Закадычные враги
В некотором царстве, в некотором государстве, в одной деревушке, в старой избушке жил-был мужичок по прозванью Дурачок.
Имя-то у него было хорошее – Иван, а Дурачком его прозвали, потому что с детства добрым был, всех любил, все прощал, обидели – смолчал, зла не держал, богатства не стяжал – в общем, почти что юродивый! Соседи над ним посмеивались, но беззлобно, берегли дурака.
Но однажды появился у Ивана самый настоящий враг и недоброжелатель. Звали его Петр, что значит «камень». Вроде бы и неплохой мужик был, а вот Ивана возненавидел всеми фибрами души. Очень уж у него злобные фибры были, при виде Ивана начинали жадно трепетать и хищно чмокать. А Петра они побуждали делать Ивану всякие пакости и гадости. Например, подойти к забору вплотную и плюнуть во двор. Да с такой ядовитостью, что под забором у Ивана мигом всходили и пышно разрастались чертополох и крапива. А Иван их еще и поливать придумал. Бродит с леечкой, улыбается… ну не дурак ли? Да еще и каждый раз Петра благодарил, как будто Петр его не плевками, а улыбками одаривал.
От такой вялой реакции Петру плеваться надоело, и он решил перейти на камни. Он их бросал каждый раз, когда мимо Иванова подворья проходил. Для этого он всегда носил камень за пазухой. А когда за пазухой места стало мало, он их начал складывать в почки и в желчный пузырь, про запас. И даже зубным камнем обзавелся – а все из-за Ивана Дурачка. Вернее, для него, чтоб его, паразита, ущучить.
Петра, конечно, стыдили. А Ивана предупреждали. Но первый только угрюмо отмалчивался, а второй глупо улыбался. Когда Петр приближался к Иванову забору с очередным камнем, уже вся улица скандировала хором:
– Берегись, Иван Дурак, у тебя завелся враг!
Но Иван и тут реагировал по-дурацки: руку к сердцу прижимал, кланялся и благодарил – отдельно улицу, отдельно Петра.
– Вы что, – говорит, – какой такой враг, мы с Петром – закадычные друзья!
А камни собирал и в тачку складывал, потом увозил куда-то.
А Петр тем временем с тылу зашел, дырку в заборе проделал и начал Ивану яму рыть в углу его же подворья. Днем плюет и швыряет, а при свете луны – роет остервенело.
Ивану опять хором твердят:
– Берегись, Иван Дурак, по ночам не дремлет враг! Обрати внимание на его старания!
А Иван в яму заглянет, в затылке почешет и отвечает доброжелателям:
– Так это он по дружбе… помогает, значит…
Не понимал, стало быть, что это ему яму роют… ну, дурак – что с него взять?
Петр еще пуще обозлился, совсем у него ум за разум зашел. Как-то дождался, пока Иван на покос уйдет, и разметал ему сарай в пух и прах на бревнышки и досочки – только щепки летели. Опять вся деревня сбежалась.
– Ну, и наломал ты дров, Петр, – говорят. – Этого уж Иван тебе точно не простит!
А Иван пришел – обрадовался.
– Ох, да Петр, оказывается, дров наломал! Мне только в поленницу сложить осталось! Ну, удружил! Не знаю, как и рассчитываться буду.
И вот в один прекрасный момент Петр от непосильных трудов слег. Похудел, пожелтел, глаза ввалились – краше в гроб кладут. Это ж обидно – столько напрягаться, день и ночь, можно сказать, не покладая рук, козни строить, а Ивану хоть бы хны…
А Иван тем временем взял да всех удивил: на том месте, где яма была, баньку поставил. Да такая ладная банька получилась! На крепком фундаменте, с каменкой, парилкой и полком – все чин по чину…
Вся деревня пришла смотреть. Банька топится, дым из трубы валит, довольный Иван с полотенцем на шее сидит, ждет, когда банька поспеет. Вот удивился народ честной! А Иван Дурак только руками разводит:
– Это все Петр… друг мой закадычный… если б не он, то и не знаю, как…
– Да какой он тебе друг? – недоумевали односельчане. – Враг же он твой!– Не-е-е-е, друг! Не видно его давно… соскучился уж…
– Да захворал твой «закадычный». Уж который день лежит, загибается. Пожелтел весь…
– Ай! Да как же это? Он мне… а я-то ему… не-е-ет, долг платежом красен!
Вскочил Иван, полотенце отбросил, прихватил со двора тачку и побежал на другой конец деревни – к Петру.
– Вот теперь хана Петру – Иван ему все припомнит! Ужо рассчитается… Стукнет разок – и окочурится Петр, много ли ему сейчас надо? – рассуждали односельчане, поспевая следом за Иваном. – Тачку вот зачем-то взял… Наверное, сразу и хоронить повезет. Ох, как бы не вышло беды!
Вот уж добрались до Петровой избы, вошли. Петр лежит под образами, совсем плохой. Увидел Ивана – насупился.
– Что, порадоваться пришел? – спрашивает.
– Нет, поблагодарить! – отвечает ему Иван.
– Это за что же, например?
– За то, что с банькой помог. Да и вообще… Настоящий ты друг, закадычный!
– Какой я тебе друг? – скривился Петр.
– Ну как же? Яму под фундамент мне кто рыл? Ты… Камней кто натаскал? Тоже ты… Дров заготовил, опять же… Мне бы одному ни в жисть не справиться! А уж за крапиву с чертополохом тебе отдельное спасибо! Из крапивы я веников навязал – знатные веники получились, лечебные. А чертополоховые семена я все в ступке истолок и на лекарство пустил.
– Какое такое лекарство? – простонал Петр.
– Да такое, что на ноги тебя вмиг поставит! Расторопша, слышал, поди? Говорят, для печени очень полезно.
– Ну и что? Печень тут при чем? Я помираю, а ты мне байки дурацкие рассказываешь…
– Не дам я тебе помереть, друг мой дорогой! – вскричал Иван. – Давай, встать тебе помогу, и поедем мы с тобой в баньку. Я вот и тачку прикатил, чтоб тебя с ветерком домчать!
Петр ругался, отбивался, но и правда слаб был: погрузил его Иван в тачку и в баньку повез. А за ними вся деревня семенит, которая уже и вовсе понимать что-то перестала. Разве дурацкую логику осилишь?
А Иван-то Петра расторопшей накормил – и в парилку. Там его вениками крапивными и вдоль отходил, и поперек. Ледяной водой облил – и по новой. Три часа парились без перерыва! А когда вышли – Петр уже не желтый был, а красный. И живой такой, видать, помирать раздумал.
– Меня! Крапивой! С расторопшей твоей чертовой! Я тебе этого никогда не прощу! – выкрикивал Петр, нервно придерживая простынку. Сказал – и припустил до дома, только его и видели. Но мешочек с расторопшей с собой прихватил, не забыл.
А Иван ему вслед только улыбался умиленно да полотенчиком махал.
– Друг мой, – объяснил он открывшим рты односельчанам. – Живой… Выздоровел, однако!
– Ну да, ну да… – закивали деревенские. – Закадычные враги, куда деваться, это понимать надо!
Только разве поймешь его, дурака? Ему плюй в глаза – скажет, божья роса. Все у них не по-людски… Ну вот и как с ними жить?
Родственники приехали из глубинки на ПМЖ, квартиру пока не приобрели, живут у нас. Уборка, готовка – на мне. Туалетом пользуются небрежно. Шумят, топают, громко включают музыку. Пыталась поговорить – не понимают. Должна ли я терпеть это нашествие или имею право указать им на дверь?
Солнечная долина
Хозяин вернулся домой задумчивый. За ужином он дождался, пока все закончат с основным блюдом, а когда жена поставила на стол десерт – традиционный вечерний пирог, откашлялся и сообщил:
– Мне нужно сказать вам кое-что важное.
Семейство насторожилось – у папы частенько возникали очень необычные идеи, а внедрять их (или пожинать плоды их внедрения) приходилось ни в чем не повинным домочадцам.
– Сегодня я был в предгорьях, по служебным делам, – утерев рот салфеткой, начал папа. – Жизнь в предгорьях, я вам скажу… не сахар там жизнь. Место голое, каменистое. Растительность чахлая. Сели, оползни, камнепады… Вулканы то и дело извергаются.
– Ужас какой, – отреагировала жена. – Хорошо, что мы живем в зеленой, плодородной Солнечной Долине!
– Да, нам повезло. Но я тут подумал, что мы должны позаботиться о тех, кому повезло меньше.
– Благотворительность, что ли? – подозрительно спросила дочь.
Она еще помнила, как в прошлый раз папочка принудил ее отдать все ее мягкие игрушки в помощь нуждающимся пингвинам Антарктиды. Зачем пингвинам игрушки, папа так и не смог объяснить, но настаивал на том, что это будет их посильный вклад. «В конце концов, у пингвинов тоже есть дети!», – это был решающий аргумент, и с ним трудно было спорить.
– Нет, на этот раз не игрушки, все гораздо серьезнее, – проговорил папа.
– Надеюсь, не очередная кампания «за здоровый образ жизни»? – слегка напрягся сын. У него тоже были основания: совсем недавно их семья пережила период сыроедения (почти два месяца питались только сыром разных сортов!), ненавистный запах бри и рокфора и теперь еще не окончательно выветрился.
– Нет-нет, ничего такого, – поспешил успокоить его отец.
– Кушайте пирог, кушайте! – пригласила мама. – Сегодня я сделала вишневый.
– Вкусно, – с благодарностью проговорила дочка, смакуя пирог.
– И что предгорья? – осторожно спросила жена.
– Видите ли, мои дорогие, я крайне обеспокоен судьбой орков.
– Что? – поперхнулся пирогом сын.
– Там, в предгорьях, живут орки, – стал терпеливо объяснять отец. – Мы осмотрели их пещеры – это кошмар! Недостаточное освещение, сырость, скученнность. Полное отсутствие малейшего комфорта! И культура у них на очень низком уровне – в основном, рисуют на стенах пещер. А будучи малокультурными, они очень агрессивны и постоянно дерутся. Я был глубоко удручен…
– Бедненькие… – посочувствовала дочь, отрезая себе еще кусок пирога. – А как они питаются?
– Ужасно, – тяжко вздохнул отец. – Они камни едят – представляете?
– О боже! – ахнула жена. – Это в каком же состоянии у них зубы?
– Зубы у них хорошие, – рассеянно ответил хозяин. – Мощные у них зубы и острые, как раз на камни рассчитаны.
– А как же они не ломаются? – поинтересовался сын.
– Нельзя им ломаться. Стоматологов же там нет, лечить некому, – предположила сестра.
– В общем, я принял решение, – сообщил хозяин. – Мы должны откликнуться и поучаствовать. Я думаю, мы можем и должны предоставить кров и пищу хотя бы одному орку.
– А где же был твой здравый смысл, когда ты в наш дом целую орду орков понапустил? – подбоченившись, вопросила хозяйка. – Пока один был, хоть как-то можно было договориться, а теперь вообще невозможно!
– Ага, они теперь банда, – мрачно подтвердил сын.
– Но мы же не могли отказать ему в воссоединении с семьей! – ответил хозяин. – Он был очень одинок… очень скучал… Ему трудно было влиться в наше общество. А у нас все-таки три гостевых спальни.
– И где они, твои «три гостевых спальни»? – взвизгнула жена. – Там теперь обосновались не меньше двух десятков орков, и они все переломали и переделали на свой лад! Теперь весь дом похож на пещеру!
– Кто же знал, что у него такая большая семья, – пробурчал муж.
– Ничего, мы тоже свою банду соберем, – пообещал сын. – Мы с пацанами унижений терпеть не будем, так им врежем, что мало не покажется!
– Сынок! Но это же преступление, так нельзя! – возмутился отец.
– Да? Значит, им можно, а нам нельзя?
– Да, нам нельзя! – твердо сказал отец. – Мы – цивилизованные люди.
– Вот и сожрут нас, цивилизованных, и не подавятся, – с горечью констатировала хозяйка.
– Может, скоро они культурно разовьются, и все изменится? – неуверенно произнес хозяин.
– А ты их спросил, нужна ли им твоя культура? – спросила жена. – Может, их наскальная живопись и танцы у костра вполне устраивают?
– Дымом тянет, – принюхавшись, сообщил сын. – Наверное, снова костер в гостиной развели.
– Жареным несет, – заметила жена. – Опять, что ли, чью-то собаку поймали? Или, может, корову увели. В городе уже и живности не осталось…
– Хорошо, что кошка убежала, – снова повторила дочка. – Может, и мне убежать? Есть же на свете места, где люди живут у себя в домах, а орки у себя в пещерах?
– Отличная мысль! – поддержал сын. – Я с тобой. Или в банду.
– Пойду, попробую все-таки белье просушить, – сказала жена и, взяв таз, отправилась наверх.
– Значит, осуждаете меня? – угрюмо глядя на детей, спросил отец. – Люди идею мою подхватили, статью вон в школах наизусть учат, а вы…
– Выживаем, как можем, – буркнул сын.
– Разве ты спросил нас, хотим ли мы жить среди орков? Нет. А мы не хотим! – заявила дочка.
– Но мы же должны помогать бедным и убогим?
– Это не они бедные и убогие, а мы.
– Ничего не убогие! – вскинулся брат. – Вот соберем банду, и они у нас по струночке ходить будут! Мы границы установим и защищать их будем.
– Но грубая сила ничего не решает… – назидательно сказал отец.
– Это у орков грубая сила. Книжечки им, что ли, читать? Так они все равно не слушают! Плевали они на нас, если хочешь знать! У них своя цивилизация, вот путь ее и развивают. На своей территории. Попросят – поможем, но тоже на их территории.
– Что-то мамы долго нет, – зевнула дочка.
– Пойду, посмотрю, – спохватился хозяин.
…После подвала солнце казалось невыносимо ярким. Хозяин зажмурился, чтобы глаза привыкли, и услышал голоса – совсем неподалеку, за углом, там, где были натянуты бельевые веревки. Один голос принадлежал жене, другой… о боже, орку!
– Ты от него уходи, ты ко мне иди, – низким голосом рокотал орк. – Тебе он зачем нужен? Ничего не может, только разговаривать. Орк сильный, орк воин. Орк в свою пещеру никого не пустит!
– Ой, да ладно! Что вы такое говорите! – жеманилась жена.
– Правду говорю. Я – мужчина, ты – женщина. Орк сладко любить будет. Много детишек родим, много земли заселим.
– Хи-хи-хи… Руки только не распускай, а то мужу пожалуюсь.
– Ничего муж не сделает. Муж старый, больной. Отберу тебя, пусть сидит, статьи пишет.
– Ой, какой ты дерзкий… Хи-хи…
– Не-е-ет! – завопил хозяин, хватаясь за грабли, и бросился туда, за угол. Только он к таким резким движениям был не приспособлен, споткнулся, наступил на грабли и получил оглушительный удар по лбу.
Вот на этом месте он и очнулся. Лежал он рядом с собственной кроватью, видать, во сне метался – свалился и об тумбочку лбом приложился. Кожу саднило, а на ощупь уже и шишка наливалась. В доме что-то загрохотало, и еще явственно доносился запах жареного мяса.
– Орки в доме! – ахнул он и, вскочив, прямо в пижаме кинулся прочь из спальни в направлении кухни.
– Доброе утро, – приветствовала его жена. Она была в платьице и кухонном фартуке, вся чистенькая и очень милая. И кухня тоже была чистенькая и милая.
– Где орки? – грозно спросил он, озираясь по сторонам.
– Пока что у тебя в голове. Давай-ка, умывайся, и за стол. Я отбивные жарю, скоро будут готовы.
– А грохотало что?
– Папа, это я гантелю уронил! Я нечаянно! – прокричал сын из своей комнаты.
А тут и дочка появилась:
– Мама, пап, привет! Я Лорда уже покормила, а мы скоро завтракать будем?
– Лорд жив?!
– А что ему сделается? – удивилась дочка. – Живая, здоровая, веселая собака. Все лицо мне облизал. Сейчас умоюсь, переоденусь и тоже завтракать приду.
– Знаешь, милый, – начала жена, – я тут подумала и хочу тебя попросить: прежде чем приглашать в наш дом орка, подумай и ты. Обо мне подумай, о детях. Надо все тщательно взвесить.
– Взвесил уже, – поспешно прервал ее муж. – Орков не будет. Концепция переменилась.
– Вот и хорошо, – обрадовалась жена. – Ты умный, ты непродуманных решений принимать не станешь. А что это у тебя на лбу?
– На грабли наступил, – мрачно сказал муж, щупая лоб. – Больше не повторится. Я в кабинет, нужно одну идею записать, пока не забыл.
«Мы должны с большой осторожностью подходить к любым изменениям в укладе нашей любимой Солнечной Долины, – писал он. – Надо понимать, что традиции складываются веками, и вводить что-то новое нужно тоже продуманно и постепенно. Иначе последствия могут быть непредсказуемыми и разрушительными. А мы в первую очередь должны заботиться о нашем сообществе. И автор любой идеи должен отчетливо видеть границы, за которыми начинается хаос».
– Хорошо сказано, – удовлетворенно пробормотал он и потрогал шишку на лбу. На грабли снова наступать не хотелось. Хотелось беречь традиции и тщательно продумывать новые идеи.
– И никаких, понимаешь ли, «хи-хи»! – строго сказал хозяин. И пошел к семье, отбивные есть. В Солнечной Долине все было спокойно.
