Из одного учебника географии:
«…Эскимосами называется народ, живущий на крайнем севере. Эскимосы невежественны, грязны и ленивы. Питаются они исключительно мерзлой тухлой рыбой, а если ее нет — едят, что попало. Одеваются в несколько шкур, которые не снимают всю жизнь».
* * *
Однажды молодому эскимосу пытались объяснить, что такое баня.
— Я не знаю, что такое баня, — простодушно сознался эскимос.
— Ну, слушайте! Я вам объясню. Это такой дом… Прежде всего подходите вы к окошечку и покупаете такой маленький четырехугольный билетик…
— Какого цвета? — спросил обстоятельный эскимос.
— Это не важно, какого. Бывает желтый, красный, голубой…
— А, теперь понимаю! Я покупаю этот красивый билетик, иду домой и наклеиваю его на крышку моего сундука!
— Да ничего подобного! Вы входите в теплое помещение и отдаете этот билетик человеку…
— Ну, вот купил — и сейчас же отдавать. Жалко…
— Отдаете билетик и начинаете снимать с себя шкуры…
— Фи! Как не стыдно говорить вам такие вещи! Слушайте: а в шкурах нельзя?
— Нельзя! Потом, раздевшись, вы входите в еще более теплое помещение, берете шайку…
— Из скольких человек?
— Чего — из скольких?
— Да шайку-то…
— Идиот! Берет вы такое ведерце и наливаете в него горячей воды…
— А, понимаю! Потом бросаю в эту воду щепотку кирпичного чаю и пью…
— Чтоб вас на том свете так бросило! Слушайте: потом вы берете мочалку, кусок мыла…
— Мочалку не надо.
— Почему?
— Мыло я могу съесть, а кто же ест мочалку?
Рассказывают, что человек, объяснявший эскимосу начатки гигиены, не мог больше выдержать: схватил ведро горячей воды, стоявшее подле, и вылил его эскимосу за шиворот.
Эта наглядная иллюстрация объяснила эскимосу больше, чем целый час разговора о бане…
* * *
А теперь перенесемся в прекрасную Францию…
Некий избалованный парижанин, приехав по делам в Лион, решил купить там автомобиль.
В гараже ему показали на выбор несколько штук, причем хозяин гаража, расхваливая свой товар, сказал:
— О, сударь! Это такие замечательные, быстроходные машины, что если вы, купив одну из них, сядете сейчас на нее и отправитесь в Париж, то в Париже вы будете завтра в 7 часов утра!
Парижанин поморщился и пробормотал:
— Нет, этой машины я не возьму.
— О, сударь, почему?!
— Так, не подходит.
— Ну объясните причину!
— Ну, посудите сами: что я буду делать в Париже в 7 часов утра?
* * *
Существует такая анекдотическая помесь — лягушки с осетром.
Такую же противоестественную помесь эскимоса с элегантным парижанином являет сейчас русский тыловой гражданин.
В городе, где нет кафешантана, он чувствует себя сиротой без папы и мамы, но попробуйте втолковать ему, что такое патриотизм, что такое любовь к родине.
— Эй, молодой человек? Куда вы идете?
— Так себе… гуляю для аппетита. А что?
— Скажите, у вас есть любовь к родине?
— Нет, у меня была любовь к «Ниве».
— Что за чушь! Я вас не понимаю…
— Видите ли, «Родина» вообще была неважным журналом. И, кроме того, приложения…
— Да вы знаете, что такое родина?
— Ах, я вижу, ошибся. Пьеса такая есть Зудермана…
— Видите ли… Я вам объясню, что такое родина. Родина — это та страна, где вы родились…
— Да я не в стране родился.
— А где же?
— В Курске. Город такой.
— Ну, да. А Курск-то где находится? В России! Значит, ваша родина — Россия.
— А, пожалуй, это и верно, — задумчиво говорит молодой эскимос.
— Итак, родиной называется та страна, в которой вы родились, в которой протекло ваше детство, юность, где все полно воспоминаниями о ваших первых шагах, маленьких огорчениях, детских шалостях.
— Да я не шалил. Я был тихий.
— Ну, это не важно… И вот эту-то страну — вашу родину, вы должны любить.
— Да ведь она сейчас у большевиков, чего же ее любить?
— Вот именно потому, что она у большевиков! Ее нужно освободить, отмыть от этой грязи…
— Да не мешало бы.
— А как же это сделать?
— Знаю! Попросить Германию, чтобы она…
— Ничего не Германию! Вот, скажем, большевики сейчас наступают на Перекоп… Что же делаете вы? Первым делом, берете вы в руки…
— А, понимаю. Беру в руки заграничный паспорт, чемодан…
— Первым делом берете вы в руки оружие…
— Надо же иметь разрешение…
— На что?
— На ношение оружия.
— Не надо! Вы берете ружье и идете на фронт.
— Что вы! Мне нельзя. У меня порок сердца!
— Хорошо-с. Если вы не врете — то оставайтесь здесь. Вы можете принести пользу родине другим способом… У вас есть деньги?
— Ну, какие мои деньги — четыре-пять миллионов да обчелся.
— Этого достаточно! На часть этих денег вы покупаете полотно для белья, медикаментов…
— Стойте! Теперь я вас понял. Можете не продолжать!… Покупаю я полотно, медикаменты и выдерживаю месяца два… а потом, когда цена на все это поднимется…
— Вас за это повесят!
— Ну, вот видите… Что же можно тут делать русскому человеку на этом клочке земли, где нет даже приличного отеля с горячей водой, а за коммерцию вешают. Нет, лучше уж чемодан в руки да и того…
С таким человеком, как и с эскимосом, разговаривать не стоит.
Чтобы он понял, «что такое баня» — нужно схватить его за шиворот, дать затрещину и, поставив к стенке, взвести на него револьвер.
— Отдавай деньги для России, мерзавец! Или тут тебе и конец.
И только тогда поймет он, что такое любовь к родине, когда на своей шкуре почувствует кипяток.
А вообще — какие могут быть задушевные разговоры с эскимосом?
Отзывы о сказке / рассказе: