7. ВЫСАДКА НА ЗЕМЛЮ, ОТ КОТОРОЙ ЛУЧШЕ БЫЛО БЫ ДЕРЖАТЬСЯ ПОДАЛЬШЕ…
Факты, сообщенные Паганелем, были неоспоримы. Жестокость новозеландцев не подлежала сомнению. Высаживаться на их побережье было опасно. Но будь эта опасность во сто крат большей, все-таки приходилось идти ей навстречу. Джон Манглс сознавал необходимость безотлагательно покинуть судно, обреченное на близкую гибель. Из двух опасностей — одной бесспорной, а другой только возможной — ясно было, какую выбрать. Рассчитывать на то, что путешественников подберет какое-нибудь судно, было легкомысленно: «Макари» находился в стороне от пути судов, плывущих в Новую Зеландию. Обычно они проходят либо севернее, в Окленд, либо южнее, в Нью-Плимут, а бриг сел на мель между этими двумя пунктами, близ пустынных берегов И-ка-на-мауи. Берега опасные, редко посещаемые. Суда избегают их, и если ветер заносит их сюда, то они стремятся поскорее уйти из этих мест.
— Когда мы двинемся в путь? — спросил Гленарван.
— Завтра в десять часов утра, — ответил Джон Манглс, — в это время начнется прилив, и он отнесет нас прямо к берегу.
Постройка плота была закончена на следующий день, 5 февраля, около восьми часов утра. Джон Манглс приложил все усилия, чтобы оборудовать его наилучшим образом. Плот, сколоченный для завозки якорей, не мог, конечно, доставить на берег и пассажиров и съестные припасы. Тут нужен был плот более солидный, легко управляемый, способный выдерживать плавание в девять миль. Такой плот можно было соорудить только из мачт.
Вильсон и Мюльреди принялись за работу. Они перерубили весь такелаж, а затем взялись за грот-мачту.
Нижняя часть мачты, стеньга и брам-стеньга были распилены и разъединены. Теперь главные части плота были уже спущены на воду. Их присоединили к обломкам фок-мачты. Все эти длинные шесты крепко-накрепко связали между собою канатами, а между ними Джон Манглс распорядился укрепить полдюжины пустых бочек — они должны были приподнять плот над водой.
На этот прочный фундамент Вильсон набил из решетчатых люков нечто вроде пола, таким образом волны могли перекатываться через плот, и вода, не задерживаясь, стекала сквозь решетки. К тому же крепко привязанные вокруг плота пустые бочки из-под воды образовали род борта, защищая плот от крупных волн.
В то утро Джон Манглс, заметив, что дует попутный ветер, распорядился установить посредине плота мачту. Ее укрепили с помощью вантов и подняли на нее парус. У задней части плота для управления им было установлено большое весло с широкой лопастью.
Столь тщательно и обдуманно сколоченный плот должен был выдержать удары волн. Но если ветер переменит направление, возможно ли будет управлять плотом, доплывет ли он тогда до берега? Вот в этом был вопрос.
В десять часов началась погрузка. Прежде всего на плот снесли съестные припасы в таком количестве, которого хватило бы до самого Окленда, ибо в этом бесплодном крае нельзя было рассчитывать достать что-либо съестное.
Из припасов, купленных Олбинетом, на бриге сохранилось только небольшое количество мясных консервов. Этого, конечно, было недостаточно, пришлось запастись незамысловатым продовольствием брига: плохими морскими сухарями и двумя бочонками соленой рыбы. Стюард был очень огорчен этим.
Продукты сложили в герметически закупоренные, непроницаемые для морской воды ящики, которые спустили на плот и прикрепили к основанию мачты толстыми найтовами. Столь же заботливо погрузили в безопасное место ружья и боевые припасы. К счастью, у путешественников были в достаточном количестве карабины и револьверы.
Погрузили также небольшой якорь на случай, если не удастся добраться до берега в продолжение прилива и придется ждать следующего.
В десять часов начался прилив. Дул слабый северо-западный ветер. По морю шла легкая зыбь.
— Все готово? — спросил Джон Манглс.
— Все готово, капитан! — ответил Вильсон.
— На посадку! — крикнул Джон Манглс.
Леди Элен и Мери Грант спустились на плот по грубой веревочной лестнице и сели у мачты на ящики со съестными припасами. Их спутники разместились вокруг них. Вильсон взялся за руль. Джон Манглс стал у снастей. Мюльреди перерубил канат, которым плот был прикреплен к бригу. Подняли парус, и плот под двойным действием — прилива и ветра — поплыл к берегу.
Побережье находилось в девяти милях. Это расстояние на шлюпке с хорошими гребцами можно пройти в каких-нибудь три часа, но плот не мог, конечно, плыть столь быстро. Если ветер продержится, то можно будет добраться до берега за один прилив, но если ветер спадет, то отлив увлечет плот обратно в море и придется бросить якорь в ожидании следующего прилива. Положение трудное, очень беспокоившее Джона Манглса.
Однако он верил в успех. Ветер свежел. Прилив начался в десять часов, необходимо было добраться до берега не позже трех часов дня, в противном случае придется стать на якорь или быть отнесенными наступившим отливом.
Вначале все шло хорошо. Черные верхушки рифов и желтизна песчаных отмелей мало-помалу исчезали под волнами надвигавшегося прилива. Требовались внимание и большая ловкость, чтобы избежать столкновения с этими прячущимися под водой скалами и править плотом, который не очень повиновался рулю и легко уклонялся в сторону.
В двенадцать часов плот был в пяти милях от берега. Ясное небо позволяло с этого расстояния отчетливо видеть все изгибы побережья. На северо-восточной стороне неба вырисовывалась гора странного вида в две с половиной тысячи футов высотой; казалось, что это силуэт запрокинутой назад головы кривляющейся обезьяны. То была гора Пиронгия, расположенная, судя по карте, как раз на тридцать восьмой параллели.
В половине первого Паганель обратил внимание своих спутников на то, что все подводные скалы исчезли под волнами прилива.
— Исключая одной, — отозвалась леди Элен.
— Какой? — спросил Паганель.
— Вон той, — ответила Элен, показывая на черную точку в миле расстояния от плота.
— Верно, — согласился географ. — Постараемся точно определить ее положение, чтобы не натолкнуться на нее: а то прилив скроет ее от наших глаз.
— Она находится как раз по направлению к северу от горы, — сказал Джон Манглс. — Вильсон, обходи ее!
— Есть, капитан! — ответил матрос, налегая всем своим корпусом на большое рулевое весло.
За полчаса прошли еще полмили. Но странно: черная точка продолжала виднеться среди волн. Джон Манглс внимательно вглядывался в нее и, чтобы лучше рассмотреть, попросил у Паганеля подзорную трубу. После минутного наблюдения капитан сказал:
— Это не скала, а нечто поднимающееся и опускающееся вместе с волной.
— Может быть, это обломок мачты с «Макари»? — спросила Элен.
— Нет, — ответил Гленарван, — ни один обломок не мог быть отнесен так далеко от судна.
— Постойте! — крикнул Джон Манглс. — Я узнаю его — это ялик!
— Ялик с брига? — спросил Гленарван.
— Да, сэр, он самый и перевернутый вверх дном.
— Несчастные! — крикнула Элен. — Они погибли!
— Да, погибли, — подтвердил Джон Манглс, — но они неминуемо обречены были на гибель при таком бурном море, в такую беспросветную ночь, среди этих рифов.
В течение нескольких минут пассажиры молчали, глядя на приближающийся утлый челн. По-видимому, он перевернулся в четырех милях от берега, и, конечно, ни один из бывших на нем пассажиров не спасся.
— Этот ялик, пожалуй, может нам пригодиться, — сказал Гленарван.
— Конечно, — ответил Джон Манглс. — Правь на него, Вильсон.
Матрос выполнил приказание капитана, но ветер вскоре начал спадать, и плот добрался до опрокинутого ялика лишь к двум часам.
Мюльреди, стоявший на передней части плота, ловко подтянул ялик к борту плота.
— Пустой? — спросил Джон Манглс.
— Да, капитан, — ответил матрос, — ялик пуст и пробит, а потому служить нам не сможет.
— Значит, им нельзя воспользоваться? — спросил Мак-Наббс.
— Нельзя, — ответил Джон Манглс. — Этот обломок годен только на дрова.
— Жаль, — промолвил Паганель. — На таком ялике мы могли добраться до Окленда.
— Что делать, господин Паганель, приходится мириться с этим, — отозвался Джон Манглс. — Кстати, при таком бурном море я предпочитаю плыть на плоту, чем на этой утлой лодке. Достаточно легкого удара, и она дала бы течь. Итак, сэр, здесь нам больше нечего делать.
— Едем дальше, Джон, — сказал Гленарван.
— Правь прямо на берег, Вильсон! — приказал молодой капитан.
Прилив должен был держаться еще около часа. За это время плот прошел еще мили две. Но тут ветер почти стих, и казалось, что он начинает дуть от берега. Плот остановился. Вскоре под действием отлива его начало относить в открытое море. Нельзя было терять ни секунды.
— Отдай якорь! — крикнул Джон Манглс.
Мюльреди, бывший наготове, бросил якорь. Плот отнесло еще назад на два туаза, но его удержал туго натянувшийся перлинь, и путешественники приготовились к длительной стоянке. Следующий прилив должен был наступить в девять часов вечера, а так как Джон Манглс не решался плыть ночью, то путешественникам предстояло простоять на якоре до пяти часов утра. Они находились менее чем в трех милях от берега.
На море поднялось довольно сильное волнение, и казалось, что волны катились прямо к берегу. Когда Гленарван узнал, что им предстоит провести на плоту всю ночь, то спросил Джона Манглса, почему не воспользоваться этими волнами и не приблизиться к берегу.
— Это кажущееся движение, сэр, — ответил молодой капитан, — а на самом деле эти волны неподвижны. Это лишь беспрерывное движение молекул воды. Попробуйте бросьте в волны кусочек дерева и увидите, что его никуда не унесет, пока не начнется отлив. Нет, сэр, нам остается только запастись терпением и ждать.
— И пообедать, — добавил майор.
Олбинет тотчас достал из ящика с провизией несколько кусков сушеного мяса и дюжину сухарей. Стюард был очень смущен скудостью этого меню, но тем не менее все ели охотно, даже путешественницы, хотя резкая качка мало способствовала аппетиту.
Действительно, резкие толчки, получавшиеся оттого, что плот, натягиваемый канатом, выдерживал натиск волн, были очень утомительны. Плот, то и дело взлетавший на гребень коротких неправильных волн, сильно встряхивало будто о камень подводной скалы. Порой казалось, что он действительно бьется о камни. Перлинь сильно дергало, и молодой капитан каждые полчаса вынужден был отпускать снасти. Без этой предосторожности он неизбежно перетерся бы, и плот унесло бы в открытое море.
Легко понять опасения Джона Манглса: каждую минуту мог лопнуть канат или сорваться якорь, и тогда путешественники оказались бы в безвыходном положении.
Приближалась ночь. Диск солнца, кроваво-красный, узкий вследствие преломления света, вот-вот должен был скрыться за горизонтом. Далеко на западе вода блестела и сверкала, словно расплавленное серебро. Кругом было лишь небо да море, да выделялся корпус «Макари», неподвижно стоявший на мели.
Сумерки быстро сгустились; опустилась ночь, земля и корабль потонули во мраке.
Тоскливое состояние овладело потерпевшими крушение путешественниками на этом тесном плоту, среди беспросветного мрака! Одни забылись в тревожной дремоте, полной тяжких сновидений, другие всю ночь не могли сомкнуть глаз. Все встретили рассвет разбитые усталостью.
Снова начался прилив, и снова с открытого моря подул ветер. Было шесть часов утра. Время было дорого — нельзя было терять ни минуты. Джон Манглс приготовился к отплытию. Он приказал поднять якорь. Но лапы якоря вследствие толчков натянутого перлиня очень глубоко засели в песке. Без брашпиля даже талями, сооруженными Вильсоном, вырвать якорь оказалось невозможным.
Почти полчаса прошло в тщетных попытках, пока наконец Джон Манглс, выведенный из терпения, велел перерубить канат, — этим молодой капитан лишал себя возможности стать на якорь, в случае если прилив и на этот раз не донесет их до берега. Но Джон Манглс не хотел больше задерживаться, и удар топора предал плот на волю ветра и течения. Скорость последнего достигала двух миль в час.
Подняли парус, и плот медленно понесло к земле, которая смутно, какой-то серой массой вырисовывалась на горизонте, озаренная лучами восходящего солнца.
Рифы искусно обогнули, и они остались позади. Но при переменчивом ветре, дующем с моря, плот двигался настолько медленно, что казалось, будто он совсем не приближается к берегу: как трудно было добраться до этой Новой Зеландии, берега которой грозили столькими опасностями!
В девять часов до земли оставалось менее мили. Крутые берега щетинились бурунами. Нужно было отыскать место для высадки. Ветер все слабел и слабел и наконец совсем стих. Парус повис и стал хлестать по мачте. Джон приказал спустить его. Теперь лишь прилив нес плот к берегу, но управлять им больше уже нельзя было, а огромные морские водоросли замедляли ход плота.
В десять часов Джон убедился, что они почти не двигаются вперед, а до берега оставалось еще добрых три кабельтова. Якоря уже у них не было. Неужели теперь их отнесет отливом обратно в открытое море?
Джон Манглс, скрестив руки, снедаемый тревогой, мрачно глядел на эту недоступную для них землю.
К счастью, — на этот раз действительно к счастью, — почувствовался толчок, плот остановился. Он наткнулся на мель в двадцати пяти саженях от берега. Гленарван, Роберт, Вильсон и Мюльреди бросились в воду и крепко привязали канатами плот к выступам скал. Путешественниц осторожно перенесли на руках, не замочив им даже края одежды. Вскоре все участники экспедиции оказались на этой грозящей столькими опасностями земле, Новой Зеландии!
Отзывы о сказке / рассказе: