Клайв Льюис — Покоритель зари, или Плавание на край Света — Книга 5: Сказка

Глава 7.

ЧЕМ ЗАКОНЧИЛИСЬ ПРИКЛЮЧЕНИЯ ЮСТЭСА

– Что там такое? – спросил Эдмунд.

– Взгляни, здесь герб, – сказал Каспиан.

– Молоточек, а над ним бриллиант, как звезда, – сказал Дриниан. – Где-то я его видел.

– Видел! – воскликнул Каспиан. – Еще бы не видеть! Это герб лорда Октезиана.

– Злодей! – закричал Рипичип дракону. – Значит, ты со­жрал нарнийского лорда? – Но дракон торопливо замотал головой.

– А вдруг, – предположила Люси, – это и есть сам лорд Октезиан… его заколдовали, понимаете…

– Скорее – ни то, ни другое, – сказал Эдмунд. – Все дра­коны любят собирать золото. Зато нам теперь ясно, что дальше этого острова Октезиан не попал.

– Вы лорд Октезиан? – спросила Люси, но дракон покачал головой, и она спросила иначе:

– Ты заколдован? Ты был человеком?

Дракон тут же кивнул.

И кто-то добавил (позднее спорили кто именно, Люси или Эдмунд):

– А ты, часом, не Юстэс?

Юстэс кивнул своей ужасной головой, стукнул хвостом по воде, и все отскочили в сторону, чтобы спастись от ог­ромных горючих слез, хлынувших у него из глаз.

Люси старалась успокоить его и даже, набравшись смело­сти, поцеловала в чешуйчатую морду, а остальные говори­ли: «Да, не повезло!..» и уверяли, что не бросят друга в беде. Многие считали, что им непременно удастся расколдо­вать его через день-другой. Конечно, всем ужасно хотелось узнать, что с ним случилось, но, увы, говорить он не мог. Он пытался писать на песке, но ничего не вышло. Во-пер­вых, он никогда не читал ни одной приличной книги и понятия не имел, как коротко и ясно рассказывать о таких вещах; а во-вторых, драконьей лапой много не напишешь. Не успевал он написать фразу, как волна смывала то, что он еще не стер хвостом. Получалось примерно следующее:

– Я П.Ш.Л В ПЕ.Е.. Д..КОН. ТО ЕСТЬ ДР…НЬЮ ..ЩЕРУ ..ТОМУ ЧТО ОН УМЕР И ШЕЛ ДО… И Я ХО… СНЯ.. Б..СЛЕТ…

Однако всем было ясно, что с тех пор, как Юстэс превра­тился в дракона, характер его сильно изменился. Он все время хотел помочь другим. Он облетел весь остров, обна­ружил, что тот сплошь покрыт горами, по которым бродят кабаны и дикие козы, и принес много добычи. Зверей он убивал очень милосердно, просто ударял их хвостом, так что они даже не успевали ничего заметить. По нескольку туш в день он съедал сам, всегда в одиночестве, ибо, пре­вратившись в дракона, ел только сырое, и не хотел никого смущать своими кровавыми трапезами. Однажды, медленно и устало, но в большом восторге, он принес большую сосну. Вырвал он ее прямо с корнями где-то на другом конце ост­рова, и она вполне годилась для мачты. Вечерами, когда по­сле сильного дождя становилось прохладно, все устраива­лись возле него, и, прислонившись спинами к его горячим бокам, быстро согревались и обсыхали; а стоило ему до­хнуть разок даже на самую мокрую кучу хвороста, как она вспыхивала ярким костром. Порой он брал с собой кого-ни­будь, и сидя у него на спине, люди видели далеко внизу зе­леные склоны холмов, крутые скалы, узкие долины, а дале­ко в море, на востоке – синее пятно на голубом фоне. На­верное, это была земля.

Юстэс открыл для себя новую радость: он понял, как хо­рошо любить и как хорошо, когда тебя любят. Это и спасало его от отчаяния. Тяжело быть драконом. Он вздрагивал вся­кий раз, когда пролетал над горным озером и замечал в нем свое отражение. Он ненавидел свои перепончатые крылья, пилу гребня на спине, когтистые лапы. Он просто боялся ос­таваться наедине с собой, а быть с другими стыдился. В теплые сухие вечера, когда людям не нужно было греться возле него, он уползал подальше и ложился, свернувшись, между лесом и заливом. Лучше всего, как ни странно, его утешал Рипичип. Благородный Мыш покидал веселый круг у кост­ра, усаживался с наветренной стороны у самой головы дра­кона, чтобы дым из огромных ноздрей не попадал ему в глаза, и говорил, что это – превратности судьбы и колесо Фортуны. Будь они дома, говорил Рипичип (на самом деле, у него был не дом, а простая нора, в которой не помести­лась бы и голова дракона), он показал бы несчастному Юстэсу книжки об императорах, королях, герцогах, рыцарях, влюбленных, поэтах, астрономах, философах и волшебни­ках, которым случалось попасть в самые горестные передря­ги, а потом – оправиться от ударов судьбы и вновь обрести счастье. Такие рассказы не слишком утешали, но Рипичип хотел ему добра, и этого Юстэс не забыл.

Конечно, над всеми, словно грозовая туча, висел вопрос: что делать с драконом, когда корабль будет готов к отплы­тию? Все старались говорить о чем-нибудь другом, когда Юстэс был рядом, но то и дело до него доносились обрывки фраз: «Может, уложить его вдоль одного борта, а припасы, для равновесия – вдоль другого?», или: «А может, взять его на буксир?»; или: «Интересно, сколько времени он пролетит без отдыха?»; и, чаще всего: «Чем его кормить?» Несчастный все яснее понимал, какой он был обузой с самого первого дня. Как браслет в лапу, врезалась эта мысль ему в голову. Он знал, что плакать бесполезно, но не мог сдержать круп­ных горячих слез, особенно в теплые ночи.

Как-то, примерно через неделю после высадки на Драко­ний остров, Эдмунд проснулся очень рано. Начало светать, но он различал лишь те деревья, которые росли между ним и заливом. Приподнявшись на локте, он огляделся – ему по­казалось, что кто-то ходит рядом; и впрямь увидел у кром­ки леса темную фигуру. Сначала он решил, что это Каспиан – человек был такого же роста, – но, обернувшись, обна­ружил, что Каспиан спит неподалеку. Эдмунд проверил, на месте ли его шпага, и поднялся.

Неслышно ступая, он достиг опушки; темная фигура бы­ла по-прежнему там. Теперь он увидел, что человек этот ниже Каспиана, выше Люси. Эдмунд обнажил шпагу и бро­сился к незнакомцу, но тот тихо произнес:

– Это ты, Эдмунд?

– Я, – отвечал Эдмунд. – А ты кто такой?

– Неужели не узнаешь? – спросил незнакомец. – Это я, Юстэс.

– О, Господи! – воскликнул Эдмунд. – И впрямь ты! Как же это…

– Тсс… – прошептал Юстэс и пошатнулся. Эдмунд бросился к нему.

– Что с тобой? Тебе плохо?

Юстэс молчал так долго, что Эдмунд подумал, не потерял ли он сознание, но, наконец, тот прошептал: «Какой был ужас… ты не знаешь… ничего, все уже прошло… Я тебе расскажу… только давай уйдем куда-нибудь. Я еще не хочу видеть других».

– Пойдем, – сказал Эдмунд. – Сядем вон на те камни. Я очень рад, что ты… э-э… снова стал собой. Наверное, тебе нелегко пришлось.

Они сели на камни и стали смотреть на залив. Небо блед­нело, звезды гасли, пока только одна, самая яркая, не оста­лась над горизонтом.

– Не буду тебе рассказывать, как я превратился в… дра­кона, – сказал Юстэс. – Ты все равно узнаешь позже, вместе со всеми. Расскажу лучше, как я снова стал человеком.

– Давай, говори, – сказал Эдмунд.

– Прошлой ночью мне стало еще хуже, чем всегда… Рука просто горела от этого мерзкого браслета.

– А сейчас?

Юстэс засмеялся – такого смеха Эдмунд раньше от него не слышал – и легко снял браслет с руки.

– Вот он. Пускай берет, кто хочет. Так вот, прошлой ночью я никак не мог уснуть, и все думал, что же со мной будет. И вдруг… может быть, мне это приснилось. Не знаю.

– Ладно, ты говори, не бойся, – с немалым терпением ска­зал Эдмунд.

– Ну, хорошо, в общем я посмотрел вверх и увидел уди­вительную штуку. Ко мне приближался огромный лев. И вот что странно: луна скрылась, а вокруг него сиял свет. Он подходил все ближе и ближе, и я ужасно испугался. Ты ду­маешь, наверное, что дракону нетрудно одолеть льва. Но я не того боялся… Я не боялся, что лев меня съест, понима­ешь – я боялся его. Лев остановился рядом со мной, посмот­рел мне в глаза, и мне стало так страшно, что я зажмурил­ся. Но это не помогло. Лев велел встать и идти за ним.

– Он говорил?

– Не знаю. Пожалуй, молчал, и все же я его понял, и еще я понял, что надо его слушаться. Я встал и пошел за ним. Он долго меня вел, и все время, где бы мы ни шли, он светился, как луна. Наконец, мы поднялись на какую-то гору, и там, на вершине, рос прекрасный сад – деревья, всякие плоды, ну, сам знаешь. А посреди сада был источник.

Я понял, что это источник, потому что со дна поднима­лась вода, но сверху это был колодец, только очень боль­шой, круглый, вроде ванны, и в него веди мраморные сту­пени. Вода была чистая-чистая, и я почему-то подумал, что если я в нее окунусь, лапа перестанет болеть. Лев велел мне раздеться, …нет, я не уверен, что он и на этот раз ска­зал хоть слово.

Я ответил было, что раздеться не могу, потому что не одет, но тут вспомнил, что драконы – вроде змей, а те ведь умеют сбрасывать кожу. Наверное, подумал я, этого он и хочет – и начал скрестись, царапаться, только чешуя посы­палась. Потом я вонзил когти поглубже, и с меня полезла шкура, как с банана. Она слезла целиком, и упала на зем­лю. Ох, какая она была мерзкая! Я обрадовался и пошел к воде.

Но когда я собирался окунуться, я увидел свое отраже­ние. Шкура была такая же грубая, морщинистая, чешуйча­тая. Ничего, подумал я, наверное, это еще одна, нижняя, сниму и ее. Я снова стал чесаться и скрестись, и нижняя шкура сошла не хуже верхней. Я положил ее рядом и снова двинулся по ступеням.

И опять все повторилось, как в первый раз. «Сколько же еще шкур мне сдирать?» – подумал я. Мне очень хотелось окунуть лапу. Я принялся скрестись в третий раз и положил третью шкуру рядом с двумя первыми. Но когда я поглядел­ся в воду, я понял, что все осталось по-прежнему.

Тогда лев сказал: «Дай-ка я сам тебя раздену». Я очень боялся его когтей, но теперь мне было все равно и я по­слушно лег на спину.

Он дернул шкуру, и мне показалось, что он мне сердце разорвет. А когда она стала слезать, боль была такая, какой я в жизни не знал. Выдержал я от радости: наконец-то шку­ра сойдет! Ты, наверное, знаешь, когда сковыриваешь бо­лячку – и больно, и приятно, что она сходит.

– Еще бы не знать! – сказал Эдмунд.

– Ну так вот, он содрал эту мерзкую шкуру, как трижды сдирал я, только теперь было больно, и бросил ее на землю. Она была гораздо толще, грязнее и гнуснее, чем три пер­вые. А я вдруг стал гладкий, как очищенный прутик, и очень маленький… Тут он подхватил меня лапами – тоже очень больно, без кожи-то! – и швырнул в воду. Вода обож­гла меня, но через мгновение стало хорошо – я плавал, пле­скался, нырял, пока не почувствовал, что рука уже не бо­лит. Тогда я и увидел, в чем дело: я снова превратился в человека. Ты подумаешь, я спятил, если я скажу про руки… Я знаю, у меня мускулов нет, вообще они не такие, как у Каспиана, – а как я обрадовался!..

Потом лев вытащил меня и одел…

– Лапами?

– Не помню. Как-то одел – видишь, на мне все новое. И я оказался здесь. Может быть, все это мне приснилось?

– Нет, – уверенно сказал Эдмунд.

– Почему?

– Во-первых, потому что на тебе все новое. А во-вторых, ты… ну… ты больше не дракон.

– Что же со мной было? – спросил Юстэс.

– Ты видел Аслана, – отвечал Эдмунд.

– Аслана! – воскликнул Юстэс. – С тех пор, как мы плы­вем, я много раз слышал это имя. Почему-то оно мне не нравилось. Впрочем, раньше мне многое не нравилось. Страшно вспомнить, каким я был!

– Ничего, – сказал Эдмунд. – Честно говоря, ты вел себя ничуть не хуже, чем я, когда я первый раз оказался в Нарнии. Ты был просто свинья, а я еще и предатель.

– Ладно, пока не говори об этом, – сказал Юстэс. – Кто такой Аслан? Ты его знаешь?

– Скорее, он меня знает, – ответил Эдмунд. – Аслан – это великий Лев, сын Императора Страны-за-морем. В свое время он спас меня и Нарнию. Все мы видели его, Люси – чаще других. Мы ведь сейчас плывем в его страну.

Оба помолчали. Яркая звезда над горизонтом исчезла, и, хотя горы скрывали от них зарю, они поняли, что она на­стала, ибо небо и залив стали розовыми, как роза. В лесу закричали птицы, наверное – попугаи, послышался шум и, наконец, раздался звук рога. Мореплаватели проснулись.

Все очень обрадовались, когда Эдмунд с расколдованным Юстэсом появились у костра. Конечно, все тут же узнали, как Юстэс стал драконом, и стали гадать, убил ли Октезиана тот, прежний дракон, или кто-то заколдовал несчастно­го лорда. Драгоценные камни исчезли вместе со старой одеждой, но никто, в том числе – и Юстэс, не хотели идти в долину за сокровищами.

Через несколько дней свежепокрашенный корабль с но­вой мачтой и полным запасом продовольствия был готов к отплытию. Но прежде Каспиан велел высечь на скале, под­нимающейся над заливом, такие слова:

ДРАКОНИЙ ОСТРОВ ОТКРЫТ КАСПИАНОМ X, КОРОЛЕМ НАРНИИ, И ПРОЧАЯ, И ПРОЧАЯ, НА ЧЕТВЕРТОМ ГОДУ ЕГО ЦАРСТВОВАНИЯ.

НАВЕРНОЕ, ИМЕННО ЗДЕСЬ ПОГИБ ЛОРД ОКТЕЗИАН

ДРАКОНИЙ ОСТРОВ ОТКРЫТ КАСПИАНОМ X, КОРОЛЕМ НАРНИИ, И ПРОЧАЯ, И ПРОЧАЯ, НА ЧЕТВЕРТОМ ГОДУ ЕГО ЦАРСТВОВАНИЯ.

НАВЕРНОЕ, ИМЕННО ЗДЕСЬ ПОГИБ ЛОРД ОКТЕЗИАН

Было бы слишком просто сказать: «с этого времени Юстэс стал другим». Говоря точнее, с этого времени он начал ста­новиться другим. В иные дни он напоминал прежнего Юстэса, но я не буду обращать на это особого внимания, ибо он выздоравливал.

А с браслетом лорда Октезиана приключилась забавная история. Юстэс не захотел носить его и отдал Каспиану, а Каспиан – Люси, но и та его носить не стала. «На кого упа­дет – тому достанется!» – сказал Каспиаи и подбросил брас­лет. Они как раз стояли у скалы и разглядывали надпись. Браслет, сверкая в солнечных лучах, взлетел высоко на­верх, и, зацепившись за крохотный выступ скалы, повис на нем. Так что, наверное, браслет висит там до сих пор и бу­дет висеть до конца света.