ГЛАВА V. Граф Райзингэм
Граф Райзингэм, хотя самое важное лицо в Шорби в то время, жил в бедном доме одного частного дворянина на окраине города. Только вооруженные люди у дверей и постоянно приезжавшие и уезжавшие гонцы показывали, что здесь находится временная резиденция знатного лорда.
Благодаря недостатку места Дика и Лаулесса заперли в одной комнате.
— Хорошо вы говорили, мастер Ричард, превосходно говорили, и я, со своей стороны, искренне благодарю вас. Здесь мы в хороших руках, нас будут судить справедливо и вечерком прилично повесят на одном и том же дереве.
— Да я то же думаю, мой бедный друг, — ответил Дик.
— Но у вас есть еще один выход,— возразил Лаулесс.— Эллис Декуорс — человек, каких найдется разве один из десяти; он очень любит вас и ради вас самих и ради вашего отца, зная, что вы невиновны, он подымет небо и землю, чтобы выручить вас.
— Не может этого быть,— сказал Дик.— Ну, что он сделает? У него лишь горсточка людей. Увы! Если бы это было завтра, если бы я мог попасть на свидание за час до полудня,— все, я думаю, было бы иначе. А теперь нет помощи.
— Ну,— сказал в заключение Лаулесс,— если вы будете отстаивать мою невиновность, то и я буду решительно стоять за вашу. Это нисколько не поможет нам, но если я буду повешен, то уж не из-за недостатка клятв.
Дик погрузился в размышления, а старый плут свернулся в уголке, надвинул на лицо свой монашеский капюшон и приготовился заснуть. Вскоре он уже громко храпел — долгая тяжелая жизнь, полная приключений, притупила в нем чувства страха и тревоги.
Полдень уже давно прошел, и наступили сумерри, когда дверь в комнату открылась и Дика вывели и повели наверх в кабинет, где граф Райзингэм в раздумье сидел у камина.
При входе пленника он поднял голову.
— Сэр,— сказал он,— я знал вашего отца, он был честный человек, и это располагает меня быть снисходительным к вам, но не могу скрыть, что на вас тяготеют тяжкие обвинения. Вы водитесь с убийцами и разбойниками; по точно наведенным справкам, вы сражались против короля; вас подозревают в разбойничьем похищении судна, вас нашли скрывающимся переодетым в доме вашего врага, в тот самый вечер был убит один человек…
— Позвольте, милорд,— прервал его Дик,— я сейчас же признаюсь в моей вине. Я убил этого Реттера, и в доказательство,— прибавил он, роясь за пазухой,— вот письмо из его сумки.
Лорд Райзингэм взял письмо, развернул его и прочел два раза.
— Вы читали это письмо? — спросил он.
— Читал,— ответил Дик.
— Вы за Йорка или за Ланкастера? — спросил граф.
— Милорд, мне еще недавно задали этот вопрос, и я не знал, что ответить на него,— сказал Дик,— но ответив раз, я уже не стану менять. Милорд, я — за Йоркский дом.
Граф одобрительно кивнул головой.
— Честный ответ,— сказал он.— Но почему же вы отдаете мне это письмо?
— Но разве не все партии должны восставать против изменников, милорд? — вскрикнул Дик.
— Хорошо, если бы было так, молодой джентльмен,— заметил граф,— и я одобряю вас за ваши слова. Я вижу, что в вас больше неопытности юности, чем вины, и не будь сэр Даниэль могущественным человеком в нашей партии, я почти готов был бы принять вашу сторону. Видите, сэр, я прежде всего вождь партии королевы и хотя считаю себя по натуре справедливым человеком и даже склонным к преувеличенному милосердию, но я должен сообразовать свои действия с интересами моей партии и далеко зайду, чтобы удержать сэра Даниэля.
— Милорд,— сказал Дик,— вы не сочтете меня очень смелым, если я задам вам вопрос: полагаетесь ли вы на верность сэра Даниэля? Мне кажется, что он переходил с одной стороны на другую невыносимо часто.
— Ну, так делается в Англии. Чего вы хотите? — спросил граф.— Но вы несправедливы к рыцарю из Тонсталля, и насколько верность свойственна теперешнему неверному поколению, он в последнее время был верен Ланкастерскому дому. Он твердо держался нас даже при последних неудачах.
— Если вы пожелаете взглянуть на это письмо,— сказал Дик,— вы, может быть, несколько измените свое мнение о нем,— и он подал графу письмо сэра Даниэля к лорду Уэнслейделю.
Лицо графа мгновенно изменилось, он стал грозным как разъяренный лев, и рука его невольным движением схватила кинжал.
— Вы прочли и это? — спросил он.
— Да,— сказал Дик.— Он предлагает ваше имение лорду Уэнслейделю.
— Да, вы верно говорите, это мое имение! — сказал Райзингэм.— Я — ваш должник за это письмо. Оно раскрыло мне лисью хитрость сэра Даниэля. Распоряжайтесь мною, мастер Шельтон. Я не желаю скупиться на благодарность, и прежде всего — йорксист вы или ланкастерец, честный человек или вор — я возвращаю вам свободу. Идите, во имя Пресвятой Девы Марии! Но знайте, что я по справедливости задерживаю вашего слугу Лаулесса и повешу его. Преступление было совершено слишком открыто, и следует, чтоб и наказание было открыто.
— Милорд, первая моя просьба к вам — пощадите и его,— молил Дик.
— Это старый, давно осужденный негодяй, вор и бродяга, мастер Шельтон,— сказал граф.— Он уже лет двадцать готов на виселицу. И не все ли равно, за то или другое, завтра или послезавтра повесят его?
— Но, милорд, он пришел сюда из любви ко мне,— ответил Дик,— и с моей стороны было бы низко и неблагодарно бросить его.
— Мастер Шельтон, вы надоедливы,— строго заметил граф.— Это плохой способ иметь успех в свете. Но для того, чтобы отделаться от ваших надоеданий, я исполню ваше желание. Уходите оба, но идите осторожно и поскорее выбирайтесь из Шорби. Потому что этот сэр Даниэль (да накажут его святые!) жаждет вашей крови.
— Милорд, пока я выражаю вам свою благодарность словами, но надеюсь в скором времени выказать ее на деле,— ответил Дик, выходя из комнаты.
Сказка интересная,но очень большая.