Глава IX
В Гостях у поселкового атамана. — Прения о вере. — пограничные недоразумения. — Дипломатическая нота атамана и ее последствия
Когда мы подъезжали к Кинделинскому поселку, летучий казак уже возвращался на взмыленной лошади обратно. Он остановился и сказал нам, что поселковый атаман просит нас завернуть к нему и что у него же мы застанем Ивана Ивановича.
Скромная квартира поселкового атамана, Андрея Яковлевича Камынкина, была полна народа. В поселке только что закончилось собеседование о вере, на которое приезжал известный поморский начетчик Надеждин, с четырьмя помощниками. Несмотря на рабочую пору, — собеседование привлекло много народа, и церковная сторона со своей стороны мобилизовала свои силы в лице двух миссионеров и шести священников. Собеседование шло на площади, в присутствии поселкового атамана. Прения были горячие и продолжались четыре дня. Я очень жалел, что приехал слишком поздно и не застал уже этих прений. Теперь в квартире атамана подводились итоги. Казачьи начетчики, в стеганых ватных халатах, были вооружены большими книгами, повешенными в сумках через плечо, как своего рода мечи духовные…
Атаман принадлежал к числу «церковных».
— Нет… Что уж тут, — говорил он, впрочем, совершенно благодушно. — Куда вам. Народ само собой — ученый… Как это он тебе, Семен Павлов, насчет благодати загнул… А?.. Здо-С-рово…
— Нет, — шумели поморцы. — Ты это, Андрей Яковлевич, неправильно… Сами они не могли ответить: каким чином принимали еретиков по соборному правилу… Ты вот послушай.
Семен Павлов быстро достал из сумки большую книгу и развернул ее на коленях. Но атаман отмахнулся.
— Ну, вас… Давайте лучше выпьем… Его же и монахи приемлют. Будьте здоровы… Ну вот, Иван Иваныч, послушайте, чего у нас тут делается.
— Беда совсем, — наперебой заговорили казаки. — Не знаем, что уж это и будет…
— Стеснили нас иртецкие вовсе.
— До той степени стеснили: пашем, напримерно, у самого Иртека, а скотину поить ступай за десять верст в Кинделю…
— Иртецкие заступили нам берега. Пикеты расставили, точно от киргиз. Не пускают к водопоям, да и на-поди.
— Тут у нас кажную осень, не то что бой или сказать драка: прямо убийство идет.
— Да, — вмешался атаман. — Прямо военное действие, наподобие, как отцы наши с ордой воевали. Поверите, — даже в плен уводят… Вам, — повернулся он ко мне, — невероятно это и слышать, а я вот вам расскажу пример: недавно казак моего поселка, Игнатий Мякушкин, печку клал. Вы его, Иван Иваныч, знаете… На пашне у него в степи хуторок есть маленький, так вздумал для надобности печурку скласть. Вот сидит себе мой Игнатий, умазывает трубу. Вдруг, — откуль ни возьмись, наехали иртецкие. Атаман, заметьте, с ними… Стащили раба Божия с печки, давай таволгами жарить… Потом, — еще мало показалось: связали «свистом»… Это у нас называется свистом, если связать кисти рук, а потом локти назад, да под локти шест продеть. Мучительная самая вещь. И этого еще им мало: привязали к задку телеги, шест прикрутили покрепче, — айда по степе целиной, только коней нахлестывают.
— По киргизской моде, — подхватили казаки. — Орда арканом, тут свистом. А сласть одна…
— Верно! Ну, — Игнат думает: — останусь ли жив? Привезли к атаману в дом, и тут, представьте, надевает ему атаман на голову детский колпак.
— В бесчестье, значит, Илецкому войску.
— Конечно. Как иначе? Потом наливает, варвар, чаю, пускает туда копченую воблу… Пей, сукин сын… Вот какое издевательство.
— Что же он, жаловался?.. — спросил Иван Иванович…
— Само собой… Заявляется ко мне с докладом. Так и так, вот надо мною какие сделаны варварские поступки… Я сейчас, конечно, в войсковое правление — отзыв. Честь имею покорнейше донести, что по какой причине атаман Благодарновской станицы может хватать моих казаков…
— А ты, Андрей Яковлевич, — сказал один из слушателей, — ты объясни Ивану Ивановичу подлинной речью, как ты в бумаге прописал…
— Да, да! Объясни, Андрей Яковлевич, — подступили казаки, — и на суровых лицах начетчиков появились довольные улыбки. Видно было, что они доступны и светскому красноречию.
Атаман, видимо польщенный, скромно потупился и сказал:
— В отзыве со своей стороны я действительно выразил так. Всем, говорю, известно, что этак со свирепостью поступали турецкие башибузуки… Так ведь это в турецкой державе и притом до воспоследования войны 1878 года, после чего и воспрещено даже башибузукам. А у нас держава христианская. Но, ни на что не взирая, по примеру башибузуков поступает поселковый атаман Благодарновской станицы… то, надо полагать под влиянием обильного бахуса…
Упоминание о бахусе вызвало особый восторг слушателей. Суровые лица осветились улыбками одобрения и даже гордости.
— Так и подали? — спросил Иван Иванович.
— Так и подал, — ответил атаман. — Разве неправда? Ведь это, Иван Иванович, самая сущая правда…
— Ну, и что же?
— Да что! — Атаман махнул рукой и принялся опять наливать рюмки. — Вызвали меня в Уральск, намылили голову и…
— И посадили на гаутвахту? — закончил Иван Иванович…
— Куда же больше? — скромно ответил красноречивый атаман [Теперь, кажется, отношения соседних казацких общин до известной степени урегулированы.].
Отзывы о сказке / рассказе: