Клайв Льюис — Последняя битва — Книга 7: Сказка

Глава шестая — Славная ночная работа

Часа через четыре Тириан прилёг на скамью, чтобы немного вздремнуть. Ребята уже давно спали; он постелил им заранее, потому что подняться надо было среди ночи, а он знал, что в их годы этого нельзя делать, не выспавшись. Весь день он не давал им ни минуты отдыха. Сперва он преподал Джил урок стрельбы и нашёл, что, хотя и слабовато по нарнийским понятиям, всё же дело обстоит не так плохо. Она даже застрелила кролика (не говорящего, конечно; вокруг Фонарной Пустоши во множестве водятся обычные), и он был тут же освежёван. Тириан удивился, что ребятам прекрасно знакома эта противная работа; они научились ей во время великого путешествия в страну великанов в дни принца Рилиана. Потом он попытался научить Юстэса владеть щитом и саблей. Во время своих прошлых приключений в Нарнии Юстэс немало упражнялся в этом искусстве, но имел дело с прямым нарнийским мечом. Он никогда не держал в руках кривой тархистанский ятаган, и это сильно затрудняло дело, ибо многие приёмы приходилось учить заново. Однако он был точен и быстр в движениях, и это успокоило Тириана. Король удивлялся перемене в обоих ребятах: оба казались выше, сильнее и взрослее, чем несколько часов назад, когда он увидел их впервые. Так действует воздух Нарнии на пришельцев из нашего мира.

Все трое решили прежде всего отправиться к хлеву и попытаться освободить единорога Алмаза, а в случае успеха соединиться на востоке с небольшой армией, которую кентавр Руномудр должен вести из Кэр-Параваля.

Опытный воин и охотник, Тириан мог проснуться в любое время. Поэтому он сказал себе, что нужно проснуться в девять часов вечера, и, отбросив все заботы, мгновенно заснул. Ему показалось, что он проспал не больше минуты, но, посмотрев на небо, понял: уже время. Тириан поднялся, надел шлем-тюрбан (спал он в кольчуге) и стал трясти ребят. Честно говоря, когда они, зевая во весь рот, слезали со скамей, вид у них был довольно унылый.

– Теперь, – сказал Тириан, – мы держим путь прямо на север; ночь, на удачу, звёздная. Это будет короче, чем наше утреннее путешествие, ибо тогда мы кружили, а теперь пойдём напрямик. Если нас заметят, вы оба храните молчание, а я постараюсь говорить как проклятый, жестокий, надменный тархистанский вельможа. Если я выну меч, ты, Юстэс, делай то же самое, чтобы Джил успела отскочить и положить стрелу на тетиву. Но если я крикну: «Назад!» – мчитесь к башне. И пусть никто не лезет в драку, ни одного удара после того, как я прикажу отступать: неразумная доблесть губила многие военные планы. А теперь, друзья, во имя Аслана, вперёд!

Они вышли в ночной холод. Все великие звёзды севера сияли над вершинами деревьев. Северная звезда в этом мире зовется Остриё Копья, и она много ярче нашей Полярной.

Некоторое время удавалось идти прямо на Остриё Копья, но вскоре начались густые заросли, и, когда они, исцарапанные, выбрались оттуда, трудно было снова отыскать правильное направление. Его нашла Джил: в Англии, в школьных походах, она была прекрасным проводником. И, конечно, она превосходно знала Нарнийский небосвод после путешествия в Дикие Северные страны и могла найти путь по другим звёздам, когда Остриё Копья спряталось. Тириан увидел, что она лучше всех находит дорогу, и пропустил её вперёд.

– Клянусь Гривой! – прошептал он Юстэсу, изумляясь, как бесшумно и почти незаметно скользит впереди Джил. – Эта девочка просто создана для леса. Даже если б в её жилах текла кровь дриад, она не могла бы делать это лучше.

– Она такая маленькая, ей легче, – прошептал Юстэс. Но Джил сказала: «Ш-ш-ш, тише».

Лес вокруг них был совершенно тих. Даже слишком тих. Обычно в Нарнии ночью шумно: то ёж желает кому-то доброй ночи, то сова кричит над головой, то далёкий звук флейты сообщает о плясках фавнов, то гномы стучат под землёй молоточками. Теперь все стихло; уныние и страх воцарились в Нарнии.

Через некоторое время начался крутой склон, где деревья росли реже. Тириан смутно различал хорошо знакомую вершину холма и хлев. Джил шла теперь всё осторожней и знаками показывала спутникам делать то же. Затем она резко остановилась, и Тириан видел, как она юркнула в траву и исчезла без звука. Через минуту она появилась и, прижавшись губами к Тирианову уху, как можно тише прошептала: «Ложитешь, шмотрите лучше». Она сказала шмотрите, а не смотрите не потому что шепелявила, просто она знала, что свистящее «с» в шёпоте слышнее всего. Тириан тотчас лёг, почти так же тихо, как Джил, хотя и не совсем, потому что он был старше и тяжелее. А как только лёг, понял, что отсюда отчётливо видна вершина холма на фоне усеянного звёздами неба. Две тёмные тени маячили наверху: одна была хлевом, другая, в нескольких футах от него, – тархистанским часовым. Службу он нёс плохо: не ходил и даже не стоял, а сидел, положив копьё на плечо и опустив голову на грудь. «Молодец», – сказал Тириан Джил. Она показала именно то, что ему было нужно.

Они поднялись, и теперь Тириан пошёл впереди. Медленно, сдерживая дыхание, они пробирались к небольшой рощице футах в сорока от часового.

– Ждите, пока я вернусь, – прошептал король своим спутникам. – Если я потерплю неудачу, бегите.

Он смело и спокойно пошёл вперёд, прямо на глазах у врага. Часовой уставился на него и собрался вскочить на ноги: он испугался, что Тириан – его собственный офицер и сейчас рассердится, увидев его сидящим. Но Тириан опустился на одно колено рядом с ним и сказал:

– Неужели предо мною воин Тисрока, да живёт он вечно? Сердце моё наполняется радостью, когда я вижу тебя среди зверей и демонов Нарнии. Дай мне твою руку, друг.

И прежде чем тархистанец успел что-либо понять, его правая рука оказалась словно в железных тисках. Через минуту он стоял на коленях, а к шее его был приставлен кинжал.

– Один звук, и ты умрёшь, – сказал Тириан ему на ухо. – Скажи мне, где единорог, и ты останешься жив.

– З-за хлевом, о господин мой, – запинаясь, выговорил несчастный.

– Хорошо. Поднимайся и веди меня к нему.

Часовой поднялся, но лезвие кинжала по-прежнему касалось его шеи, только переместилось назад, пощекотав горло. Тириан шёл сзади и держал кинжал под ухом тархистанца. Дрожа, тот обошёл хлев.

Тириан сразу разглядел в темноте белый силуэт Алмаза.

– Тс! – сказал он. – Молчи! Да, Алмаз, это я. Как они связали тебя?

– Стреножили и привязали уздечкой к кольцу на стене, – послышался голос Алмаза.

– Стой здесь, часовой, спиной к стене. Так… Теперь, Алмаз, приставь рог к груди этого тархистанца.

– Со всей моей охотой, – сказал Алмаз.

– Если он шевельнётся, пронзи ему сердце. – И в несколько мгновений Тириан перерезал путы. Обрывками он связал часовому руки и ноги. Потом открыл ему рот, напихал туда травы, завязал верёвкой от затылка до подбородка и посадил его у стены.

– Я неучтиво обошёлся с тобой, солдат, – сказал Тириан. – Но это было необходимо. Если мы встретимся снова, я, быть может, смогу отблагодарить тебя. Теперь, Алмаз, идём скорее.

Левой рукой он обвил его шею и поцеловал в нос. Оба преисполнились великой радостью и, ступая как можно тише, вернулись туда, где ждали их дети.

– Всё в порядке, – прошептал Тириан. – Славная ночная работа. Теперь – домой.

Они прошли несколько шагов, когда Юстэс сказал:

– Где ты, Поул? – Ответа не было. – Джил не с вами, государь? – спросил он.

– Что? – поразился Тириан. – Она не с тобой?

Им стало страшно. Кричать было нельзя, они шептали её имя так громко, как только можно шептать. Ответа не было.

– Она отходила от тебя, пока меня не было? – спросил Тириан.

– Я не слышал и не видел, чтоб она уходила, – сказал Юстэс. – Она могла уйти незаметно. Она умеет быть тихой, как мышка, вы видели сами.

В этот момент вдалеке раздался барабанный бой. Алмаз насторожил уши.

– Гномы, – сказал он.

– И вполне возможно, вероломные гномы, враги, – пробормотал Тириан.

– А теперь звук копыт, гораздо ближе, – сказал Алмаз.

Двое людей и единорог замерли в полном молчании. На них столько всего сразу обрушилось, что они просто не знали, как поступить. Стук копыт приближался. И вдруг совсем рядом послышалось:

– Привет! Вы ещё здесь?

Благодарение небесам, это была Джил.

– Куда тебя черти носили? – спросил Юстэс страшным шёпотом. Он очень испугался.

– В хлев, – выговорила Джил. Заметно было, что она с трудом сдерживает смех.

– Ох, – проворчал Юстэс, – по-твоему, это смешно? Ну, тогда я скажу…

– Вы выручили Алмаза, государь? – спросила Джил.

– Да. Он здесь. Что это за зверь с тобой?

– Это он, – сказала Джил. – Скорей уйдём отсюда, пока никто не проснулся. – И она снова тихонечко прыснула.

Её тут же послушались: они и так слишком задержались в этом опасном месте, да и барабаны гномов звучали всё ближе. Лишь отойдя подальше к югу, Юстэс спросил:

– Кто он? О чём ты?

– Лже-Аслан, – ответила Джил.

– Что? – сказал Тириан. – Что ты говоришь? Где ты была?

– Ну, государь, – начала она, – когда вы сняли часового, я решила, что неплохо бы заглянуть в хлев и узнать, что же там на самом деле. Я поползла вперёд. Войти было легче лёгкого – просто откинуть засов. Конечно, там было темно, хоть глаз выколи, а пахло… как во всяком хлеву. Я зажгла спичку, и – представьте себе! – там не было никого, кроме старого осла в львиной шкуре, привязанной верёвочками по бокам. Я вынула нож и велела ему идти за мной. Собственно, угрожать ножом было ни к чему – он был по горло сыт хлевом и готов идти куда угодно, правда, Лопух?

– Вот это да! – сказал Юстэс. – Провалиться мне на этом месте! Я так рассердился на тебя, даже думал, что ты потихонечку от нас смылась. Должен признать, ты – молодчина. Если б она была мальчиком, её следовало бы посвятить в рыцари, не правда ли, государь?

– Если б она была мальчиком, – сказал Тириан, – её следовало бы высечь за неповиновение приказу. – Лица его в темноте никто не видел, и было непонятно, в шутку сказал он это или всерьёз. В следующую минуту раздался скрежет металла.

– Что вы делаете, государь? – быстро спросил Алмаз.

– Достаю меч, чтобы отсечь голову проклятому ослу, – произнёс Тириан страшным голосом. – Отойди, девочка.

– О нет, пожалуйста! – взмолилась Джил. – Правда, не надо. Он не виноват. Это всё Обезьян, а он ничего не понимал. И очень жалеет. Он милейший ослик, его зовут Лопух.

– Джил, – сказал Тириан. – Ты храбрейшая и мудрейшая из моих подданных, но самая дерзкая и непокорная. Ладно, пусть живёт. Но что скажешь ты сам, осёл?

– Я, государь? – послышался голос осла. – Я, право же, очень жалею, что вёл себя неправильно. Обезьян сказал, Аслан хочет, чтобы я так нарядился. Я думал, он знает. Я гораздо глупее его. Я только делал, что мне скажут. Мне не было никакой радости жить в этом хлеву. Меня выводили только на минутку-другую, и то ночью. Иногда мне даже забывали принести воды.

– Государь, – сказал Алмаз, – эти гномы всё ближе. Хотим ли мы с ними встретиться?

Тириан на мгновение задумался и вдруг громко расхохотался. Он заговорил, уже не шёпотом.

– Клянусь Львом, – сказал он, – я стал тугодумом! Встретиться с ними? Конечно, мы с ними встретимся. Мы встретимся со всеми. Мы покажем всем этого осла. Пусть увидят, чего они боялись и чему поклонялись. Мы расскажем им правду о подлом заговоре. Тайна раскрыта. Завтра мы повесим Обезьяна на самом высоком дереве Нарнии. Довольно шептать, прятаться, переодеваться! Где эти достойные гномы? Мы принесём им добрую весть.

Если вы часами шептались, звук обычного голоса производит удивительное действие. Все сразу заговорили и засмеялись, даже Лопух поднял голову и издал громкое «иа-иа-иа» – Обезьян не позволял ему этого много дней подряд. Затем они пошли на барабанный бой. Он становился всё громче, громче. На просёлочной дороге (хотя в Англии её едва вообще назвали бы дорогой), идущей через Фонарную Пустошь, они увидели свет факелов. Около тридцати гномов бодро шагали вперёд, и каждый нёс на плече крохотную лопату или кирку. Двое вооружённых тархистанцев возглавляли колонну и двое замыкали её.

– Стойте! – загремел Тириан, преграждая им путь. – Стойте, солдаты. Кто отдал вам приказ и куда ведёте вы этих нарнийских гномов?