ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ,
в которой Фриц — Рыжий лис рано радуется
Заперли пленных в подвале разрушенного дома. У дверей и окон поставили часовых. И даже наверху, в комнате с выбитыми рамами, посадили автоматчика. Боялись, что раненые советские солдаты как-нибудь умудрятся разобрать потолок и убежать.
А Иван, Николай и трое других раненых разорвали рубашки на полосы, перевязали друг другу раны. Потом тесно прижались друг к другу, чтобы было теплее, и стали думать, как бы вырваться из плена.
Очень хотелось пить и есть. Иван нащупал за пазухой краюху материнского хлеба. Снова хлеб показался ему мягким.
«Может, это и есть крайний случай? — подумал Иван. — Может, время разделить краюшку на пять долек и съесть?»
Но тут пришли за ними автоматчики и повели на допрос.
В углу пустой комнаты за кухонным столом сидел Фриц — Рыжий лис. Он немного трусил, поэтому вдоль стен поставил автоматчиков. Они готовы были в любое мгновение поднять стрельбу.
— Гляди, ребята, сколько почёту, — усмехнулся Иван.
— Молчать! Не разговаривать! — крикнул Фриц — Рыжий лис. — Кто есть из вас Иван?
Пленные не отвечали.
Фриц — Рыжий лис нахмурился.
— Я спрашиваю: кто есть Иван?
— Мало ли что ты спрашиваешь. А мы отвечать не будем. Ты сперва нас накорми и напои. А потом уж спрашивай, — спокойно сказал Иван и подмигнул товарищам, которые поддерживали его под руки.
Если бы Иван твёрдо стоял на ногах, Фриц — Рыжий лис сразу угадал бы, что он и есть Иван. По росту. Ведь когда Иван подбил фашистский танк, он стал ещё выше.
— Накормить? Напоить? — выпучил глаза Фриц — Рыжий лис.
— А что? — сказал Николай. — Не худо бы сейчас похлебать щей.
— И помять ложкой кашу, — продолжал его сосед.
— И запить чайком, — откликнулся третий, с перевязанной головой.
— Вприкуску или внакладку? — спросил Иван.
— Впри-ку-ку-ску, — закончил пятый, который заикался от контузии.
Они были слабы и голодны, но у них ещё хватало сил поиздеваться над сытым Фрицем.
А Фриц — Рыжий лис был жестоким, хитрым и коварным, но не отличался умом. Он не понял, что раненые пленные издеваются над ним. «Иван глуп, — подумал он. — Накормлю его, напою, он и раскиснет. Тут я его и схвачу, и повешу».
И Фриц — Рыжий лис велел принести пленным поесть.
Щей, конечно, фашисты варить не умели. Каша у них была сухая. Из краденого пшена. Вместо чая — чуть тепленькая водичка. Но голодные солдаты не торопясь принялись за кашу.
— Давно не видел такого дурака, как этот рыжий, — сказал Иван товарищам, облизав ложку.
— Что ты там бормочешь? — спросил Фриц — Рыжий лис из своего угла.
— Спасибо, говорю, за угощение.
— А-а-а-а… Ну, поели, попили, теперь отвечайте: который из вас Иван?
— А после обеда у нас тихий час полагается, — сказал Иван.
Фриц — Рыжий лис чуть не подавился собственным языком. Понял, что провели его русские. Не надо было их кормить, надо было голодом морить!
— Всех по одному повешу! — заорал он. Ткнул пальцем в Ивана, как в самого слабого. — Хватайте этого!
Бросились автоматчики к Ивану. Схватили. Поволокли к двери.
— Стой! — крикнул Николай. — Погоди! Так всех и перевешаешь?
— Так всех и перевешаю, — сказал Фриц — Рыжий лис.
— А ежели я тебе Ивана выдам? Только одного Ивана повесишь?
— Только одного Ивана. А тебе — награда. Будешь жить не тужить. Денег тебе дадим. В Германию поедешь. А там молочные реки текут в кисельных берегах. И острова на тех реках из манной каши с изюмом! — быстро-быстро забормотал Фриц — Рыжий лис. И закатил глазки, показывая, как хорошо там будет житься.
— Ладно. Выкатывай глаза обратно, — сказал Николай. — Гляди. Я — Иван. — И он шагнул вперёд.
— А-а-а-а, — взвыл от радости Фриц — Рыжий лис. — Попался!
— Да врёт он, — сказал сосед Николая. — Киселя ему шибко захотелось. Я — Иван.
И он тоже шагнул вперёд.
— Нет, Иван — это я, — сказал третий солдат, с перебинтованной головой.
— Я — И-иван. Это уж т-точно, — шагнул вперёд контуженный.
— Все врут, — весело сказал Иван. — Все знают, что Иван — это я!
Тут Фриц — Рыжий лис чуть не заплакал от досады. Схватил графин с водой и об пол — бац!
Один из автоматчиков, что близко от Фрица стоял, испугался, пальнул в потолок. Посыпалась штукатурка.
В ответ за окном стрельба началась.
Фриц — Рыжий лис, съёжившись, под стол полез. Спасаться.
Тут Иван сшиб с ног фашиста, который его за руку держал, вырвал у него автомат. Выбил ногой оконную раму, выглянул наружу. Все фашисты попрятались кто куда. Только пули свистят.
Крикнул Иван товарищам:
— В окошко! Прорвёмся!
Налетели они на автоматчиков. Отняли автоматы и с автоматами в руках выскочили вслед за Иваном в окошко.
Увидел их какой-то фашист. Каску руками закрыл от ужаса да как заорёт истошным голосом:
— Русские штаб захватили!
Тут паника ещё больше поднялась. Совсем фашисты обезумели. Палят куда попало.
А Иван повёл товарищей к лесу. Бегут солдаты, торопятся. И про раны свои забыли. Потому что нет для человека ничего дороже свободы.
А Фриц — Рыжий лис вылез из-под стола. Трясётся. Подбежал к окну. Закричал:
— Победа! Победа! Перестаньте стрелять! Русские уже удрали!
Тут только перестали фашисты стрелять. Кто жив остался, из щелей выползает, как тараканы ночью. Обнимают друг друга, поздравляют. Будто и в самом деле в сражении врага победили.
Прикатил Начальник разведки и контрразведки. Спрашивает:
— Что тут за стрельба была?
Фриц — Рыжий лис правду не стал говорить — неприятностей не оберёшься! Решил схитрить.
— Напали русские. Пленных отбили. Но мы храбро сражались. Сто их солдат, нет, двести солдат убили.
— А где же убитые?
— Русские своих убитых с собой унесли, — соврал Фриц — Рыжий лис.
За этот беспримерный подвиг Фрица — Рыжего лиса и того автоматчика, что первый с испугу стрельбу поднял, когда графин разбился, наградили железными крестами.
— А где ж Иван? — спросил Начальник разведки и контрразведки.
— Иван, господин Начальник, далеко не уйдёт. Кругом колючая проволока. Её зубами не перегрызёшь!
И Фриц — Рыжий лис, прихватив с собой собак и автоматчиков, бросился в погоню.
ГЛАВА ПЯТАЯ,
в которой и колючая проволока не преграда
Иван и его товарищи между тем шли и шли без передышки. Поддерживали друг друга. Молчали, чтобы сил не тратить на разговоры.
Впереди показался просвет — лесная вырубка, а вдоль вырубки тянулись густые сети колючей проволоки в несколько рядов.
Подошли. Попробовали подползти под проволоку. Невозможно. Перерезать? Нечем.
Приуныли солдаты.
А уж собачий лай слышен.
Погоня приближается.
Оглядел Иван проволоку, подумал и говорит:
— Всё равно перейдём!
И навалился на проволоку грудью.
Впились в его тело колючки. Стиснул Иван зубы.
— Переходите, — говорит, — на ту сторону по мне. Один за другим пошли товарищи по спине Ивана.
Ещё больнее впились колючки в его тело. Четвёртый солдат спрыгнул на ту сторону проволоки, а Иван лежит, двинуться не может. Собачий лай уже совсем рядом.
— Слезай, Иван!
— Не могу. Держат колючки. В лес уходите скорее!
— Без тебя не уйдём, — сказал Николай.
Легли товарищи на землю. Автоматы на изготовку взяли.
— А-га! — крикнул из кустов Фриц — Рыжий лис. — Попался, Иван! Теперь не уйдёшь. Хватайте его!
Выскочили из лесу собаки.
Одна собака подпрыгнула, ухватилась за Иванову штанину.
«Что ж, так и ждать, пока собаки ноги отгрызут?»— сердито подумал Иван и рванулся из последних сил.
Не выдержали колючки — отпустили.
Свалился Иван прямо к товарищам.
Фриц — Рыжий лис даже тявкнул по-собачьи.
— Стреляйте, — кричит, — в Ивана!
Поднял автомат и сам выстрелил Ивану прямо в грудь. Выстрелил и увидел, как пули от Ивановой груди отскочили.
Не знал он, что за пазухой у Ивана, возле сердца, краюшка материнского хлеба лежит. Стала она в тот миг крепче брони. И смертоносные пули отскочили от нее, как сухие горошинки.
Пока Фриц — Рыжий лис моргал глазами от удивления, Иван и его товарищи скрылись в кустах. Заметался Фриц возле колючей проволоки. Под проволоку не подлезть. Перерезать её нечем.
Крикнул автоматчикам:
— Железный крест тому, кто на проволоку ляжет!
Куда там! Даже собаки хвосты поджали.
