Клайв Льюис — Принц Каспиан — Книга 4: Сказка

14. КАК ВСЕ БЫЛИ ОЧЕНЬ ЗАНЯТЫ

Незадолго до двух часов Трам и барсук со всеми остальными уселись на краю леса напротив сверкающей линии армии Мираза, которая была в двух полетах стрелы. Посередине был отгорожен квадратный участок ровной травы. В двух дальних углах стояли Глозиль и Сопеспиан с обнаженными мечами. В ближних были великан Смерчин и медведь Толстяк: он, несмотря на все предупреждения, сосал лапу и выглядел, по правде говоря, необыкновенно глупо. В качестве компенсации Гленсторм стоял как вкопанный с правой стороны поля, лишь изредка ударяя задним копытом о землю; он выглядел куда более важным, чем тельмаринский барон, стоявший прямо напротив него с левой стороны. Питер пожал руки Эдмунду и доктору и направился к месту поединка. Это было похоже на начало важного состязания, но куда хуже.

– Мне бы хотелось, чтобы Аслан вернулся раньше, чем все это начнется, – сказал Трам.

– Мне тоже, – согласился Боровик. – Но погляди назад.

– Воры и вороны! – пробормотал гном, обернувшись. – Кто это? Огромные люди – прекрасные люди – как боги, богини и великаны. Их сотни и тысячи, прямо за нами.

– Это дриады и боги деревьев, – объяснил Боровик. – Аслан оживил их.

– Гм, – хмыкнул гном. – Это будет полезно, если враги затеют предательство, но вряд ли чем-то поможет Верховному Королю, если Мираз докажет, что ловчее управляется с мечом.

Барсук ничего не ответил, потому что в этот момент Питер и Мираз вступили на поле с противоположных сторон, оба пешие, в кольчугах, в шлемах и со щитами. Они шли вперед. пока не оказались почти рядом. Оба поклонились и, казалось, заговорили друг с другом, но слов нельзя было расслышать. В следующее мгновенье в солнечном свете блеснули два меча. Звон мечей был слышен одну секунду, и тут же заглушен, потому что обе армии начали кричать, как болельщики на футбольном поле.

– Отлично, Питер, отлично, – закричал Эдмунд, когда увидел, что Мираз отступил назад на полтора шага. – Преследуй его, быстрее!

Питер послушался, и несколько секунд казалось, что бой будет выигран. Но затем Мираз собрался и стал извлекать пользу из своего роста и веса. «Мираз! Мираз! Король! Король!» – взревели тельмаринцы. Лица Каспиана и Эдмунда побледнели от тошнотворного страха.

– Он наносит Питеру такие ужасные удары, – сказал Эдмунд.

– Эй, – воскликнул Каспиан, – что происходит?

– Оба разошлись в разные стороны, – объяснил Эдмунд, – запыхались немного, я думаю. Выжидают. А теперь начали снова, на этот раз более умело. Кружат и кружат, прощупывая друг друга.

– Боюсь, Мираз знает свое дело, – пробормотал доктор. Но его слова было трудно разобрать за оглушающим хлопаньем, лаем и стуком копыт старых нарнийцев.

– Что это? Что это? – спросил доктор. – Мои старые глаза изменяют мне.

– Верховный Король уколол его в подмышку, – Каспиан захлопал в ладоши. – Туда, где пройма кольчуги позволяет проникнуть внутрь. Первая кровь.

– А теперь снова плохо, – расстроился Эдмунд. – Питер совершенно не использует свой щит. Он, должно быть, ушиб левую руку.

Это была правда. Все увидели, как безвольно повис щит Питера. Крики тельмаринцев усилились вдвое.

– Ты видел больше битв, чем я, – спросил Каспиан, – есть ли еще какой-нибудь шанс?

– Небольшой, – ответил Эдмунд, – и надеюсь, что он его не упустит. При удаче.

– Зачем мы ему позволили? – сказал Каспиан. Внезапно крики с обеих сторон замерли. Сперва Эдмунд был в недоумении, а затем произнес: «О, я понял. Оба согласились отдохнуть. Пойдемте, доктор. Может быть, мы сможем что-нибудь сделать для Верховного Короля». Они побежали к полю. и Питер вышел из-за веревок навстречу им. Его лицо было красным и потным, грудь тяжело поднималась.

– Ты ранен в левую руку? – спросил Эдмунд.

– Это не совсем рана, – ответил Питер, – я принял всю тяжесть удара на свой щит – это было как вагон кирпича – и край щита ударил по запястью. Я не думаю, что оно сломано, но может быть вывих. Если вы туго перевяжете, я наверно смогу владеть рукой.

Пока они делали перевязку, Эдмунд тревожно спросил:

«Что ты думаешь о нем, Питер?»

– Выносливый, – ответил Питер, – очень выносливый. У меня есть шанс, если я смогу заставить его попрыгать так долго, что его вес и короткое дыхание обернутся против него – и к тому же жаркое солнце. Сказать по правде, у меня нет других шансов. Передай мою любовь всем… всем дома, Эд, если он справится со мной. Вот он снова идет на поле. Прощай, старина. До свиданья, доктор. И пожалуйста, Эд, скажи что-нибудь приятное Траму. Он молодец.

Эдмунд не мог произнести ни слова. Он пошел назад к их линии, чувствуя ужасную тошноту.

Началась новая схватка. Питер снова мог пользоваться щитом и куда больше бегал. Теперь он все время играл с Миразом в салки, держа его на расстоянии, уворачиваясь, заставляя врага работать.

– Трус, – свистели тальмаринцы. – Почему ты не дерешься лицом к лицу? Не нравится тебе? Вспомни, что ты пришел сражаться, а не танцевать. Эге-гей!

– Я надеюсь только, что он не слышит их, – сказал Каспиан.

– Не слышит, – заверил Эдмунд. – Ты не знаешь его… Ой! – В этот момент Мираз нанес наконец удар по шлему Питера, Питер зашатался, поскользнулся и упал на одно колено. Рев тельмаринцев поднялся, как шум моря. «Ну же, Мираз, – выкрикивали они, – ну же. Быстрей! Убей его». Но подстрекать узурпатора не было нужды. Он навис над Питером. Эдмунд прикусил губу так, что выступила кровь, когда над Питером сверкнул меч. Казалось, удар должен срубить ему голову. Но слава Небесам! – меч соскользнул по правому плечу. Сработанная гномами кольчуга была крепка и не порвалась.

– О, Боже! – закричал Эдмунд. – Он снова поднимается. Питер, давай, Питер!

– Я не вижу, что происходит, – заволновался доктор. – Как он это сделал?

– Перехватил руку Мираза, как только она опустилась, – Трам прямо танцевал от восхищения. – Вот это человек! Использовать руку врага, как рычаг! Верховный Король! Верховный Король! Вперед, Старая Нарния!

– Смотрите, – сказал Боровик. – Мираз в ярости. Это хорошо.

Теперь они бились изо всей силы: шквал ударов был такой, что казалось, оба должны быть убиты. И когда возбуждение возросло, крики снова замерли. Зрители затаили дыхание. Это было ужасно и величественно.

Громкий крик раздался там, где сидели старые нарнийцы. Мираз упал. Не от удара Питера, а лицом вниз, споткнувшись о кочку. Питер отступил назад, выжидая, пока тот поднимется.

– Черт побери, – сказал Эдмунд сам себе. – Нужно ли быть таким джентльменом? Боюсь, что он должен так поступить. Он ведь рыцарь и Верховный Король. Уверен, что это понравится Аслану. Но эта скотина поднимется через минуту и тогда…

Но «эта скотина» больше не поднялась. Лорд Глозиль и лорд Сопеспиан поняли, что их план исполнился. Как только они увидели, что их король упал, они бросились на поле с криком: «Вероломство! Вероломство! Нарнийский предатель ударил его в спину, пока он лежал беспомощный! К оружию! К оружию, Тельмар!»

Питер с трудом понимал, что происходит. Он увидел, как два высоких человека бегут к нему с обнаженными мечами. Затем третий тельмаринец перемахнул через веревку слева от него. «К оружию, Нарния! Предательство!» – закричал Питер. Если бы все трое напали на него одновременно, он никогда не заговорил бы снова. Но Глозиль остановился, чтобы ударить своего короля, лежащего мертвым. «Это тебе за оскорбление сегодня утром», – прошептал он, убирая лезвие в ножны. Питер ринулся на Сопеспиана, ударил его мечом по ногам, а потом вторым ударом срубил голову. Эдмунд теперь был рядом с ним, крича: «Нарния! Нарния! Лев!» Вся тельмаринская армия бежала к ним. Тут, медленно шагая и крутя дубинкой, выступил вперед великан. Атаковали кентавры. Звяканье позади и свист над головой – это вступили луки гномов. Трам бился слева. Развернулось сражение.

– Назад, Рипичип, маленький осел, – закричал Питер, – тебя просто убьют! Тут не место для мышей.

Но отважные маленькие создания танцевали под ногами обеих армий, коля своими шпагами. Многие тельмаринские воины почувствовали, что их ноги колет как булавками. Они подпрыгивали на одной ноге, корчась от боли, и некоторые из них падали. Если они падали, их приканчивали мыши, если нет, кто-нибудь другой.

Но раньше, чем старые нарнийцы хорошенько разогрелись в деле, они обнаружили, что их враги отступают. Воины, выглядевшие такими стойкими, побледнели и пришли в ужас не от старых нарнийцев, а от чего-то, что было позади них; они побросали оружие, вопя: «Лес! Лес! Конец света!»

Вскоре не стало слышно ни их криков, ни звона оружия, потому что все потонуло в океаноподобном реве оживших деревьев, они проходили сквозь ряды армии Питера, преследуя тельмаринцев. Стояли ли вы когда-нибудь на краю огромного леса на высоком обрыве, когда дикий юго-западный ве тер ревет в полную силу? Представьте себе этот звук. А теперь вообразите, что лес, вместо того, чтобы стоять на одном месте, бросается на вас, и это уже больше не деревья, а громадные люди, похожие на деревья, потому что их длинные руки колышатся, как ветви; они вскидывают головы, и листья падают вокруг них, как ливень. Это и произошло с тельмаринцами. Даже нарнийцы немного встревожились. Через несколько минут все соратники Мираза бежали вниз к Великой реке, чтобы пересечь мост, ведущий к городу Беруна и найти защиту за крепостными валами и запертыми воротами.

Они достигли реки, но моста не было. Все изменилось со вчерашнего дня. Паника и ужас овладели ими, и они сдались в плен.

Что же произошло с мостом?

Ранним утром, после нескольких часов сна девочки увидели, что над ними стоит Аслан и говорит: «Сегодня у нас будут каникулы». Они протерли глаза и огляделись вокруг. Деревья ушли, но их еще можно было разглядеть, они двигались к кургану Аслана темной полосой. Вакх, менады (его неистовые, сумасбродные девушки) и Силен остались с ними. Люси вскочила, отдохнувшая и полная сил. Все проснулись, все смеялись и пели, свистели флейты, цимбалы звенели. Звери, не говорящие, собирались к ним со всех сторон.

– Что это, Аслан? – спросила Люси. Глаза ее сияли, а ноги просились танцевать.

– Пойдемте, дети, – сказал он. – Садитесь сегодня ко мне на спину.

– Чудесно! – закричала Люси, и обе девочки вскарабкались на его теплую золотистую спину, как они делали давным-давно. Затем вся компания двинулась – Аслан во главе, Вакх и его менады – прыгая, бегая, кувыркаясь, звери – резвясь вокруг них, Силен позади – с ревущим осликом.

Они свернули немного вправо, спустились с крутого холма и увидели, что перед ними длинный мост у Беруны. Однако раньше, чем они вступили на него, из воды показалась огромная, мокрая, бородатая голова, размером больше человеческой, увенчанная камышом. Голова поглядела на Аслана и заговорила низким голосом:

– Привет тебе, господин. Освободи меня от цепей.

– Кто же это? – прошептала Сьюзен.

– Я думаю, речной бог. Тише. – сказала Люси.

– Вакх, – приказал Аслан, – освободи его от цепей.

«Наверно, он имеет в виду мост», – подумала Люси. Так и было. Вакх и его приближенные бултыхнулись в мелкую воду, и тут произошла странная вещь. Огромные сильные побеги плюща обвились вокруг опор моста, разрастаясь так же быстро, как разгорается костер, опутывая камни, раскалывая, разбивая, разделяя их. Перила моста за минуту обратились в изгородь из боярышника, и все обрушилось стремительным грохочущим обвалом в водоворот. Плескаясь, вскрикивая, смеясь, веселящиеся побрели, поплыли, протанцевали через брод («Уррра! Теперь это снова брод у Беруны!» – кричали девочки), поднимаясь на другой берег к городу.

На улице все разбегались перед ними. Первый дом, к которому они подошли, была школа: школа для девочек, где множество нарнийских девочек с туго стянутыми волосами, безобразными тесными воротничками вокруг шей и толстыми кусачими чулками на ногах сидели на уроке истории. Та «история», которой учили в Нарнии во времена правления Мираза, была скучнее самого правдивого рассказа и фантастичней самой захватывающей приключенческой книжки.

– Если ты не будешь внимательна, Гвендолен, – сказала учительница, – и не перестанешь смотреть в окно, я поставлю тебе плохую отметку по поведению.

– Но, простите, мисс Призл… – начала Гвендолен.

– Ты слышала, что я сказала, Гвендолен? – спросила мисс Призл.

– Но простите, мисс Призл. – повторила Гвендолен, здесь ЛЕВ!

– Получишь две плохие отметки по поведению за то, что болтаешь чепуху, – ответила мисс Призл, – а теперь… – Ее прервало рычание. В окна классной комнаты, извиваясь, вполз плющ. Стены превратились в массу колышущейся зелени, над головами, там, где был потолок, изогнулись покрытые листвой ветви. Мисс Призл обнаружила, что стоит в траве на лесной полянке. Чтобы удержаться, она схватилась за письменный стол, но тот стал розовым кустом. Вокруг нее столпились неистовые люди, которых она раньше даже представить не могла. Затем она увидела льва, закричала и побежала, и вместе с ней побежал ее класс, состоявший, в основном, из коренастых аккуратных девочек с толстыми ногами. Гвендолен размышляла.

– Ты останешься с нами, моя радость? – спросил Аслан.

– А можно? Спасибо тебе, спасибо, – воскликнула Гвендолен. Внезапно она протянула руки двум менадам, которые закрутили ее в веселом танце и помогли снять лишнюю и неудобную одежду.

Куда бы они ни приходили в маленьком городе Беруна, повторялось то же самое. Большинство людей спасалось бегством, некоторые присоединялись к ним. Когда они покинули город, их компания стала еще больше и веселей.

Они неслись вдоль плоских полей на северном, или левом, берегу реки. Все животные с ферм бежали, чтобы присоединиться к ним. Грустные старые ослы, никогда не знавшие радости, снова становились молодыми; цепные псы разрывали цепи; лошади разбивали свои телеги и рысью – цок-цок – бежали за ними, разбрызгивая грязь копытами, и радостно ржали.

У колодца во дворе они встретили человека, который бил мальчика. Палка в его руке превратилась в цветок. Он попытался отбросить его, но тот прилип к ладони. Рука стала веткой, тело – стволом дерева, ноги – корнями. Мальчик, который за минуту до этого плакал, рассмеялся и присоединился к ним.

В маленьком городке у слияния двух рек, на полпути к Бобровой запруде, они пришли в другую школу. Там усталая девушка учила арифметике ватагу похожих на свиней мальчишек. Она глянула в окно и увидела чудесных путников, распевающих на улице, и радостная боль пронзила ее сердце. Аслан остановился прямо под окном и поглядел на нее.

– О, нет, нет, – сказала она. – Мне так хочется. Но я не могу. Я должна работать. И дети испугаются, если увидят тебя

– Испугаются? – спросил мальчишка, больше всех походивший на поросенка. – С кем это она разговаривает через окно? Надо сказать инспектору, что она разговаривает с людьми через окно, вместо того, чтобы учить нас.

– Пойдем и посмотрим, кто это, – отозвался другой, и все они толпой двинулись к окну. Но как только показались их подлые маленькие лица, Вакх громко закричал: «Эван, эвоэ-э-э-э».

Мальчики взвыли в испуге, покатились друг через друга к дверям, выпрыгивали в окна. И говорили (правда это или нет), что никто больше не видел этих маленьких мальчиков; зато там обнаружили стадо отличных маленьких поросят, которых не было раньше.

– Ну, мое сердечко, – сказал Аслан учительнице, и она вы прыгнула из окна и присоединилась к ним.

У Бобровой запруды они пересекли реку и пошли на восток по южному берегу, и подошли к маленькому домику, где у дверей стояла плачущая девочка. «Почему ты плачешь, любовь моя?» – спросил Аслан. Ребенок, никогда не видевший львов даже на картинке, не испугался. «Тетушка очень больна, – ответила девочка, – она умирает». Тогда Аслан попытался войти в дверь домика, но она оказалась слишком мала. Поэтому, просунув голову в дверь, он толкнул плечом (Люси и Сьюзен слезли, когда он это делал), приподнял весь дом и все попадало в разные стороны. А там, в своей кровати – кровать оказалась теперь на открытом воздухе – лежала маленькая старушка. Было видно, что в ней есть кровь гномов. Она была на пороге смерти, но открыла глаза и увидела веселую гривастую голову Льва, смотревшего ей в лицо. Она не вскрикнула и не упала в обморок. Она произнесла: «Аслан! Я знала, что это правда. Я ждала тебя всю жизнь. Ты пришел, чтобы забрать меня?»

– Да, дорогая моя, – ответил Аслан, – но еще не в дальнее путешествие. – И как только он сказал это, краски, как румянец, покрывающий облако на рассвете, вернулись на ее бледное лицо, глаза засверкали ярче, она села и сказала: «Я заявляю, что чувствую себя куда лучше. Мне кажется, я смогла бы съесть этим утром небольшой завтрак».

– Пожалуйста, матушка, – сказал Вакх, окуная кувшин в колодец и протягивая ей. Теперь в кувшине была не вода, а роскошное вино, красное, как желе из смородины, густое, как масло, укрепляющее, как мясо, согревающее, как чай, и прохладное, как роса.

– Что ты сделал с нашим колодцем? – спросила старушка.

– Это чудесно. – И она выпрыгнула из постели.

– Садись на меня, – сказал Аслан и добавил, обращаясь к Сьюзен и Люси. – Две королевы могут теперь и побежать.

– Это тоже прекрасно, – согласилась Сьюзен, и они снова отправились в путь.

Так, наконец, с прыжками, танцами, пением, музыкой, смехом, рычанием, лаем и ржанием, все пришли к тому месту, где солдаты Мираза побросали мечи и подняли руки, а воины Питера, еще сжимая оружие и тяжело дыша, стояли вокруг них с суровыми и счастливыми лицами. И тут произошло вот что: старушка соскочила со спины Аслана и бросилась к Каспиану, и они обнялись, потому что это была его старая няня.