она запуталась в ветвях того самого Дуба, на который попала утром.
Отчаянно барахталась она в плещущих листьях, и плакала, и просила ветер, чтобы он помог ей. И опять старый Дуб различил в лесном шуме её слабенький голос.
— Значит, ты вернулась всё-таки, белая бабочка? — спросил он.
— Вернулась! Но я не успею на своё озеро!
— Ты видела зиму, весну, осень и лето?
— Видела! Но я не успею на своё озеро!
— Тебе понравились зима, весна, лето и осень?
— Понравились! Но я не успею на своё озеро!
— Значит, ты не жалеешь, что полетела так далеко?
— Жалею! — закричала Метличка. — Жалею! Потому что теперь я не попаду на своё озеро!
— А зачем тебе надо попасть на своё озеро? — спросил старый Дуб неторопливо.
— Как вы не понимаете?! Я же беспокоюсь о детях!.. Я теперь знаю, для чего нужна и ваша длинная жизнь, и моя коротенькая! Все деревья, и все птицы, и все звери, и все цветы, и все травы, и всё живое на свете не о себе думает, а о детях! Разве не так?
— Правильно, — согласился Дуб.
— А я не успею на своё озеро! И мои дети не вылетят на будущий год из-под воды! Ах, зачем, зачем я послушалась вас и согласилась лететь!..
— Смешная бабочка… — подумав, медленно прошумел Дуб. — Ты успела повидать кой-чего. Но я-то знаю больше. Зачем тебе возвращаться на прежнее место?
— А как же иначе?!
— Я, старый Дуб, радуюсь, когда сойки разносят мои жёлуди по всему лесу. И другие деревья радуются, рассылая по ветру семена…
— Но я должна!..
— Дослушай меня. Молодые птенцы не возвращаются в прежнее гнездо. И молодые звери покидают прежнюю нору… И вы, подёнки, тоже разлетаетесь по свету. Иначе вы жили бы только в одном-единственном озере. А этого, к счастью, нет. Всё живое заботится о детях, а дети уходят из дому. И расселяются по всей земле.
— Но что же мне делать? Мне?
— Посмотри: рядом есть другое озеро. Совсем рядом. Почему твоим детям не вырасти здесь, на привольных и новых местах? Смелее, смелее опускайся вниз, белая бабочка! У тебя ещё хватит времени!
Метличка посмотрела, куда показывал Дуб, и впрямь — невдалеке, за березняком, увидела новое озеро. Светлое, чисто-голубое озеро с песчаными берегами, с зарослями камышей, с кустами ивняка, наклонившимися над водой.
Просто удивительно, что Метличка не заметила его утром!
Может быть, ей показалось, что новое озеро красивее прежнего. А может, так оно и было.
IV
Она боялась только, что окажется одна на этом озере и на будущий год для её детей не найдётся товарищей и подружек. Но когда ветер немножко утих, над водой стали появляться метлички. Одна за другой вылетали они из-за кустов, из-за деревьев, и сразу сбивались в стайку, и кружились, кружились над прозрачными волнами, как необыкновенная тёплая метель.
Метличка неожиданно почувствовала, что у неё прибавилось сил. Она тоже могла летать над водой и могла кружиться в общем хороводе! И она полетела к подругам. У многих метличек тоже были измяты и поломаны крылышки. Наверно, новые подруги тоже успели попутешествовать… Непременно надо их расспросить — вдруг они видели то, чего не увидела сегодня Метличка?
…Медленно-медленно скатывалось к лесу краснеющее солнце. Длинный-длинный догорал день. А над водой всё кружился невесомый хоровод, всё завивалась тёплая метель.
— Метлички играют! — говорили люди и останавливались, чтобы посмотреть на такое чудо.